День 11, "Один раз..."

[Пожарная часть #69]

Название: Реабилитация
Автор: Пожарная часть №69
Размер: ~2000 слов
Пейринг/Персонажи:Дженсен/Миша
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: AU, драма
Дисклеймер: Наша совесть сгорела вместе с хорошими сценаристами
Саммари: в студенчестве они были лучшими друзьями. Пока алкоголь и секс не сделали свое дело.
Предупреждения: банальная история о втором шансе, много воспоминаний и разговоров, обсценная лексика.

***

Дженсен сам не помнил, как оказался на улице, дышащей неприветливой, но еще не злой октябрьской прохладой. Не помнил, как трясущимися руками стащил с себя и, скомкав, швырнул в корзину залитый кровью халат и перчатки, не помнил, как в его руках оказалась сигарета – наверное, снабдил кто-то добрый, увидев, что на нем буквально нет лица.

Девочке, которая только что умерла у него на столе, было не больше двенадцати.
Увидев, как перемолото тело несчастной после того, как сбивший ее мотоцикл отбросил ее под колеса огромного внедорожника, Дженсен понял, что шансов почти нет. Отправить девочку наверх, в хирургию, означало потерять еще несколько драгоценных минут, и он принял решение и вскрыл ее грудную клетку прямо в «скорой». Ему удалось остановить кровотечение, он справился с коллапсом легкого, но сердце девочки отказало, и даже открытый массаж не помог его запустить.

Дженсен ненавидел дежурства в «скорой» – здесь, как нигде ощущалось, что любая попытка как-то планировать или контролировать свою жизнь – это иллюзия, и все его существо сопротивлялось этому. Доктор Крипке, заведующий отделением нейрохирургии, в котором молодой доктор Эклз вполне успешно делал карьеру, понимал это и где-то даже разделял, сведя его работу в «скорой» до минимума, но совсем освободить своего талантливого ученика от этой обязанности не мог.

Каждый раз, выходя на дежурство, Дженсен втайне молился, чтобы в этот раз ему пришлось лишь вправлять вывихи спортсменам и измерять давление старушкам – это было скучно, но приносило удовлетворение, как простая физическая работа, результат которой напрямую зависел от его усилий.
Мечтал он об этом и сегодня, но не повезло.
Хотя… кому на самом деле не повезло, так это девочке, которая была сбита каким-то идиотом прямо на пешеходном переходе.

Дженсен съежился, прислонившись к серой стене больничного корпуса, и тупо уставился куда-то в пространство, крутя в руках сигарету, абсолютно бесполезную в отсутствии зажигалки.
Ветер срывал листья с единственного на всю резервную подъездную площадку дерева и безжалостно швырял их в лужу перед широким и пологим пандусом. Они алели в темной воде, как пятна крови на плитках пола смотровой.

Что-то щелкнуло возле уха, и в поле его зрения вспыхнул синеватый огонек.

Дженсен вздрогнул, и не только потому, что появление человека с зажигалкой было для него неожиданным.
– Не думал, что ты начнешь курить, – сказал тот, которого он меньше всего ожидал здесь встретить.
– Я не начал, – тихо ответил Дженсен и, противореча сам себе, потянулся к огню.


– …Миш, не надо! Я тебя прошу… Это опасно! Ты же убьешься! – надрывался он, ловя опасный огонек вот в этих самых синих глазах. – Тут слишком высоко!
– Пф-ф, подумаешь! – бесшабашно заявил его отчаянный друг, в уголках глаз которого не было еще ни намека на морщинки, а на щеках не было не только вот этой щетины, но даже юношеского пушка, нещадно соскобленного первой бритвой. – Один-то раз!
Дженсен и сейчас помнил жалобный звук, который издали перила моста, помнил оглушающую тишину между этим скрипом и всплеском воды где-то далеко внизу, а потом все слилось в полную леденящего ужаса круговерть, закончившуюся ударом по ногам.
– Чувак, ты прыгнул за мной! Ты сделал это! Очуметь, Эклз, как ты меня любишь! Я тоже тебя люблю! – вопил Миша, вынырнувший в двадцати футах от него, а он только чувствовал себя идиотом, моргал и морщился от мерзкого вкуса воды, заполнившего носоглотку.


Отравленный воздух на вкус был ничуть не лучше, и Дженсен с трудом подавил приступ кашля.
– Наказываешь себя за то, что не смог помочь, жертвуя никотиновому богу драгоценные минуты собственной жизни, или это такой ритуал? – поинтересовался Миша. Впрочем, прозвучало это гораздо мягче, чем Дженсен мог бы от него ожидать. – Вроде, не первый год работаешь, должен бы уже привыкнуть к смерти. Первый ребенок?
Дженсен кивнул.
– Сочувствую, чувак… Но могло быть и хуже.
– Могло быть хуже? – переспросил Дженсен. – Куда уж хуже?
– Ей могло быть шесть, – просто сказал Миша, забирая из его руки сигарету и затягиваясь. – И она могла погибнуть не в аварии, а от руки пьяного отчима, бросившего ей в голову табуретку, потому что она слишком громко смеялась.
Повисло молчание.

– Давно ты здесь? – наконец, неловко спросил Дженсен, окинув взглядом пижаму того самого пыльно-зеленого цвета, в который в их госпитале одевали младший персонал. Судя по всему, учебу Коллинз так и не продолжил. Наверняка все эти годы его носило как перекати-поле, по всем штатам, если не по всей планете, и черт знает, какой ветер вернул внезапно в родной город и именно в этот госпиталь. И Дженсен затруднялся определить, что именно чувствует по этому поводу. Радость, определенно, стояла не на первом месте, и совсем не потому, что в данную минуту он вообще вряд ли был способен чему-то обрадоваться.
– Около месяца, – Миша поморщился и растоптал сигарету. – Спросишь, почему раньше не пришел поздороваться?
Дженсен дернул плечом, дескать, ты же все равно скажешь, спрошу я или нет, и Миша не обманул ожиданий.

– Мне хотелось… Но семь раз из десяти, что я тебя видел, ты уезжал с работы с лохматым двухметровым симпатягой, и мне казалось, что ты вполне доволен жизнью, и я уже не смогу подбить тебя на какое-нибудь безумство, не рискнув быть втоптанным в асфальт.
Миша улыбался, но Дженсен с удивлением обнаружил, в своем прежде не склонном к обинякам друге какие-то новые черты. Осторожно по-кошачьи подкрадываться и выжидать было прежде абсолютно не в Мишином характере.
– Один-то раз, – хмыкнул Дженсен, не удержавшись, и хотя не считал себя обязанным отвечать на невысказанный вопрос, зачем-то добавил: – Это Джаред. Коллега и сосед. Хороший друг.
Миша скорчил уже совсем знакомую гримасу, дескать, принято к сведению, едем дальше.
– И поскольку сегодня твой коллега, сосед и хороший друг, видимо, занят своими личными делами, а тебе явно необходима реабилитация, я решил подойти…
– …чтобы подбить меня на какое-нибудь безумство.
– Ну, пара глотков из фляги по окончанию тяжелого дежурства на безумство не тянет, – ухмыльнулся Миша. – Но потом – чем черт не шутит?..


– …Коллинз, ты с ума сошел? Когда ты говорил о выпивке, я представлял себе, ну, не знаю – ящик пива… Я не думал, что подписываюсь пить ракетное топливо! Ты учишься на врача и сам должен представлять, что эта штука может сделать с твоими внутренностями. Меньшее, что тебе светит, если ты это выпьешь, это пересадка печени.
– Один-то раз! – по обыкновению беспечно отозвался Миша. – Кроме того, кампус полон будущих светил медицины, которые с удовольствием поупражняются в диагностике. Оказать первую помощь они могут и не догадаться, но с пеной у рта будут спорить, кислотный рефлюкс у меня или волчанка, «Доктор Хаус» им в помощь. Так ты со мной или с ними, Джей?..


– ..Боже, что это? – выдавил Дженсен, когда снова смог дышать, а глаза почти перестали слезиться и мало-помалу сквозь туман вновь проступили обшарпанные серые шкафчики в раздевалке младшего медперсонала «скорой». – Ты мог меня предупредить, что здесь градусов девяносто? Где ты берешь такие напитки, у русских?
– Ты забыл, с кем имеешь дело? – ухмыльнулся Миша. – Кроме того, предупреди я – и ты не стал бы пить. А сейчас у тебя щеки порозовели и глаза блестят. И вообще ты куда меньше похож на труп, чем пять минут назад, так что это того стоило.
– Реабилитация в твоем понимании – штука жестокая, – вздохнул Дженсен.
– Я понимаю, что за годы моего отсутствия ты привык к более щадящим методам… Но, может, продолжим в более подходящем месте? – Миша стоял, небрежно облокотившись на шкафчик и, несмотря на непривычную одежду и то, насколько более возмужалыми стали его лицо и тело, постепенно обретая уверенность, все больше напоминал Дженсену прежнего себя. – Пойдем куда-нибудь, где тусили раньше?..
– Пойду-ка я в душ, – перебил его Дженсен, со стуком ставя флягу на скамейку. – Хотелось бы добраться до дома в относительно человеческом облике, завтра я ассистирую на операции.
Обернувшись на пороге, он добавил:
– Поскольку, как я понимаю, ты тут вряд ли надолго, не думаю, что мне стоит снова ко всему этому привыкать…


– …Я не могу больше оставаться здесь, Джей. Это не мое. Эти лекции, эти семинары, этот выхолощенный академизм – все это подходит тебе, ты такой собранный, строгий, осторожный, всегда думаешь о последствиях, такой светлый, чистенький… Хороший сын, успешный студент… красивый холодный принц, – Миша ухмыльнулся, поелозил ногой, разгребая остывающий песок, и сделал еще один глоток из бутылки, завернутой в пакет из оберточной бумаги. – Смешно… я терпеть не могу таких людей, вообще-то. Всех, кто не ты. Если бы не ты, я ушел бы отсюда еще на первом курсе.
Мишины глаза блестели при свете костра еще более сумасшедшим огнем, чем обычно, и сказанное им тянуло на признание. Пьяное, несвязное, в привязанности неопределенного характера – но признание. Дженсен, тоже опьяненный немалой дозой горячительного, прихваченного на пляжной вечеринке по случаю бурных проводов лета, чувствовал, что должен что-то сделать прямо сейчас. Неспроста Мишин чемодан стоял нераспакованным в его комнате, неспроста он затеял сейчас этот разговор… Он действительно не собирался оставаться.

И Дженсен сделал то, чего действительно уже давно хотел – отставив в сторону недопитую бутылку, потянулся к Мишиным губам, и обнял, мягко увлекая его за собой на песок. Миша тихо ахнул, вцепившись в его плечи, но на поцелуй ответил – вначале немного скованно, но потом все более жадно, его руки зашарили по телу, ощупывая, изучая, и Дженсен, ощутив во всех смыслах небывалый подъем, отпустил себя – черт побери все – и если это не остановит Мишу, он хотя бы будет знать, что в действительности бросает здесь.

Наверняка в эту теплую ночь множество пар, презрев смущение и всякую осторожность, занимались тем же самым, но раздеться полностью им просто не хватило терпения. Облизывая, кусая, царапая друг друга, сердито шипя на песок, который оказывался в самых неподходящих местах, они путались в рубашках, обрывая пуговицы, а забравшись друг другу в трусы, на мгновение остановились, не зная, стоит ли продолжать.

Дженсен первый решился – сдернув Мишины джинсы ниже, наклонился и, поглаживая его бедра, зажмурился и лизнул головку члена.
– Подожди, подожди, – застонал Миша. – Повернись, дай мне твой, я хочу тоже!..
Возбуждение становилось просто невыносимым. Почувствовав Мишины пальцы, плотно обхватившие ствол и щекотно поглаживающие мошонку, и губы, то сжимавшие самый кончик члена дразнящим поцелуем, то обдувавшие легким дыханием, Дженсен взвыл и толкнулся бедрами, требуя большего, и сам едва не задохнулся, получив ответный толчок.

– Охре… охренительно было… – выдохнул он, размазывая по животу сперму и песок.
С расстояния, равного примерно миллиону парсеков, Миша глуховато отозвался:
– Да, определенно, стоило попробовать с парнем…


– …Один-то раз, – пробормотал Дженсен, прижавшись лбом к холодной кафельной стене и слушая мерный шум воды, доносившийся из соседней кабинки. – Ничего, все нормально. Я помню…. Я понимаю.
Кому-то, в конце концов, судьбой было предназначено всю жизнь прожить на одном месте, просто работать, переживать, когда что-то не получается, стискивать зубы и пробовать снова. Просто привязываться к друзьям и делать вид, что момент, когда они улетают прочь, привлеченные чем-то другим, не приносит ни боли, ни грусти. А кому-то – нестись по земле легко и быстро от одного яркого опыта к другому, одаряя окружающих своим мимолетным теплом и не задумываясь, что будет дальше, и чем чреват для них и для него самого следующий выбор.

– Ты помнишь, но ни черта не понимаешь, – Миша стоял у него за спиной, отрезая всякую возможность к отступлению. – Тогда, на пляже… Это был единственный раз, когда ты оказался смелее. Я струсил. Это было… чувство такой силы, что не шло в сравнение ни с каким адреналином. И я не о сексе, ты наверняка тоже помнишь, каким он был неуклюжим. И не о том, что это был весьма внезапный секс с парнем, хотя отчасти проблема была в этом.
Миша шагнул вперед, прямо под струи воды, нелепая форменная рубашка облепила тело.

– Я не пытаюсь тебя соблазнить, иначе разделся бы, – криво ухмыльнулся он. – Я просто хотел сказать, что знаю, насколько сильно облажался, и что ничего бы так сильно не хотел, как реабилитироваться в твоих глазах.

Дженсен молчал.

– Черт, я очень стараюсь сейчас смотреть только в них, но, боже мой, какой ты стал мощный, – Миша нервно переступил с ноги на ногу. С одежды текло. – Умоляю, давай, трахнемся еще раз, даже если потом ты меня прогонишь?

– Я не чувствовал себя настолько по-идиотски с тех пор, как прыгнул за тобой с моста, – проворчал Дженсен и, протянув Мише мочалку, повернулся к нему спиной. – Ладно, потри спину, зря что ли промок…

– Начало хорошее, – заметил Миша, в процессе оглаживания спины бессовестно ощупывая ягодицы.
– Смотри, в рамках реабилитации выебу прямо здесь, – рыкнул Дженсен, твердо зная, какой получит ответ.

Конец

@темы: Авторский фик, Огонь (2015), R

---

[Земля Обетованная]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День 10. "Праздник к нам приходит"

[{Колыбель Жизни}]

Название: Love wins
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: мини, ~ 2400 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: AU, ER, романтика
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Праздник, играющий важную роль для обоих, но так нелепо забытый.
Примечание: Если кажется не совсем праздничным, то прошу простить.

В безумной череде занудных и однотипных будней Кастиэль абсолютно потерялся во времени – недели превратились в безмолвный поток. Изнурительные трудовые дни отнимали последние силы, и в последнее время Кастиэль со страхом ловил себя на мысли, что их отношения с Дином приобрели некий налет холода, который стал так уверенно распускать свои объятия и, как казалось Кастиэлю, сковывать их некогда жаркую страсть. Удивительно ли, что покидая каждое утро постель, которую они делили с Дином уже несколько лет, он желал своего скорейшего возвращения, чтобы вновь оказаться рядом с дорогим сердцу человеком. Особенно сильно Кас любил нырять под одеяло и прижиматься к Дину после душа, когда на коже оставались капли воды и тело пробивала крупная дрожь. Дин в такие моменты с недовольным ворчанием прижимал к себе изо всех сил, отдавая свое тепло и согревая.

Тем утром пробуждение Кастиэля было куда приятней обычного: его выдернула из сна не привычная мелодия будильника, а нежные поцелуи, тяжесть навалившегося тела сверху и царапающая щеки щетина Дина.

– Доброе утро, – прошептал он с улыбкой, легко касаясь губ Кастиэля.
– Доброе, – хмыкнул он и сцепил руки на лопатках Дина, прижав еще немного ближе. – Откуда такая прыть?
– Просто кое-кто совсем забыл о моем существовании и хорошо хоть ночевать приходит.
– Прости, Дин, – прошептал Кас и уткнулся носом в плечо Дина. – Ты ведь знаешь, что мне нужно лишь завершить эту работу и мне осталось совсем мало. Сегодня я со всем этим покончу, а потом буду целиком и полностью в твоем распоряжении.

Дин запустил руку в уже немного отросшие волосы и, оттянув чуть в сторону, оставил мокрый и жадный поцелуй на шее Кастиэля. Припадая губами к выпирающей ключице, Дин беспорядочно оглаживал еще разморенное сном тело. От прикосновений вело, и Кастиэль, так изголодавшийся по ласкам, с большой охотой отвечал на них, стараясь отдавать Дину не меньше.

– Не хочу потом, – ворчливо произнес Дин, склонившись над самым его ухом. – Хочу сейчас, – снова последовали жадные поцелуи, и напористый язык Дина проскользнул в рот Каса, который был далеко не против такого поворота событий. Крепко прижав партера к себе и перекатившись, Кастиэль в очередной раз мысленно поблагодарил Дина, настоявшего на покупке этой кровати.

– Нам нужна эта кровать! – настаивал Дин, скрестив руки на груди, и тем самым заставляя Кастиэля улыбнуться и сбавить обороты в едва не распалившейся ссоре.

– Ты как дитя, право, – примирительно поднял руки Кас и вновь перевел взгляд на огромную кровать, которую так упрямо требовал Дин. – Она займет большую часть комнаты. Да и по стоимости она, знаешь ли, нелегка для кошелька.

Дин подошел вплотную к Касу и, обвивая руками того за шею, оставил легкий поцелуй на сжатых губах – привычка, которая всегда сигнализировала о том, что он не может принять решение.

– Мы должны взять ее. Не пожалеешь и еще благодарить меня будешь, – ухмыльнулся Дин и добавил: – Я пошел оформлять и никаких возражений не принимаю.

Теперь уже вел Кастиэль. Вжимая Дина в матрас, он раздвинул коленом его ноги и жадно целовал в губы, оглаживая широкими ладонями отзывчивое на ласки мускулистое тело. Целуя шею и плавно спускаясь к ключице, Кастиэль легонько прикусил нежную кожу. Вжимаясь бедрами в пах Дина, Кас сорвал с его губ первый стон и, улыбнувшись, оторвался на мгновение. Темный взгляд Дина неизменно сводил с ума, волосы до безумия хотелось растрепать, а самого Дина не выпускать из объятий ни на мгновение. Порываясь продолжить, Кастиэль случайно заметил часы на прикроватной тумбе.

– Черт! – выскальзывая из объятий и практически падая с кровати, Кастиэль начал лихорадочно одеваться под протяжные разочарованные стоны Дина.
– Ты можешь хотя бы сегодня забить на все это и остаться в постели? – поинтересовался Дин, с надеждой глядя на почти уже одетого Каса.
– Ты же знаешь ответ.
Дин вытянул из-под головы подушку и, накрыв ею лицо, глухо простонал:
– Ненавижу твою работу!
– Знаю, – со слабой улыбкой ответил Кастиэль, стянув с вешалки пиджак и, подойдя к кровати, снял подушку и нежно поцеловал Дина в губы. – Прости меня, – прошептал он, быстро коснувшись носом его щеки и, вновь легко чмокнув в губы, вышел из комнаты. Спустя несколько мгновений звук закрываемой на ключ двери оповестил Дина о том, что он остался один.

Пролежав так минут десять, он лениво перекатился на живот и укутался в одеяло. Устроившись как можно удобнее, Дин потянулся за мобильным телефоном и, быстро набрав несколько комбинаций клавиш, разблокировал его и прочел пришедшее около часа назад сообщение от брата с текстом: "Празднуете?". Перебирая в памяти все возможные причины для празднования и не припомнив ни единой, Винчестер просто-напросто отправил вопросительный знак и откинул телефон в сторону, дожидаясь ответного сообщения. Вместо ответного сообщения Сэм решил позвонить.

– Ты серьезно, Дин? – вместо приветствия послышалось в трубке. – Даже я помню, черт меня дери!
Пожав плечами так, словно брат был вместе с Дином в одной комнате и мог его видеть, он ответил:
– Помнишь что?
– Дин, какое сегодня число?
– Двадцать шестое июня, – ответил Дин и замолчал – воспоминания назойливо полезли в голову.

– Теперь мы можем пожениться, и наш брак будет признан во всех штатах, – выдохнул Дин, укладывая голову на грудь Кастиэля. Они только что провели потрясающую ночь, и тело было наполнено приятной усталостью, от которой вовсе не хотелось избавляться. Дин взглянул на Каса и довольно отметил его счастливую улыбку, не сходившую с губ с того самого момента, когда было объявлено решение Верховного Суда. – Можем хоть завтра, – продолжил он и потянулся за поцелуем.

– Можем, только нужно ли нам это, Дин? – произнес Кастиэль, разрывая поцелуй. – Хочешь, чтобы все знали, убедились? Хочешь, чтобы недовольные рвали на себе волосы и плевались ядом, узнав, что такие, как мы, теперь законно могут делить одну постель?

– Такие, как мы? – Дин сел в кровати и недовольно взглянул на Каса. – Мы точно такие же, как и любой другой на этой планете.

Кастиэль, склонив набок голову, мягко улыбнулся и потянул Дина к себе. Оставляя легкие укусы на плечах, он ласкал все его тело и перебирался поцелуями выше, к губам, при этом с удовольствием отмечая вновь накатывающее на Дина возбуждение.

– Твой отец и так был не рад тому, что его сын начал играть за другую команду. Сомневаюсь, что мысль о свадьбе он поддержит и не испытает на мне парочку своих боевых приемов, к которым я совсем не готов, – выдохнул на ухо Кастиэль и, оттягивая за волосы Дина, припал губами к яремной вене, бьющейся так неистово. Желание оттеснило все мысли на второй план. Невероятно, но даже спустя несколько лет отношений они все еще не пресытились друг другом.

Дин резко вывернулся и, опрокинув Кастиэля на лопатки, уселся на его бедра, упираясь ладонями в грудь, он склонился и в непозволительной и такой еще одурманивающей близости прошептал:

– Нам не обязательно жениться вообще, но если все же согласишься, то можно и не завтра. У меня другие планы на тебя…

– Дин! – громкий окрик брата заставил поморщиться и отнять трубку от уха. – Так мне тебе напомнить?
– Черт, Сэм! – недовольно воскликнул Дин и добавил уже спокойней: – Нет нужды, я и сам уже вспомнил.
– То есть никакого праздника вы не планировали?
– Нет, – последовал сухой ответ, а в голове роилась уже сотня мыслей, каждая из которых была заклеймена виной за собственную забывчивость.

Словно ощутив настроение брата, Сэм неуверенно вымолвил:
– Уверен, Кас тоже забыл, – попытка ободрить была не такая уж и провальная. Кас действительно мог забыть, если учесть тот сумасшедший ритм, в котором он жил уже пару недель. – Хорошо провести время. Удачи, Ромео! – хохотнул Сэм и повесил трубку.

Дин отложил телефон в сторону и растянулся в постели, раздумывая о сложившейся ситуации и о возможных способах выхода из неприятного положения. Он хотел и сегодня, как и год назад, быть причиной счастливой улыбки Кастиэля. Предвкушение приятного вечера затопило сердце Дина и он, радостно улыбаясь, снова потянулся за телефоном. Первое, что он решил сделать, так это узнать, помнит ли Кас о сегодняшнем дне.

Быстро нажимая на клавиши, Дин отправил сообщение своему парню: «Что сегодня за день?». Поставив телефон на звуковой режим, он положил его на прикроватную тумбочку и принялся приводить спальню в порядок. Некий план начинал выстраиваться, и Дин, за неимением ничего иного, намеревался его придерживаться. Заправив постель и приводя комнату в надлежащий вид, он чуть ли не каждую минуту проверял телефон на ответное сообщение, однако его все не было. Продумав собственную подготовку к желанному вечеру, Дин всем сердцем надеялся устроить Кастиэлю хоть какой-либо сюрприз, даже если это ограничится всего лишь совместным просмотром любой программы по телевизору. Они так давно не проводили время вместе, ни о чем не думая и наслаждаясь обществом друг друга, как когда они только познакомились, поэтому Дин был уверен, что даже такая мелочь должна суметь вновь вызвать счастливую улыбку на лице дорогого человека и позволит ему греться в тепле Кастиэля.

Взглянув на время и негромко чертыхнувшись, Дин собирался уже набрать Кастиэля, но телефон призывно мигнул и оповестил о пришедшем сообщении.

«День, когда редактор умертвит меня всеми возможными способами, если я не привезу рукопись через полчаса», – гласило сообщение, и Дин уже было собрался пожелать любовнику в очередной раз удачи, когда пришло еще одно: «Буду дома через час или полтора, и мы продолжим то, что было прервано утром». Дин улыбнулся и, оставив телефон на кровати, вышел из спальни.

Небольшая гостиная была полна следами пребывания Каса, и Дин был рад этому. Недопитая кружка кофе одиноко возвышалась на журнальном столике среди рассыпанных исчерканных листов. На диване была оставлена тарелка с шоколадным печеньем, которое так любил Кастиэль. В углу на столике были разбросаны стикеры, на которых Дин рисовал несуразицы каждое утро, уходя на смену в мастерскую до пробуждения Кастиэля, которые впоследствии дополнялись четкими и живыми рисунками его друга. Оставленная открытая книга лежала на столе у магнитофона – веяние прошлого, которому был так предан Кас. Вставив кассету и запустив ее, Дин невольно улыбнулся, вспомнив еще и о том, что любимый человек мечтает раздобыть раритетную пишущую машинку.

Найдя взглядом на полке под журнальным столиком альбом, Дин направился к нему. Это был их личный путеводитель по отношениям, практически с самой первой встречи. Здесь и первая совместная фотография, и снимки с отдыха в Европе, и со знакомства с семьями, и первое фото в этом доме – в этом альбоме была запечатена вся жизнь писателя и механика, ограниченная счастливыми годами их любви.

– Последняя, и закрываемся, – объявил Бобби Дину, кивая на подержанный кадиллак и на околачивающегося рядом встревоженного молодого парня. – И это твой клиент. Закроешь мастерскую, когда закончишь. У меня дела.
– С Руфусом выпить? Вот это да, самое важное дело. Мне нужно…
– Меня не волнует – он твой. – отрезал Бобби и, ухмыляясь, добавил: – Не совсем твой типаж, но уверен, что понравится. Удачи.

Дин вспыхнул и смущенно отвел глаза, но Бобби не видел – он уходил, как и говорил до этого. Одна оплошность, всего одна, но Бобби Сингер еще долго будет напоминать Дину о той ночи, когда он застукал его в мастерской с парнем, да и вряд ли вообще когда-либо перестанет вспоминать об этом.

– Привет, я Дин! – представился он, подойдя к высокому и хорошо сложенному парню. – Что случилось?
Парень повернулся, и Дин с удовлетворением отметил, что он хорош собой, даже очень. Бобби был прав.
– Здравствуйте, – он явно нервничал. – Заводится раз из десяти, да и глохнет постоянно. Можно сделать так, чтобы завтра она уже бегала? – сразу же поинтересовался парень.

Дин прищурился и, глянув на часы, с сожалением покачал головой. Темноволосый парень опустился на корточки и опустил голову.
– Эй, ты чего? – Дин склонился над ним и положил руку на плечо. – Что не так? – он вздрогнул от прикосновения и резко поднялся, ударив Дина плечом по подбородку.
– О боже! Простите меня! – запричитал владелец авто, на что Дин только рассмеялся и махнул рукой.
– Так почему ты так расстроился?

Парень замялся и, прикусив губу, задумался на мгновение, стоит или нет рассказывать незнакомцу о своих проблемах, но, видимо, навалилось так много, что желание поделиться своей бедой оказалось сильнее. Что в последствии и сыграло свою роль.

– Мне завтра нужно быть в городе, что за сотню миль отсюда. Машина не на ходу, в карманах у меня баксов двадцать, да и в городе никого не знаю, чтобы попросить о помощи. А если я не попаду туда, год кропотливой работы пойдет к черту.

– Денег у меня и самого сейчас нет, но могу отвезти, – выпалил Дин прежде, чем подумал. Синие глазищи автовладельца смотрели с неверием и надеждой. Видимо, он в сильном отчаянии, раз готов принять предложение от абсолютно незнакомого человека.

– Я не могу… – начал было отнекиваться парень, но Дин прервал его.
– Меня это не затруднит. Завтра выходной, планов у меня никаких нет, машина бегает, – проговорил Дин и, видя нерешительность в облике собеседника, решил разбавить разговор шуткой: – Обещаю не приставать.

Улыбка кардинально преобразила лицо собеседника – невозможно открытая, прекрасно дополняющая светлые лучистые глаза с россыпью тонких морщинок в уголках глаз.

– Если вас это действительно не затруднит, то с радостью согласился бы, – ответил он и добавил, протягивая ладонь: – Меня зовут Кастиэль, можно просто Кас.
– Дин, – он еще раз представился и ответил на рукопожатие. – Отправимся с утра. И если нужно, то можешь переночевать у меня. Холодильник, кровать, ванная комната и туалет – все включено!

Поворот ключа в замочной скважине вырвал Дина из плавного потока мыслей. Кассета давно закончилась и в комнате воцарилась тишина, а на коленях у него лежал все тот же альбом. Погрузившись в приятные воспоминания, он и сам не заметил, как быстро пролетело время.

– Приняли, – раздалось над самой головой, и крепкие руки обвили шею. Губы нашли губы, пальцы сплелись. Они всегда делились всем: счастьем, горем, радостью или разочарованием.
– Поздравляю! Я даже не сомневался в тебе!

Кас сел рядом с Дином на диван и, перебирая пальцами светлые волосы, загадочно улыбнулся. Потянувшись, он оставил легкий поцелуй на губах Дина, постепенно вовлекая в водоворот нежности. Когда им обоим потребовалось разорвать поцелуй для вдоха, Дин перевернул кассету и снова запустил проигрыватель. Зазвучала медленная композиция, и Дин тут же протянул ладонь, приглашая Кастиэля на танец.
Они молча танцевали, растворяясь в объятиях друг друга, и слушали слова любимой песни, отдаваясь и теряясь в спокойной музыке. Первым нарушил тишину Дин.

– Так что сегодня за день? – поинтересовался во второй раз Дин и увидел в глазах Кастиэля вопрос.
– Полагаю, что сегодня не только день завершения моей работы, – скорее утвердительно произнес Кас и задумался. Дин придерживал его за бедра и прижимал к себе, а Кастиэль, прижимаясь всем телом к Дину, пытался вспомнить – глубокая бороздка на лбу не давала усомниться в этом. Они протанцевали еще одну композицию. – Не могу вспомнить.

Дин в ответ лишь пожал плечами и, поцеловав у самого уха, продолжил танцевать. Медленно кружась, они держались друг за друга, как за единственное, что стоило этого. Кастиэля терзало любопытство, Дин знал это – пытливый ум никогда не устает и не успокаивается. Легкие и нежные поцелуи стали более требовательными, ласки – настойчивее, танец и музыка – ненужными. Дождавшись подходящего момента, когда каждый из них просто нежился в объятиях другого, Дин задал лишь один вопрос.

– Любовь побеждает? – Кас отстранился, в глазах загорелись искорки, а на губах расцвела улыбка. Дин был готов поклясться, что знает, какие именно мысли пронеслись в голове его темноволосого ангела до того, как он выдохнул прямо в губы Дину такое простое и легкое: «Всегда».

@темы: Авторский фик, Вода (2015), Слэш, PG-13

---

10. Беспокойнички — Критический абстракционизм

[Земля Обетованная]

— Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.
— Вам это удалось... уже.
— Усилить хочется.
(с) "Служебный роман"

Название: Критический абстракционизм
Автор: Земля Обетованная
Бета: Земля Обетованная
Размер: мини, 6073 слова
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Предупреждения: ООС, нецензурная лексика
Ссылка на скачивание: .doc
Краткое содержание: У Дина и Кастиэля есть чуть меньше двух суток, чтобы выполнить чужое задание по психологии и разобраться с собственной личной жизнью.
Дисклеймер: Что попало в Землю, в Земле и останется.
От автора: Данный текст целиком состоит из штампов, специфических шуток и пасхальных яиц. Извините.

— Кас, это полный пиздец, ты понимаешь? – Дин пару раз приложился головой о стену позади себя, сполз на пол и закрыл глаза.

— Кто бы спорил, — согласно пробормотал Кастиэль.

Ну, хоть в чём-то им удалось достичь согласия. Какое счастье.

Тыква лежала на полу между ним и Касом; больше всего она сейчас была похожа на гигантское насекомое, убитое и раздавленное с особой жестокостью. Волокнистая оранжевая мякоть с беловатыми семенами, украшающая пол, ближайшую стену и новенькие серые джинсы Каса, прекрасно имитировала жучиные кишки.

Это был провал, абсолютный, бесповоротный провал.

Двадцать восемь часов назад

Дин Винчестер был уверен в трёх вещах. Во-первых, в девяностые годы двадцатого века человечество разучилось записывать хорошую музыку; во-вторых, восьмицилиндровый V-образный двигатель был лучшим произведением американской автомобильной промышленности всех времён; в-третьих, в администрации Инженерной школы Канзасского университета работал человек, воистину являющийся реинкарнацией маркиза де Сада. Ибо поставить лекции по истории философии последней парой в пятницу вечером мог только человек, основательно подкованный в пытках безвинных душ (и тел).

Солнце уже практически село. Промозглый ветер срывал с вязов последние засохшие листья; они порхали в воздухе, как мертвые бабочки, оживлённые некромантом-шутником, и периодически бились в окна. В аудитории было закономерно малолюдно: на историю философии ходили только завзятые ботаны и те студенты, которым было принципиально важно получение дополнительных баллов за посещаемость. Правда, ни те, ни другие не проявляли особого интереса к невероятно познавательной, но абсолютно не нужной будущим инженерам дисциплине. Да что там, даже часы на стене – и те расписались в своей абсолютной беспомощности и полной незаинтересованности, вот уже двадцать минут показывая половину шестого.

На двух последних рядах, впрочем, кипела жизнь — правда, очень и очень тихо. Студенты и студентки, собравшиеся там, шёпотом обсуждали чрезвычайно важный вопрос: кем бы они хотели стать после окончания… после окончания курсов анимагии в Хогвартсе.

Они уже пришли к согласованному решению, что Чарли Брэдбери просто обязана быть белкой (хотя на Гаджет из «Спасателей» она была похожа больше; но назвать Чарли белой мышью не отважился бы никто), а Вик Хенриксен – морским котиком («Вот закончу, пойду в армейку и стану им безо всякой магии, ха!»). Дин терпеливо ожидал своей очереди – у него тоже было, что сказать.

— А ты, Винчестер? – Чарли несильно толкнула его локтем в бок.

— Горный лев, — почти благоговейно и не без капельки самолюбования прошептал Дин, — песочной масти, с шикарными когтями и клыками, сильный, быстрый, гибкий…

— Ты, Винчестер, иногда как скажешь! – Вик уткнулся в рукав, чтобы заглушить рвущееся из глотки ржание. – Бульдог ты кривоногий, а не горный лев!

Дин подскочил на месте, пытаясь дотянуться до хохочущего Хенриксена и сграбастать его за воротник.

— Молодые люди на галёрке, прекратите ваши вокально-акробатические этюды, или я буду вынужден просить вас покинуть занятие! – внезапно повысил голос профессор Прайс. Весь его вид, от встопорщенной бороды до кончиков ботинок, выражал праведное негодование подвижника науки, которого прервали посередине Нобелевской лекции. – По всей видимости, то, что вы поступили в лучший вуз штата, было одной из крупнейших ошибок в его истории!

Из-за первой парты раздалось глубокомысленное, но явно одобрительное хмыканье.

— Вас, мистер Новак, это тоже касается, — кажется, Прайс разошелся не на шутку, — за два месяца обучения я не слышал от вас ни одной дельной мысли! Одни только яркие цвета, и ничего внутри – вот что вы из себя представляете!

— Что-то дядюшка Оливер сегодня адово разбуянился, — пробормотал Эш, не поднимая головы от тетради для конспектов, на которой дремал, как на мягкой подушке. – И так нас на полчаса задержал, теперь еще час будет рассказывать, какие мы безнравственные бестолочи…

Но предсказанию не суждено было сбыться – спасение пришло, откуда не ждали.

— Профессор Прайс! Как хорошо, что я успела вас застать! – дверь приоткрылась, и в аудиторию просочилась мисс Хэнскам, куратор их учебной группы. – Мне как раз нужно поговорить с ребятами. Ребята же задержатся ещё на минутку?

Глаза её сверкали так, что Дин даже со своего места в последнем ряду остро почувствовал себя самоубийцей в свете фар приближающегося поезда. По аудитории прокатился слитный вздох – все знали, что в системе отсчёта мисс Хэнскам «минутка» означала примерно полчаса – но вслух никто возражений не высказал.

— Вот и славно, — заулыбалась она, — тогда я не буду, хи-хи, тянуть время и сразу перейду к делу. Итак, все мы помним, что это воскресенье – тридцать первое октября, и мы празднуем День Всех Святых…

Помнили все. Донна Хэнскам, помимо курирования первогодков, получала магистерскую степень по психологии, и все практические задания, касающиеся групповых занятий, испытывала на них. Подготовка к Хэллоуину не стала исключением – Донна, твёрдо уверившись, что совместная работа способна сплотить абсолютно любой коллектив, активно привлекала своих подопечных первокурсников к подготовке скучного и никому не нужного (зачем, когда есть вечеринки в кампусе и на съемных квартирах?) праздничного вечера.

— Итак, мы с вами уже помогли драматическому кружку с постановкой, поучаствовали в оформлении зала…

— …решили, что Новака нарядим вороном, и он будет всех заходящих встречать, каркая «Никогда больше!», — в тон ей, негромко, но чтобы все слышали, дополнил Дин.

— А Винчестер наденет костюм Эдгара По и будет ходить мимо меня туда-сюда, — мгновенно откликнулся Новак. К вечеру его голос, и так низкий от природы, охрип и действительно стал слегка напоминать вороний грай.

— Эй, я понимаю, что ты хотел бы видеть меня как можно чаще, но не при всех же! — притворно возмутился Дин.

— Так, ребята, вы не в младшей школе, чтобы дразнить друг друга и обзываться! — мисс Хэнскам предостерегающе подняла руки. — Итак, вернемся к обсуждению. Мы — то есть, администрация университета и я — решили в рамках празднования устроить конкурс резьбы по тыкве!

— Единственный выходной в задницу, — резонно заметила Мэг Мастерс откуда-то из угла, — мало нам было в школе каждый год по полдня колупаться в овощах, мало нам добровольно-принудительного сборища в воскресенье...

— Нет, мисс Мастерс, вы не правы, — кажется, Донну искренне расстроило, что её идея не получила никакого положительного отклика, — для этого конкурса я разобью вас на пары. Каждая пара должна будет приобрести тыкву и за субботу сделать из нее фонарь. Дизайн любой на ваш вкус. Но только в рамках приличий, — спешно поправила она себя, покосившись на ехидно переглядывающихся Бальтазара и Габриэля. — Итак, я составила список пар, которые желала бы видеть на конкурсе...

— А если мы не согласны тратить субботу на эту ерунду? — снова повысила голос Мэг. — Вы и так отняли у нас воскресенье, какого чёрта...

— Такого, мисс Мастерс, что если не будете слушаться куратора — не получите зачёт по истории философии, — внезапно вмешался профессор Прайс. — Продолжайте, милочка, продолжайте.

Дин закатил глаза и отвернулся к окну, уставившись на огромную вывеску с Тыквоголовым Джеком, украшающую фасад кофейни через дорогу от учебного корпуса. Точнее, на верхнюю треть вывески; такое расположение вкупе с ехидным выражением «лица» придавало ей очевидное сходство с любимой картинкой интернет-троллей.

«Смейся сколько влезет, — мысленно сказал Тыквоголовому Дин, — мне на тебя плевать, слышишь?»

Ещё бы он обижался на всякие хихикающие бахчевые.

— ...и, наконец, Мэган Мастерс будет работать вместе с Ханной Темпл, — голос мисс Хэнскам донесся до него, как сквозь ватные затычки в ушах. — На этом все. Спасибо вам огромное, что уделили внимание! В воскресенье в два часа я буду ждать вас с готовыми работами в актовом зале административного корпуса. Не опаздывайте и... хороших выходных! — и она исчезла из аудитории прежде, чем кто-либо успел добавить хоть слово.

— Э-э... — Дин приподнялся со своего места и повернулся к Чарли, — я что, задремал? Меня с кем-нибудь поставили?

— Поставили, Винчестер, — раздался над его ухом голос, который он одновременно очень хотел и страшно не желал услышать — «вороний» баритон Кастиэля Новака. — К всеобщему прискорбию, тебя поставили в пару со мной.

На самом деле, Дин согрешил бы против истины, сказав, что терпеть не может Кастиэля. Совсем наоборот: Новак был до такой степени хорош собой и горяч, что его имя в одном предложении со словом «согрешить» следовало употреблять исключительно в порнографическом смысле; правда, Дин это делал единственно в мыслях, наскоро передергивая в душе перед учёбой. Он был бы не прочь, очень не прочь как-нибудь пообщаться с Кастиэлем в приватной обстановке и реализовать одну-две-три-десять своих фантазий... если бы Новак не был вредным бесчувственным засранцем с ядовитым жалом вместо языка, который Дина терпеть не мог.

Их отношения испортились, не успев начаться. На второй день занятий Дин столкнулся с ним в кафетерии — и столкнулся в самом прямом смысле, нос к носу, живописно изгваздав его новенький джемпер недоеденным бургером и взамен получив пятна какого-то тошнотворно зеленого супа на футболку и конспекты по механике. Тогда они даже не подрались; причиной тому были, конечно же, врождённые хладнокровие и благородство Дина (и непосредственная близость обедающего декана, но в гораздо меньшей степени). Он всего лишь отметил, что иногда интернет-сёрферам стоит выныривать из он-лайна в реальную жизнь, хотя бы на время ланча. Новак на это ответил, что демонстративное чтение тетради во внеучебное время, может, и делает умнее, но не дает права умничать. Так и познакомились.

Правда, уже после занятий Новак подошёл к Дину и предложил переписать свои конспекты взамен испорченных супом; Дин покочевряжился для порядка, но конспекты взял, тем более что на этот раз Кастиэль вёл себя практически как нормальный человек и даже всего три раза поправил Дина, когда тот сокращал его имя до короткого, симпатичного и непритязательного «Кас».

Уже позднее, от вездесущего ди-джея повсеместного радио «Сплетни-FM» Джо Харвелл, Дин узнал, что Новаку не хватило всего нескольких баллов для поступления в МИТ, и только потому он подал документы в Канзасский университет. Это ли определяло его манеру поведения или просто скверный характер, Дин не знал. Поэтому он просто продолжал обмениваться с Новаком колкостями и подначками, и ко второму месяцу учебы это вошло в привычку и стало неотъемлемой частью университетской жизни, как, например, рыбные пирожки в кафетерии по вторникам или ругань профессора Прайса вечером в пятницу.

Правда, несмотря на ум — реальный, неподдельный ум, которому не было бы цены в КалТехе или том же МИТе — правильно подвешенный язык и роскошную внешность, у Новака был один непростительный, по мнению Дина, недостаток. Он был хипстером. Это выражалось и в любви к дурацким цветастым свитерам и джинсам столь узким, что они больше смахивали на лосины; и в музыкальных предпочтениях — наполовину инструментальные закосы под классику, наполовину всякая хрень, объединенная под общим названием «инди»; и в искусно взлохмаченных волосах; и в картонных стаканах с отвратительной сладкой бурдой, недостойной названия «кофе», по утрам. Хипстеров Дин не любил ещё больше, чем общественных активистов типа Донны Хэнскам; на самом деле, он искренне полагал, что их вывели где-то в секретных лабораториях с целью уничтожения населения путём морального разложения. Когда видеть Каса во всём его джинсово-лохмато-кофейном «великолепии» становилось особо невмоготу, он высказывал свои соображения вслух, на что неизменно получал краткие ёмкие отповеди, где каждое слово было практически любовно напитано ядом. Дин слушал их и думал, что хотел бы однажды избавить Каса от всей этой атрибутики радикальным способом: вытащить из кампуса, прокатить на машине под звуки классического рока, привезти к себе домой, вытряхнуть из дурацкой одежды, валять по кровати, пока волосы не станут растрепанными идеально натурально... ну, и наутро напоить настоящим крепким американо.

В общем, положа руку на сердце... Дин Каса не выносил и обожал одновременно; временами это пугало, но за два месяца общения он как-то научился с этим жить. А что думал по этому поводу Кас, он не спрашивал.

Дин перехватил Каса практически на выходе из здания.

— Хэй, Кас...

— Да, Дин? — лицо у Кастиэля выражало безмятежное спокойствие, но спина была прямой и напряженной, как у ступающего по проволоке канатоходца.

— Я по поводу этого задания, и... В общем, я понимаю, что тебя в моём присутствии блевать тянет, и...

— Как и тебя – в моём. Давай пропустим обмен любезностями и перейдем к делу.

— Как скажешь. Ты, э-э... завтра свободен?

— Строго говоря, нет. Но ради такой необходимости я поменяюсь сменами, — задумчиво произнес Кас. Дин знал, что тот работает в пекарне-кондитерской в двух кварталах от кампуса, всё из того же вещания «Сплетни-FM»: едва ли не все девчонки потока бегали туда чаёвничать, а потом шутливо костерили Новака за то, что из-за его пирожных джинсы отказываются сходиться в талии.

— Чудненько! — Дин извлёк из заднего кармана бумажку с адресом своей съемной квартиры и протянул Касу. — Вот, завтра, как сможешь, приходи ко мне — купим тыкву, сделаем этот хренов фонарь... В общем, провернём неприятное дело по-быстрому. Как... ну, как прыщ выдавить.

— Чего? Я, кажется, не понимаю этой аналогии, — Кас сощурился.

— Ну, прыщ! — повторил Дин. — Когда берёшь и...

— Дин, я не выдавливаю прыщи. Человечество придумало множество лечебных средств, и если ты испытываешь с этим проблемы...

— А жаль. Такая аналогия пропала впустую, — вздохнул Дин. — В общем, я буду тебя ждать. Не потеряешь адрес?

— Записанный на бумажке, пропитанной теплом твоей прекрасной задницы? Ни за что, — Кас ехидно фыркнул и убежал, оставив Дина размышлять, была эта реплика насмешкой или же, напротив, комплиментом.

К собственному удивлению, в субботу Дин проснулся в семь утра безо всякого будильника, от одной мысли «А вдруг Кас уже пришел, подождал под дверью, плюнул и свалил?» Мысль эта, разумеется, была лишена логики и в какой-то степени являлась чудовищем, порождённым сном разума; поэтому Дин позволил себе еще немного поваляться в кровати, после чего не торопясь умылся, позавтракал чем холодильник послал и стал ждать.

Новак появился только после двух часов дня, когда Дин прошел уже все пять стадий ожидания: нетерпеливое притопывание ногой, беспокойство, отрицание, гнев и нервный интернет-сёрфинг с целью жестокого убийства времени.

— Ну, наконец-то, ваше высочество, карета доставила вас в мою скромную хижину, — рявкнул Дин со смесью раздражения и облегчения в голосе. — Я три раза тебе... хотел позвонить!

— И что тебе мешало? — Кас, нахмурившись, протиснулся в прихожую. Он был весь какой-то сонный, тёплый, взлохмаченный и пахнущий корицей, и от этого сочетания у Дина под ребрами затрепетали бабочки. Он скрипнул зубами и со всей решительностью растоптал их воображаемыми сапогами.

— Позвонил бы, уж поверь, будь у меня твой номер, — буркнул он, все еще чуточку сердясь. — Ну, ты и горазд спать, чувак!

Вместо ответа Кас меланхолично достал телефон и продемонстрировал Дину будильник, выставленный на шесть утра.

— О... Если ты всегда так рано встаешь, то беру свои слова назад. Никаких проблем. Можешь отоспаться.

— Это будильник на выходные, Дин. Я только что из пекарни — меня отпустили на остаток уикэнда с условием, что половину субботы я отработаю. Всё, я закончил оправдываться, можешь продолжать блистать остроумием.

— Эй, эй, ладно тебе, не заводись. Я был неправ, — Дин постарался придать голосу максимально дружелюбный тон. — Напоить тебя чаем или кофе? Или сразу поедем за тыквой?

Кас помотал головой.

— Не стоит. Я и так ощущаю вину за то, что впустую потратил твоё время своим долгим отсутствием, потому предлагаю ехать сразу. Так сказать, последовать твоей вчерашней аналогии с прыщом.

Дин вздохнул, подавив в себе желание как-нибудь прокомментировать это. Если Касу так хочется повредничать, пусть вредничает на здоровье!

— Тогда поехали! — он изобразил на лице милую улыбку и схватил с вешалки куртку. — Если у тебя есть какие-то идеи, какую хренотень можно сделать из тыквы, чтобы все ахнули, а душка Донна грохнулась в обморок от счастья, расскажешь по дороге. Если, конечно, у тебя сохранится дар речи после поездки в моей Детке!

Кас скептически хмыкнул, прислоняясь к стене и закрывая глаза в ожидании, пока Дин запрёт дверь.

— Твоя «Шевроле Импала»? Такой блестящий чёрный четырёхдверный хардтоп-седан с восьмицилиндровым двигателем и периферийной подвеской? Ты собираешься впечатлять меня собственно её крутизной, своим экстремальным вождением или тем, что она за день ест бензина больше, чем производит одна поточная линия фирмы Shell?

Воистину, это был удар пониже пояса: Дин мог еще стерпеть шутки на тему внешности, работы и ориентации, но никак не на тему Детки. Он рыкнул и выронил ключи.

— Еще одно слово против моей машины, и ты пойдёшь искать тыкву сам, ясно? На своих двоих.

Кас не ответил, и это было странно — обычно он за словом в карман не лез.

— Ты меня удивляешь. Я думал, ты не споришь, только когда спишь... А, ну да, действительно. — Дин обернулся к Касу и обнаружил, что тот дремлет, опершись о стену и свесив голову. — Доброе утро, Америка! Давай, просыпайся, сурок по имени Кас, а то собственную тень проспишь!

Кас распахнул глаза и сонно тряхнул головой.

— Я не спал, Дин, я не спа-а... — последнее слово утонуло в широком котёночьем зевке.

— Ну, вот теперь я вижу, что ты действительно в шесть проснулся, — Дин вымученно улыбнулся и, цапнув Каса за локоть, потащил его вниз по лестнице. — Открою тебе окно в машине, проедешься — полегчает.

Ему показалось, или Кас пробормотал что-то, отдаленно похожее на «спасибо, Дин»?

— Святые ёжики! Кас, ты видел, сколько времени? – гаркнул Дин, падая на пол рядом с диваном и косясь на настенные часы так, будто во всех сегодняшних неудачах были виноваты только они. – Девятый час, мать его! Девятый час, а у нас из открытых достижений только…

— …только купленная тыква, — рассудительно закончил Кас, плюхая на пол рядом с Дином коробку с пиццей, — а еще мы не поубивали друг друга, и это, как мне кажется, значительный прогресс в наших отношениях. Донна может нами гордиться.

— Каким-то чудом, Кас. Мы не поубивали друг друга каким-то чудом!

Неподтверждённая благодарность Каса в начале дня оказалась той единственной ложкой мёда, после которой, как в той пословице, последовала бочка дёгтя. В первом же магазине, который они посетили — в двух кварталах от дома — не было ни одной, даже самой завалящей тыковки. Всё разобрали с утра, говорили им. Предпраздничный ажиотаж, мол, сами понимаете, молодые люди. Во втором магазине происходил внеплановый ремонт в связи с обвалившимся потолком, третий был закрыт после внезапной проверки санитарной службы, и так далее, и тому подобное. В тех магазинах, которые были открыты, продавцы разводили руками, фальшиво вздыхали и попеременно посылали Дина с Касом в другие магазины сети, магазины других сетей, на фермерские рынки и к чёрту с дьяволом. Дин злился, Кас злился, но ни один из них ничего поделать не мог.

В шесть часов вечера, когда Дин уже готов был сдаться, Кас открыл у себя в телефоне карту города и обнаружил на ней вожделенный фермерский рынок. Дин был практически счастлив и с радостью передал Касу обязанности штурмана.

Правда, спустя некоторое время убедился, что штурман из Каса, мягко говоря, неважный. Хреновый, откровенно говоря. На самом деле, Кас даже не был в этом виноват — на его карте не был обозначен ремонт одного из проездов, следующий, параллельный ему, оказался односторонним, а когда Дин наконец вырулил в нужном направлении, телефон Каса пискнул и умер, разрядившись окончательно и бесповоротно. Они оказались в не знакомой Дину части города без карты, без понятия, куда ехать и с полупустым бензобаком.

Дин был расстроен, нет, зол. А если совсем точно, он медленно закипал от ярости. В сердцах он назвал нахохлившегося рядом Каса незаконнорожденным ребенком двадцать первого века, не способным даже должным образом воспользоваться благами цивилизации (на самом деле, конечно, он высказал это более простыми и обсценными выражениями); Кас обиделся и надолго замолчал, предоставив Дину, как представителю местного населения, разруливать всё в одиночку.

Ситуацию осложняло еще и то, что даже вот такой Кас — накосячивший, надувшийся, нервно покусывающий губу и барабанящий пальцами по коленке — был чертовски хорош собой, и разум Дина продолжал это отмечать каждую грёбаную секунду; а когда Кас начинал ёрзать по сиденью, чуть раздвинув коленки, от чего и без того узкие джинсы натягивались совсем уж неприлично, Дину приходилось в спешном порядке начинать думать о холодном склизком молочном желе, полётах на самолёте и прочих мерзких вещих, дабы прогнать неуместную твёрдость чуть пониже поясного ремня, никак не вяжущуюся со злостью.

Выйти и спросить дорогу у кого-нибудь из прохожих, как предлагал Кас, было бы слишком просто; поэтому Дин с упорством, достойным лучшего применения, плутал до тех пор, пока не наткнулся — каким-то чудом, ни больше ни меньше — на заправку, где наполнил бак Детки бензином с таким счастьем, словно пообедал сам. Не меньшим чудом оказалось и то, что в двух кварталах от заправки оказался искомый рынок.

Было бы странным ожидать, что в такой поздний час он еще работал — насколько знал Дин, такие места были активны только до заката солнца, после чего палатки закрывались, а продавцы разъезжались по домам, увозя остатки не разошедшейся продукции. Однако судьба наконец смилостивилась над ними: одна из палаток всё ещё была открыта, и именно там им удалось выторговать тыкву — ярко-оранжевую круглобокую красавицу в тридцать с лишним фунтов, несмотря на то, что вообще-то там торговали яблоками. Продавцы, пожилая супружеская пара, были настолько милы и любезны, что даже подсказали им, как выехать обратно; по их подсказкам Дин блуждал еще не меньше часа. Кас на это резонно заметил, что будь они героями фильма ужасов, эти фермеры были бы главными злодеями, которые заманивают беспечных путников в глухомань и после приносят их в жертву каким-нибудь своим яблочным духам.


Итак, на часах было двадцать минут девятого, и они сидели на полу в маленькой гостиной-спальне-в-общем-единственной-комнате Дина, с тыквой, скромно приткнутой в уголке дивана, и с коробкой ещё тёплой, аппетитно пахнущей пиццы.

Дин сглотнул и открыл коробку.

— М-да... мне кажется, это задница, Дин, — Кас заглянул внутрь и озадаченно нахмурился.

Дин наклонил голову и посмотрел на странной формы пиццу под другим углом.

— Нет, по-моему, это всё-таки тыква. Пицца в форме тыквы. Специальный хэллоуинский выпуск, ну, это как ко Дню святого Валентина делают в форме сердечек, так тут...

— Нет, Дин. Это задница, и надо быть абстракционистом не слабее Кандинского, чтобы увидеть в ней тыкву! — воскликнул Кас.

Дина внезапно охватило желание поспорить — даже более сильное, чем голод.

— Нет, Кас! Надо быть извращенцем не слабее Хефнера, чтобы увидеть в тыкве задницу! — с жаром ответил он. — Ты ещё скажи, что тебе на чашках капучино вместо перьев и сердечек рисуют члены с яйцами.

— Ого, — в голосе Каса слышалось искреннее восхищение, — до такого уровня пошлости не то что я — даже ты никогда не опускался! Мои поздравления с новой взятой высотой… или глубиной.

— Да ну тебя на хрен, — проворчал Дин, — давай лучше наконец есть, а... Тебе какую ягодицу отрезать, левую или правую?

— Эй, я беру все свои оскорбительные слова обратно! — Кас шутливо поднял руки, — только не режь меня, маньячище! Вот тебе пицца, режь лучше ее!


Несмотря на крайне подозрительную форму, содержание у пиццы оказалось выше всяких похвал – капелька острого соуса, размазанная поверх лепёшки тонкого теста, полоски бекона и грибов, мягкий сладкий лук и много-много сыра. Дин с большим трудом сдержался, чтобы не проглотить свою половину в один большой укус, и заставил себя есть медленно, тщательно жуя.

— Бог и все его архангелы, Дин! — внезапно расхохотался Кас. — Я вижу задницу в куске теста, ты видишь члены в рисунках на кофе — в какой-нибудь параллельной Вселенной мы были бы идеальной парой, понимаешь?

Дин понимал. Он не понимал только, почему они не могут быть парой, пусть не идеальной, но в этой Вселенной; вслух он этого, конечно, не сказал, а просто рассмеялся в ответ.

Может быть, в чём-то мисс Хэнскам и её методики правы, и они с Касом хотя бы смогут нормально, по-человечески общаться?

Убежденность Дина в возможности нормального общения с Касом продлилась недолго — ровно до того момента, когда они, доев пиццу, переместились вместе с тыквой на кухню с твёрдым намерением приступить к карвингу.

Он достал из кухонного шкафчика два ножа и большую ложку для выскребания мякоти; Кас споро выхватил из его рук один из ножей, придвинул к себе тыкву, устроив ее на самом краю стола, и воткнул нож в ее макушку, отхватывая «крышку».

— Осторожнее, нож очень ост... рый, — Дин скрипнул зубами — наточенное лезвие, описав полный круг над верхушкой тыквы, вернулось в исходную точку и по инерции сочно врезалось в мякоть ладони у основания большого пальца.

— С-спасибо, я уже заметил, — проскрипел Кас, неловко откладывая нож и посасывая руку, — одолжишь мне пластырь?

— Нет, конечно, я оставлю тебя истекать кровью, — Дин развернулся на пятках и метнулся в комнату за аптечкой.

Железный ящичек с лекарствами, который собирала ещё мама, когда Дин только переезжал на съёмную квартиру, и который он так еще и не открывал, хранился на верхней полке шкафа, за стопками белья. Дин вытащил его, надеясь, что там найдется хотя бы бинт, а лучше — пластырь, как попало затолкал на место вещи и вернулся на кухню.

— Иди сюда, раненый! Будем с тобой играть в больничку, — он грохнул ящичком о стол и поманил Каса пальцем.

— Может, я сам?

— Ну, нет, хватит с меня твоей самостоятельности на сегодня! — Дин поймал Каса за руку и усадил на табуретку, стоящую у стены.

В аптечке нашелся и пластырь, и бинт, и йодный карандаш, и даже какой-то новомодный бактерицидный гель; Кас морщился, но сидел смирно и не произнес ни слова, пока Дин промывал, обрабатывал и перевязывал ему палец.

— Спасибо, Дин. На самом деле спасибо, без шуток, — серьезно произнес он, возвращаясь к тыкве, которая всё ещё лежала на противоположном краю стола. — Могу я продолжить очищать тыкву?

— Давай, действуй. Только осторожно, а не то... — Дин поднял аптечку и шутливо стукнул по столу.

Кас охнул и поднял руки в предупреждающем жесте, но было поздно.

Тыква, одной половиной своего веса опиравшаяся о стол, а второй — о воздух, сдвинулась ближе к краю, опасно накренилась и медленно, грузно полетела вниз, как сброшенная из самолета боеголовка.

Ни Дин, ни Кас не успели сделать ровным счетом ничего; с отвратительным звуком тыква брякнулась об пол и раскололась, превратившись из симпатичного оранжевого усечённого шара в гигантского раздавленного жука. Оранжевого.

— Вот блядь, — потрясённо выдохнул Дин, каким-то чудом не выпуская из рук аптечку.

— Джинсы сними, — глухо буркнул Дин.

— Прошу прощения?

— Джинсы, говорю, сними! В машинку кину, пока вся эта красота не засохла.

— То есть, ты настаиваешь, чтобы я оставил штаны у тебя, а сам отправился домой через полгорода в исподнем.

— Очень смешно. Прямо уржаться можно, Кас! У меня переночуешь.

— Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.

— Приставать не стану, не бойся.

— Да? А я так надеялся… Но всё равно спасибо. За пиццу, за ночлег, за перевязку… Если хочешь, я могу тебе из останков нашей тыквы испечь пирог. В благодарность. Ты же любишь пироги, — это был не вопрос, а утверждение.

— Угу. Спасибо на добром слове. А теперь снимай уже свои штаны!

— Ты же сказал, что не будешь приставать.

— А ты сказал, что… Етижи-пассатижи, Кас, с твоим чувством юмора только сценарии к фильмам Адама Сэндлера писать!

Старенькая стиральная машинка, лично знававшая, наверное, ещё бабушку Диновой квартирной хозяйки, надсадно кряхтела, припадочно дёргалась, но воду с грехом пополам набирала; Дин пользовался ею редко, предпочитая носить бельё в прачечную, так что большей частью машинка исполняла роль тумбы и никак с этой ролью не желала расставаться.

Когда она наконец вышла на режим, Дин сполоснул руки, вытер их о джинсы и вышел обратно на кухню. Первым, что он увидел там, были поджарые ноги и крепкая задница Каса, обтянутая серо-голубыми боксёрами из тонкого трикотажа; задница ритмично шевелилась влево-вправо, повторяя движения щётки, которой Кас сметал остатки тыквы в мусорный мешок.

— Я решил, что с моей стороны будет разумным проявлением вежливости прибрать эту гадость, — глуховатым голосом пояснил Кас, не разгибая спины, — поэтому я взял у тебя щётку из-под раковины, надеюсь, ты не возражаешь. Дин, у тебя есть суровые нитки и игла подлиннее?

— Чего-чего? – до Дина не сразу дошёл смысл последнего вопроса.

— Я говорю, мне нужны нитки. И длинная игла, лучше кривая, сапожная, но и обычной тоже буду рад.

Только теперь Дин заметил, что наиболее мясистые обломки тыквы Кас аккуратно складировал на столе. Шестерёнки в голове закрутились быстро-быстро, и минуту спустя до него дошло, что именно хотел сделать Кас.

— Ты… Чёрт, я не верю, что говорю это, но ты гений! Доктор, мать его, Франкенштейн! Стоял бы ты ко мне лицом – я б тебя поцеловал, честное слово!

— Ловлю тебя на слове, о Игорь, — Кас наконец выпрямился и вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб. – Так есть у тебя нитки и игла?

— Найдётся, — Дин махнул рукой, ощущая, как уголки губ сами по себе ползут вверх, — всё, что надо будет!

— Да, и ещё, И-и-игорь, — Кас наклонил голову и с усмешкой посмотрел на него, а затем перевёл взгляд на стол, — мне понадобится вся сила твоего абстрактного мышления. Если ты в жопозадой пицце сумел разглядеть тыкву, то в этой куче хлама ты точно сможешь её разглядеть!

— В смысле…

— В смысле, ты же соберёшь из этого пазла целую тыкву, чтобы я мог её сшить?

— Вообще-то, ты обещал, что испечёшь из неё пирог, — беззлобно проворчал Дин, подавая Касу последнюю «деталь паззла» — небольшой обломок тыквы с вырезанным в нём глазом.

— Как будто это последняя тыква в мире, — Кас коротко улыбнулся и вновь склонился над «шитьём». – Готов спорить, завтра, когда они нам уже не понадобятся, все магазины будут ими завалены, даже закрытые на ремонт и обанкротившиеся!

— Ну, и ладно. Я яблочные пироги больше люблю. И вишнёвые. И…

— И пекановые. Знаю, — Кас кивнул и вернулся к работе.

— Кас, дери тебя в Аду все черти разом! Откуда?

— Наблюдал, — просто ответил Кас.

Дин ощутил, как притоптанные утренние бабочки в животе расправляют крылья с новой силой. Кас за ним наблюдал. Кас. Наблюдал. Запоминал то, что Дину нравится. Ну… ну, не ведут себя так с теми, кого терпеть не могут!

— А ещё ты знаешь марку Детки… и подвеску, и форму кузова! Чёрт возьми, с последним человеком, который правильно назвал форму кузова Детки, я переспал! – он соскочил с табуретки, пораженный выводами, сделанными его собственным мозгом, и начал измерять шагами кухню. — Какого… какого мы с тобой ещё не…

— Стой. Не мельтеши, — Кас протянул руку и подцепил пальцем шлевку ремня Дина. — Если бы ты не считал, что всех хипстеров стоит, как ты говорил? А, «насильно окультуривать»… И если бы я не считал тебя невоспитанным грубияном, употребляющим слишком много лексики сниженного регистра. Тогда у нас, наверное, могло бы что-то получиться.

Он откусил излишек нитки и продемонстрировал Дину готовую тыкву – чуть кособокую, всю исчёрканную чёрными стежками и зловещую. В последнем была заслуга Дина – нож в руки Каса он больше не давал, так что глаза и улыбку вырезал сам. В целом, если не приглядываться, складывалось впечатление, будто такой концепт – монстра Франкенштейна – и был задуман изначально.

— С этим же красавцем у нас всё получилось! – Дин взял тыкву у Каса из рук и повертел перед собой. Тыква смотрела на него точно так же, как та вчерашняя, с вывески кофейни – с изрядной долей ехидства. – Давай назовём его «Чаки»!

— Называй, как хочешь, — Кас отложил иголку и зевнул, — могу я воспользоваться твоей ванной?

— Разумеется, — пробормотал Дин, не выпуская «Чаки» из рук. – Только всю горячую воду не расходуй.

Только спустя пять минут после того, как из-за двери ванной донесся шум воды, Дин понял, что Кас ушел в ванную без полотенца.

Всё это время Дин просидел на кухне, держа тыкву на коленях, как своё кровное дитя; хотя крови Каса в ней было много больше в самом прямом смысле. В ушах всё ещё стояли слова Каса: «У нас, наверное, могло бы что-то получиться».

Могло бы. Что-то. Получиться.

Дин представил Каса у себя на кухне, как и сегодня, «в одном исподнем», готовящего пирог; представил, как они вдвоём едут на машине за продуктами и бесконечно подтрунивают друг над другом и беззлобно переругиваются. Вообразил, как они возвращаются вечером домой и вместе идут в душ, где…

На мысли, содержащей в себе одновременно слова «Кас» и «душ», Дин вынырнул из фантазий. Полотенце. Да, точно.

Дин вернулся в комнату и зарылся в шкаф в поисках полотенца для гостей. За его короткую полотенечную жизнь им ещё никто не пользовался, потому как на ночь у Дина ещё никто не оставался. Он вынырнул из шкафа, наматывая полотенце на руку, и в этот момент мысли, всё ещё блуждающие вокруг Каса и душа, сделали кульбит и подкинули ему картинку, такую живую и яркую, что его бросило в жар.

Он словно наяву увидел Каса, стоящего у стены ванной комнаты, вполоборота к Дину; его плечи были напряжены, а ноги чуть расставлены и упирались в противоскользящий коврик на полу душевой кабины. Левая рука свободно лежала на бедре, а правой… правой Кас ласкал себя. Он двигал ладонью по члену быстро и ритмично, иногда проводя пальцами по головке или спускаясь к яйцам. Взгляд Дина прикован к округлой темно-розовой головке, появляющейся и исчезающей в кольце сильных пальцев, блестящей от выступающей смазки. Лицо Каса было серьезно и сосредоточено, нижняя губа закушена, а глаза прикрыты, грудная клетка вздымалась мелко и часто; казалось, он был близок к разрядке.

Дин выдохнул слишком громко, и глаза иллюзорного Каса распахнулись – мутные, затянутые поволокой удовольствия – и встретились с глазами Дина. Кас приоткрыл рот с задушенным «Дин!» и мгновение спустя кончил, бессильно откидывая голову, вздрагивая всем телом и расписывая противоположную стенку мутными белесыми потеками спермы.

Дин вздрогнул и открыл глаза. Лицо его горело, а член был твёрд до боли. Пальцы левой руки судорожно сжимали полотенце.

Он несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая бешено колотящееся сердце, и на нетвёрдых ногах подошёл к двери ванной.

— КАС! – гаркнул он, стараясь придать голосу самый устрашающий тембр. – Если ты там дрочишь, прервись на секунду и поди сюда! Я тебе полотенце дать забыл.

Мгновение спустя дверь приоткрылась, и Кас, голый и мокрый, высунулся из неё по пояс.

— Ты слишком плохого мнения обо мне, Дин, — серьёзно и даже как-то печально произнёс он. – Я совершенно ясно понимаю и принимаю тот факт, что в твоей квартире ни один спонтанный акт онанизма не должен происходить без твоего деятельного участия.

— Деятельного… чего? – когда Дин отмер, прорубившись сквозь дебри Кастиэлева красноречия, тот уже вновь скрылся в ванной. – Опять издеваешься?

— Нет, намекаю, — приглушённо донеслось из-за двери, — но не хочешь – как хочешь!

— Кас, — Дин побарабанил в дверь, — а если я скажу, что ты мне нравишься? Даже несмотря на то, что ты хипстер и слушаешь отстойную музыку?

— Ты тоже мне нравишься, Дин, — мгновенно отозвался Кас, — но ты обещал не приставать!

Дин привалился к дверному косяку и скрипнул зубами. Кас был неисправим.

В университет они едва не опоздали, и произошло это не совсем по той причине, которой так желал Дин – они банально проспали; Дин не заводил на выходные будильник, а телефон Кастиэля так и пролежал разряженным всю ночь. Но зато после пробуждения Дин понял одну очень важную вещь: Кас – сонный, лохматый, ворчливый Кас с большой кружкой кофе в руках – вписывался в интерьер кухни Дина идеально, о чём Дин тут же ему и сообщил. Кас насупился и пообещал подарить Дину собственную картонную ростовую фигуру, за что был изловлен, скручен и – наконец-то – от души зацелован. Целовался Кас отменно, правда, иногда всё же порывался высказать какую-нибудь скабрезность непосредственно Дину в рот, так что Дин поставил перед собой перспективную задачу «довести Каса до такого состояния, чтобы он от удовольствия лишился дара речи».

А вот мисс Хэнскам обрадовалась их «тыквенному монстру», как матери родной; от восторга она разразилась целой лекцией на тему совместного преодоления трудностей как решающего фактора сближения людей. Дин слушал её вполуха – виной тому были чуть севшие после стирки джинсы Каса, которые теперь обтягивали его задницу восхитительно непристойно. Пока Дин изучал этот отвлекающий фактор, Кас каким-то образом выцыганил у мисс Хэнскам возможность не ходить на сегодняшние мероприятия — видимо, она тоже была неравнодушна к стройным ногам в чересчур тесных джинсах, подумалось Дину.

Попрощавшись с Донной и заверив её в вечной верности делу групповой психологии, Кас подхватил Дина под локоть и куда-то целенаправленно потянул.

— Мы куда? — только и успел спросить Дин.

— Закончить одно дело. Или начать, смотря с какой стороны посмотреть, — отрезал Кас.

Они остановились перед дверями кафетерия, закрытого по случаю воскресенья. Кас безапелляционно припёр Дина к стенке и заглянул ему в глаза.

— Я правильно понимаю, что предыдущие два месяца мы непреднамеренно вводили друг друга в заблуждение относительно взаимных чувств?

— Чего-чего? Кас, я не...

— Ты считал, что я тебя терпеть не могу. Я считал, что ты поставил целью всей жизни меня изводить.

— Ну... да, — Дин накрыл ладонью руку Каса, держащую его за шиворот. — Но я не понимаю, почему мы должны выяснять это именно здесь!

— Здесь, — Кас указал на кафетерий, — всё началось, и совсем не так, как нам обоим хотелось бы. И потому... — он вздохнул, отошёл на пару шагов, одёрнул джемпер и протянул Дину раскрытую ладонь. — Я хочу, если можно так выразиться, заложить новое начало. Итак... Здравствуй. Моё имя Кастиэль.

Дин почувствовал, что из груди рвётся смех — не злой, не издевательский, а самый что ни на есть искренний смех счастья.

— Хэй, Кас... Я Дин, — выпалил он и пожал протянутую руку, поддерживая игру.

— Рад с тобой познакомиться, — Кас улыбнулся — тонко, искренне и очень тепло.

— Как и я... Не против выпить по чашечке кофе?

@темы: Авторский фик, Земля (2015), R, Слэш

---

Пожарная часть #69, Праздник к нам приходит...

[Пожарная часть #69]

Название: Что, если бы...
Автор: Пожарная часть №69
Форма: упоротые коллажи
Пейринг/Персонажи: Дженсен/Миша
Категория: джен
Жанр: юмор, ололо
Рейтинг: G
Саммари: Всем открыток к русским праздникам!
Дисклаймер Наша совесть сгорела вместе с хорошими сценаристами
Примечание: а нам смешно

@темы: Джен, Коллаж, Огонь (2015), G

---

[{Колыбель Жизни}]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Земля Обетованная]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Пожарная часть #69]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День 8 "Большой секрет для маленькой компании"

[{Колыбель Жизни}]

Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драбблы, 260 – 996 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: джен, слэш
Жанры: разнообразные
Рейтинг: G – PG-13
Дисклаймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Каждому есть, что скрывать.

Название: Каждому есть, что скрывать
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 405 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: слэш
Жанр: pwp, офис-AU
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Каждому есть, что скрывать, кому как ни Кастиэлю знать об этом?

У всех без сомнения были свои секреты, и Кастиэль на самом деле никогда не собирался засовывать свой нос в них. Так получалось.

Например, Мег Мастерс увлекалась БДСМ, и Кастиэль был счастлив, что пару месяцев назад отказался от ее предложения «подвигать мебель». Отказал он ей не по этому, но все же с ее стороны было ошибкой заказывать все эти вещи из секс-шопа на адрес их фирмы.
Бекки из секретариата обожала гей-порно и смотрела его прямо на работе. Возможно, это и не было секретом, раз уж она не удосужилась даже выключить звук, когда Кастиэль проходил мимо, но глянуть хотя бы одним глазком на происходящее на экране не позволила. Не то чтобы Кас пытался слишком сильно…

Бенни, один из их охранников, любил выпить. Во внутреннем кармане его пиджака была спрятана фляжка с горячительным, к коей он то и дело прикладывался, когда никого не было рядом. И Кас был уверен, что он бы тоже ничего не заметил, если бы не его привычка входить в помещение почти бесшумно. Он не выдавал Бенни начальству только потому, что однажды Бенни тащил его, напившегося чуть ли не до потери сознания на корпоративной пьянке, на собственном плече до самой Касовой квартиры и даже заботливо уложил в постель, оставив на тумбочки у кровати аспирин и воду.
Кас подозревал, что Кроули, ах, конечно, не Кроули, а Фергюс МакЛауд, их финансовый директор, играл на бирже. Золотой ролекс то появлялся, то исчезал с его руки, роскошные машины представительского класса сменялись малолитражками, но до тех пор, пока он не включал в свои игры капитал компании, Кастиэль был спокоен.

Что же касается самого Кастиэля, его секрет был прост. И даже не был бы таким секретом, если… Ладно, он был геем. И это не то, что он хотел скрывать. Его настоящим секретом был Дин. Дин с его веснушками и бесподобными зелеными глазами. Дин с его мастерски уложенным ежиком волос. Дин с его обалденной задницей… Дин, который менял девушек каждые две недели, умудряясь со всеми остаться в хороших отношениях. Дин ― начальник отдела маркетинга. Вот почему Касу приходилось скрывать свою ориентацию, дабы не выдать заодно и свою сумасшедшую влюбленность.
Приходилось. До сегодняшнего дня.

Потому что у Дина тоже были секреты.
Одним из них были розовые атласные женские трусики, плотно облегавшие обалденную задницу Дина под костюмными брюками. Вторым ― желание подрочить на рабочем месте.

Так что больше у Каса секретов не было вовсе, если, конечно, не считать розовые атласные женские трусики, испачканные в их сперме, которые теперь прятались во втором ящике его стола.

Название: В чем проблема?
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 996 слов.
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: слэш
Жанр: студенческое ау. романтика, флафф
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Дин целый день чувствует на себе пристальный взгляд своего одногруппника, с которым никогда не разговаривал. Ему не по себе. Почему тот на него так смотрит?

- Да говорю тебе, Дин, он на тебя запал. - хлопнул Винчестера по плечу его друг детства и однокашник Бенни, когда они были на полпути от университетской столовки до общежития. - Глазищами тебя так и прожигает, ух! И в кафетерии тоже - так смотрит, будто ты пирог с вишенкой на блюдечке.
- Хм-м - Недоверчиво хмыкнул Дин, погруженный в свои мысли. Если уж на то пошло, ему льстило, когда он оказывался в центре внимания, независимо от того, было то внимание мужским или женским. Проблема была в другом. На этот раз своим вниманием его удостоил Кастиэль Новак. И это действительно была проблема.

Новак был странный. Начиная от его вечно нечесаной копны волос, жуткого бежевого плаща и совершенно чудовищного галстука с пчелами, заканчивая нечеловечески синими глазами. Кастиэль был неразговорчив, если его о чем-то спрашивали, отвечал невпопад, никем не интересовался (несмотря на то, что полпотока мечтали зажать его где-нибудь в углу и оттрахать\быть оттрахаными им). Сам Дин с Новаком никогда не разговаривал и не смотрел даже в его сторону. (ну, может быть, дрочил на него пару раз в душе… ну, может, не пару раз), но аура неприкосновенности вокруг Кастиэля была слишком сильна, чтобы рисковать.

Утром они столкнулись в холле университета. Быстро извинившись, Винчестер попытался обогнуть внезапное препятствие, да не тут-то было. Парень встал, как вкопанный и вперился в Дина своими синющими глазищами. Кас, мать его, Новак.
- Эм, извини, чувак, я не нарочно.
Но Новак только продолжил молча сверлить его взглядом – совершенно нечитаемым и направленным куда-то сквозь него.
- Ээм… ну ладно, чувак, мне пора – и тебе, кстати, тоже – быстро выдавил Дин, и поспешил на пару, думая про себя «Что на него нашло?».
Но на этом странности не закончились.

Кастиэль продолжил пялиться на него во время пары. И во время перерыва. И во время обеда. И даже когда Дин принялся заигрывать с хорошенькой девчушкой с младшего курса, Новак продолжал на него откровенно пялиться, издалека, чуть склонив голову набок, как большая и несуразная птица, с этим своим галстуком, Господи боже ты мой.
- Он, что, сталкер? – тихо шептала Джо Винчестеру на ухо, когда они обедали в столовой – даже его друзья уже начали подмечать, что что-то не так. А Дину этот немигающий взгляд уже порядком начинал действовать на нервы. Хотелось подойти, схватить странного, пусть и горячего (очень горячего), парня за грудки и спросить «Эй, чувак, в чем проблема?».
- Может, он на тебя запал? – предположил Лафит, от чего Винчестер поперхнулся минералкой, которую как раз хлебал.
- Чего???
- Ну а что? Ты у нас парень видный, Кастиэль тоже весьма ничего, хоть и чудак… может, и правда? – поддакнула Джо, косясь на Каса. Тот как раз повернулся и снова уставился на Дина, отчего Винчестер сглотнул и быстро отвел взгляд.

- Нет, ну, знаете, это уже просто жутко… если он продолжит так пялиться, скоро весь кампус такими слухами заполнится…
- Ну так подтверди их, ха! – шлёпнулся рядом Эш, выхватывая у Джо из-под носа картофелину. – Кстати, какими слухами?
- Новак запал на Дина.- хором ответили Джо и Бенни.
- Серьёзно? Воу, дружище, ну, я за тебя рад, конечно… дерзай!
- Да идите вы нахрен, ребята! – Дин почувствовал, что заливается краской (когда это с ним в последний раз было?) и закрыл лицо руками. Когда он поднял голову, Кастиэль всё еще смотрел на него.

Так продолжалось до самого вечера, в довершение всего, Кастиэль и Дин жили в одном общежитии, и как-то так совпало, что они шли вместе. Новак сначала плелся немного позади, но когда Винчестер почти дошел до своей комнаты, сравнялся с ним, и тут же скосил взгляд на Дина, почему-то покраснев. После чего тот не выдержал.
Схватив Новака за галстук, Дин буквально втащил его в свою комнату и захлопнул за ними дверь. Затем, развернувшись, вперился взглядом в лицо Кастиэлю.
- Ну, и? Ничего не хочешь мне сказать?
Новак, кажется, растерялся и раскрыл было рот, но тут же захлопнул его, продолжая молча смотреть на Винчестера своими невообразимо синими глазами.
- Я тебя что, вечность ждать должен? – Раздраженно выдохнул Дин, но, поняв, что Кастиэль ничего предпринимать – и говорить – не собирается, рискнул. Подавшись вперед, Дин коснулся губами губ Кастиэля, сначала осторожно, потом сильнее, углубляя поцелуй – и почувствовал, что с некоторым запозданием, но ему отвечают. Еще несколько секунд Кастиэль сдерживал себя, а затем плотину словно прорвало, и Дина уже прижимали к стенке и целовали так жарко, как, наверное, никогда в жизни.

Позже, лёжа в постели и обнимая такое теплое тело рядом, Дин всё еще неверяще хмыкнул.
- Никогда не думал, что пересплю с самим Кастиэлем Новаком!
- Никогда не думал, что пересплю с самим Дином Винчестером. – Хрипло отозвался Кас куда-то ему в плечо.
- Аа… погоди, что? – Дин от неожиданности приподнялся на кровати. – Тогда… что всё это было весь день? Это не подкат был?
Кас удивленно воззрился на него своими синими, как небо, глазами и помотал головой.
- Нет. Твой порыв был для меня… огромной неожиданностью, если говорить откровенно. Но неожиданностью очень… приятной.
- Тогда… какого хрена это было сегодня? – Дин совсем ничего не понимал.
Кас перевел взгляд куда-то на пол, где остались валяться их вещи.
- Пуговица…
- Что?

- Пуговица. У тебя на груди на рубашке оторвалась пуговица. Я заметил это сегодня утром. Я всё думал, как тебе об этом сказать. Было бы странно, если бы к тебе подошел одногруппник, с которым ты не общаешься, и сказал бы, что у тебя оторвалась пуговица, разве нет? Я думал, как тебе сказать, весь день, но так и ничего и не придумал.
- Чувак… ты серьёзно? – Дин закрыл лицо руками, не зная, плакать ему или смеяться. – Пуговица?
- Это очень важно, Дин. Если бы оторвалась верхняя пуговица, это еще ничего, но дырка на груди выглядит совсем не сексуально, и я думал, что подобное вполне может повредить твоему имиджу крутого парня, который ты так старательно создаешь…
- Серьёзно… Кас… пуговица? – Дин уже хохотал в голос, чувствуя на себе недоуменный взгляд своего любовника… парня?
- Спи уже, чудо. – Фыркнул он, чмокая Кастиэля в темную макушку, и про себя благодаря на все лады Бога Пуговиц и Швейной Фурнитуры. – Завтра пришью новую.

Название: Секрет
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 412 слов
Пейринг/Персонажи: кид!Дин, кид!Сэм
Категория: джен
Жанр: кид!фик
Рейтинг: G
Дисклеймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: ангел родился из детской мечты

– Вы с папой никогда мне ни о чем не рассказываете! – нижняя губа Сэмми оттопырилась "сковородником", а глаза опасно намокли. – Никогда-никогда! Я уже не маленький! Вы опять шептались на кухне, пока я ноги мыл!
– Не маленький, – торопливо согласился Дин, пристраиваясь бочком на краешке мотельной кровати, на которой можно было уложить спать четверых таких малышей, как Сэм. – Пять лет – это же уже ого-го сколько! Только такой большой парень должен понимать, что я не могу выдать папин секрет, раз он велел не болтать.
Не в силах возразить против такого железного аргумента, Сэм понуро опустил голову и принялся ковырять пальцем хлипкое мотельное одеяло, всем своим видом олицетворяя грусть и одиночество.

– Хорошо, – вздохнул Дин, не в силах больше смотреть на эту душераздирающую картину. – Папин секрет не смогу рассказать, расскажу свой. Только тс-с – ни-ко-му. Даже папа не знает.
– Даже папа?
Глаза Сэмми стали круглыми, и вот это зрелище уже стоило любого вранья.
– Даже папа, – серьезно подтвердил Дин, лихорадочно соображая, чего бы такого наплести, чтобы, упившись сокровенным знанием, Сэмми через пару дней напрочь забыл о нем, а папа, это знание случайно разделив, не отвесил бы ему подзатыльников за то, что он учит братишку всякой ереси.

– Слушай… Когда мы были маленькие, мама говорила, что нас оберегают ангелы…
– Я не помню, – пискнул Сэм, но волшебное слово на букву «М» само по себе делало рассказ таинственным.
– Так вот, – медленно сказал Дин. – Она говорила, что пока человек маленький, ангел просто следит, чтобы с ним все было хорошо. А когда человек вырастает – ангел становится ему другом и помощником. С ним можно разговаривать, а можно полететь куда-нибудь – он отнесет, куда захочешь…
– И ты уже встретил своего? Уже видел? – восторженно спросил Сэм. – Тебе ведь уже девять исполнилось…

Дин неопределенно дернул плечом, понимая, что секрет придумался не слишком удачный, но было нужно как-то выруливать из ситуации.
– Он пока редко приходит. Я вижу его краем глаза и будто издалека. У него большие крылья, и глаза голубые. Кажется.
– А как его зовут? – продолжал любопытствовать Сэм, которого всегда очень занимал вопрос имен и названий.
Дин поморщился, натужно вспоминая «не такие» имена, которые ему доводилось слышать от пастора Джима, чтобы состряпать что-то похожее по аналогии.
– Крас… Касс… Кастиэль, или как-то так…
– Смешно так! – Сэм запрыгал на кровати. – А у меня тоже будет? А когда? А как моего ангела будут звать?!
– Тише, папа услышит, – зашипел Дин. – Ты забыл, это секрет!..

… В заоблачной вышине соткался из неземного света золотистый кокон, замерцал, запел, и раскрылся парой великолепных крыльев – сильных и чистых.
– Здравствуй, Кастиэль, – ласково отозвалось само Небо. – Красивое имя дал тебе твой Человек.

Название: Самый большой секрет Дина Винчестера.
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 657 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: слэш
Жанр: вампирское АУ, юмор, флафф
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Есть вещи, которые нужно держать в тайне. И никто - НИКТО - никогда не должен о них узнать.

Если бы Дина Винчестера спросили, какой у него самый большой секрет в жизни, он бы, конечно, ничего не сказал, но про себя подумал много чего... разного.
И даже не то, что с переездом к дяде Бобби в Су-Фоллс его жизнь превратилась в сраные "Сумерки". И даже не то, что сногсшибательный красавец Кастиэль Новак с его семейкой оказались вампирами. (Чего-то такого Дин и ожидал от них – не существует настолько совершенных людей).
Даже не то, что вампиры (и, как оказалось, и прочие монстры) в принципе существуют (хотя вот уж точно, этот секрет лучше никому не знать, тем более братишке Сэмми).
И не то, что, сам того не желая, он оказался втянут в разборки между вампирами-«мясоедами» и вампирами-«веганами» ( Папе этого явно не стоит знать).
И даже не то, что он, как соплюха Белла Суон в Эдварда Каллена, влюбился в Каса (в чем он, конечно, никогда не признается...).
И даже не то, что он, оказывается, может в принципе испытывать чувства к парню. (вот этого папе точно не надо знать. Похер на вампирские войны, совершать внезапный каминг-аут Дину было гораздо страшнее).
И даже не то, что он самую капельку – но хотел провести свою жизнь с Кастиэлем бок о бок… и даже, может быть, не целую жизнь, а целую вечность… (если он не дай бог проболтается Сэмми, мелкий затопит его в розовых соплях и будет дразнить до конца жизни… какой бы долгой она не была.)
И даже не то, что ему, вообще-то, нравилась безумная семейка Каса – остроумная и прозорливая Анна, долбанутый на всю голову шутник-Гейб, излишне понтоватый, но в целом сносный, Бальтазар - нет, конечно, в школе они всем нравились, но Дин был уверен, что нужно быть совершенно чокнутым, чтобы не сбежать за тридевять земель после знакомства с их настоящими характерами. (Что, наверное, кое-что говорило о самом Дине).
И даже не то множество чужих секретов, которые он успел узнать за тот короткий промежуток общения с Касом и его семьёй (Начиная от вампирских суперспособностей, заканчивая самыми безумными хобби, которые он когда-либо видел).
И даже не то, что Бальтазар занимался спонсированием американского кинематографа, а творческий псевдоним Анны был «Стефани Майер». Да, та самая Стефани Майер, автор «Сумерек» - нет, ну реально, кто бы мог подумать, а?
Но это всё были мелочи.
Настоящим секретом Дина Винчестера, самой большой, самой страшной его тайной, которую никто – НИКТО – никогда не должен узнать, было…

- Дин… тебе нравятся «Сумерки»? – удивленно сказал Кас, разглядывая в руках книжку в немного истрепанной обложке – было видно, что ей зачитывались, и брали в руки не раз.
- Как… как ты нашел это? И я же просил тебя сотню раз, заходи, как нормальный человек, через дверь! Чувак, ты меня до инфаркта доведешь! – Дин с ужасом пялился на своего парня и на книгу в его руке, будто это была ядовитая змея.
- Извини. Я хотел тебя увидеть, и не удержался. Пока ты был в душе, я решил осмотреться. Краешек книги торчал из-под кровати, и мне стало любопытно… не думал, что у тебя есть всё собрание. Неужели они так тебе нравятся?..
- Нет!!! – выпалил Дин, выхватывая книгу из рук вампира и пряча ее обратно под кровать, к ее сестричкам из той же серии, мысленно делая пометку, что на будущее надо найти тайник понадёжнее.
- Анна будет рада узнать, что тебе нравится её творчество… - начал Кастиэль.
- Нет!
- Не понимаю, почему ты хочешь это скрыть…
- Мне НЕ нравятся «Сумерки», ясно?!
- В этом нет ничего постыдного, Дин…
- Я НЕ грёбаный фанат «Сумерек»!
- Никто и не говорил, что ты фанат, просто тебе нра…
- НЕТ! – взвыл Дин, закрывая лицо руками. Повисла тишина.
Кас задумчиво посмотрел на своего парня, затем на окно, затем снова на Дина.
- …хочешь, Анна подпишет тебе плакат?..
- НЕТ!!! то есть, да… то есть, ЧТО?!! ДА ТЫ!.. ДА Я ТЕБЯ!..
-Ну, попробуй, - хитро улыбнулся Кас, делая шаг вперед.
И Дин попробовал. И ещё раз. И ещё.
***
Когда Дин проснулся, Каса уже не было. А на кровати рядом лежал плакат с автографом. «Самому верному фанату. Стефани Майер».
-… КА-АС!!!

Название: Белая дверь
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 990 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: джен,
Жанр: кид!фик, фентези-АУ, флафф
Рейтинг: G
Дисклаймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Все думают, что у Кастиэля нет способностей к магии, и все члены семьи его жалеют. Но кое-о-чем они не догадываются.

- Касти, детка, не расстраивайся. - Мама ласково погладила сына по голове, глядя на то НЕЧТО, что должно было, по идее, быть шедевром кулинарной магии. Гейб, с трудом сдерживая хихиканье, выглядывал из-за колонны, но и его взгляд был полон неподдельного сочувствия, несмотря на то, что неспособность Каса наколдовать мало-мальски съедобную булочку его чрезвычайно забавляла. Сам-то Габриэль обещал стать шеф-магом кулинарии, когда вырастет – уже сейчас его сладости были совершенно бесподобны по вкусу и удивительно изящны по исполнению.
Кастиэль только вздохнул, с тоской глядя на нечто зелёно-серое, источающее странный запах и явно живое.
Всех в его семье Бог одарил недюжинным талантом к магии. Габриэль унаследовал талант матери к кулинарной магии, Михаил – талант отца к сложным геометрическим построениям и трансфигурации предметов, Люц мог наколдовать удивительной красоты иллюзии и внушать людям всякие мысли, а Анна обладала способностями к магии голоса и зачарованию зверей.

И только Кас был бездарностью. Что бы он не пробовал – всё шло наперекосяк. Печенье в лучшем случае сгорало (в худшем – превращалось в НЕЧТО), трансфигурируемый предмет либо не превращался, либо превращался явно не в то, что Кас планировал (сколько раз Гейб уже доставал его песенкой «Сделать хотел грозу…»!). Попытка наколдовать иллюзию невидимости заканчивалась тем, что какая-то часть тела обязательно оставалось видимой (волосы, ухо или, скажем, одна нога), а животные Кастиэля попросту на дух не переносили.
Он был абсолютно безнадёжен, и хотя ему уже исполнилось девять, он не мог навести простейших заклинаний, как, например, зажечь ночник силой мысли или произнести заговор от комаров.
Но всё-таки, кое-что Кас мог. И это было его маленькой тайной.

Он сам не знал, почему никому не говорил, но чувствовал, что так надо. Это принадлежало только ему. Ему – и Мальчику-Из-за-Белой-Двери.
Мама часто говорила, что из любой затруднительной ситуации есть выход, просто люди часто не видят нужную дверь, проходят мимо. Кастиэль прочно запомнил эти слова, и когда ему было грустно, он часто в мыслях представлял себе Дверь. Эта Дверь, была белая-белая и чистая-чистая, словно сияющая мягким светом. И, несомненно, это и был ВЫХОД из его проблемы. Кастиэль был уверен, что сумей он открыть эту дверь, то за ней-то он наверняка найдет своё Предназначение.
И однажды, когда ему было особенно грустно, Кас сам не заметил, как принялся рисовать на листочке бумаги дверь.

Поначалу это была обычная дверь – всего лишь корявый рисунок ребенка, но затем как-то сама собой его рука дорисовала резную ручку в виде причудливой птицы, неуверенные штрихи на удивление твёрдо очертили тени, и тяжелое медное кольцо, позеленевшее от старости. Кас отчего-то знал, что эта дверь – Та Самая. И он сам не заметил, как Дверь постепенно начала увеличиваться в размерах, разрастаясь по мятому листку, вырываясь за его края, заполняя собой всё пространство, начиная мерцать мягким, тёплым цветом. Любой бы на его месте испугался, но мальчику совсем не было страшно – ведь это точно была та Дверь, про которую говорила мама!
И, затаив дыхание, он осторожно коснулся рукой тяжелой резной ручки. Ему казалось, что дверь должна быть тяжёлой, но она отворилась легко, словно только и ждала того момента, как Кастиэль дотронется до нее. За дверью был цветущий яблоневый сад, огороженный аккуратным забором, за которым виднелся невысокий дом. На крыльце дома сидел мальчик примерно одного с Кастиэлем возраста и сосредоточенно сворачивал что-то из бумаги. Когда Кас сделал осторожный шаг из Двери в сад, мальчик поднял голову и уставился на него. Зеленые глаза встретились с синими, и какую-то минуту они молча изучали друг друга, после чего незнакомец вскочил и осторожно приблизился к Касу, разглядывая его во все глаза.

- Ты… ангел? – тихо выдохнув, спросил он.
- Кто? – не понял Кас странного слова.
- Ангел… ты появился из ниоткуда, окутанный светом, и у тебя странная одежда… мама говорит, что за нами всегда приглядывают ангелы… они – светлые и всемогущие существа, которые могут летать и ближе всего к Богу. Ты – мой ангел-хранитель?..
Кас наклонил голову, пытаясь осмыслить, что говорил ему странный мальчик. Маги и правда считались наиболее близкими к Богу, и многие могли летать и были очень могущественны… может, в этом странном месте «ангелами» называли магически одаренных?
- Если это так, то я – самый никудышный из ангелов. – Горько сказал он, покачав головой.

- Ты не можешь быть никудышным! – С жаром возразил его собеседник. – Ты – мой! А мой ангел никак не может быть никудышным! Я – Дин! А тебя как зовут?
- Кастиэль… - тихо проговорил Кас, неуверенно протягивая руку Дину, которую тот тут же пожал. Отчего-то слова его нового знакомца необычайно согрели его душу.
- Ого, ну и имечко! У ангелов они все такие? – его новый знакомый уже вовсю тащил Каса к крыльцу. – Будешь пускать со мной самолётики?
- Само… что? – снова не понял Кастиэль.
- Что, у вас там, на небесах, не пускают самолётиков? – возмутился Дин.
- Н-нет… - Замотал головой Кас, мысленно разбирая незнакомое слово на уже более знакомые «сам» и «летать».
- Так я тебя научу!
- Но я не могу творить магию, как мои братья, я не смогу заставить что бы то ни было взлететь… - заволновался он, на что Дин только рассмеялся.
- Кас, вот же глупый, для самолётиков не нужна никакая магия!

- Не нужна магия? – Кастиэль был искренне поражен – все дети у него дома всегда играли, сотворяя из воздуха и света игрушки и заставляя их двигаться, к чему он никогда не был способен. А теперь этот таинственный мальчик предлагает ему игру, в которую Кастиэль может сыграть! Вместе!
- Так что, хочешь научиться? – лукаво улыбнулся Дин, сверкая зелеными глазами.
- Да!!! О, да! – Выдохнул Кастиэль и позволил новому другу увлечь его за собой.

Скоро, скоро Кас узнает, что в мире Дина совсем нет магии, что люди здесь научились использовать силы природы и мощь технического прогресса, чтобы творить самые настоящие чудеса. И именно Дин вселит в него уверенность, что нет ничего ужасного в том, что Кас не способен наколдовать бургер с беконом (а было бы круто!) или превратить их в птиц. Позже, позже родители Кастиэля догадаются об истинном Призвании своего ребенка – открывать Порталы в иные миры, после чего Дин и его брат Сэмми станут частыми гостями в их измерении.
А пока – у Кастиэля была Тайна, Воображаемая Дверь и совсем не воображаемый Друг за ней.

Название:Тайна, которая нас убивает
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 470 слов
Пейринг Дин/Кас
Категория: слэш
Жанр: AU, ангст
Рейтинг: G
Саммари: Дин ничего не рассказывает, а Кас не спрашивает. Но так не может продолжаться вечно.
Примечание: охотник за нечистью!Дин, парамедик!Кас, ангст со счастливым концом.

Дин подъезжает к их дому в три часа ночи.
От него пахнет бензином, а на губах привкус крови.

Кастиэль не спрашивает. Он просто затаскивает Дина внутрь, усаживает на диван в гостиной и достает аптечку. Выкладывает на журнальный столик стерильные бинты и медицинские иглы, Неоспорин и ватные диски.
Дин шипит и морщится, когда Кастиэль обрабатывает антисептиком порезы на лице и руках.

Лазанья давно остыла, а пиво, наоборот, согрелось, и, судя по выражению лица, Дин воспринимает накрытый к ужину стол, как упрек.
Раньше Кастиэль непременно попытался бы выяснить, где Дин получил все эти порезы, синяки и царапины, почему он отказывается ехать в больницу и просит, чтобы именно Кас наложил ему швы.

Сейчас он предпочитает не задавать вопросов вообще. Ведь в этом случае Дин не будет вынужден лгать.
Кастиэль терпеть не может ложь. Ему надоели отговорки. И бесит, что Дин, на ходу придумывая объяснения, все чаще не смотрит ему в глаза.

Они лягут спать, по-прежнему не заговаривая друг с другом, и оба не сомкнут глаз до самого рассвета. В шесть часов будильник положит притворству конец, и Кастиэль с тщательно скрываемым облегчением уедет на работу. Мотаясь по вызовам — сердечный приступ, аллергия на арахис, гипертонический криз — он на мгновение забудет о том, что тайна Дина убивает их обоих.

А вернувшись с дежурства, найдет на холодильнике записку с привычным текстом: «Пришлось срочно уехать. Я позвоню. Прости». И так же привычно выбросит ее в мусорное ведро.

***

Жить так невозможно. Но, по крайней мере, Дин всегда возвращается. И это главное, верно? Во всяком случае, Кастиэль пытается убедить себя в этом, и у него почти получается.
Конечно, Дин не звонит. Но Кастиэль не сдается и пишет по несколько сообщений в день. Хотя разговор выходит односторонним, обычно ему удается сохранить иллюзию общения. В этот раз все по-другому. Кастиэль чувствует, что в нем что-то сломалось. И он пишет Дину то, что раньше никогда бы написать не решился.

«Я приму любую правду, потому что ложь разбивает мне сердце».

«Обидно думать, что ты не доверяешь мне больше».

«Я не знаю, почему мы все еще вместе».

«Молчание — это худшая форма равнодушия».

«Мне кажется, я потерял тебя очень давно, но так и не понял, как».

***

Дин появляется на пороге в тот же вечер — взъерошенный, с темными кругами вокруг глаз.
Он крепко обнимает Кастиэля, до хруста в ребрах. И наконец рассказывает все, и его голос дрожит от едва сдерживаемого отчаяния.
Кастиэль слушает про вампиров, зомби и демонов. Ему хочется смеяться и плакать одновременно.
«Я только хотел тебя защитить», — выдыхает Дин. Кас лишь сильнее прижимает его беспутную голову к своей груди. И говорит, что он идиот.

***

Следующим утром Дину звонят. Он смотрит на Кастиэля с немым вопросом в глазах, которые начинают подозрительно блестеть, когда тот собирает свой медицинский чемоданчик и решительно забирается на пассажирское сиденье. А потом, всю дорогу до маленького городка, толком не обозначенного на карте и подвергшегося нашествию призраков, не убирает руки с его колена.

Название: Это не диско (а ты умеешь танцевать)
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 709 слов
Пейринг Дин/Кас
Категория: слэш
Жанр: AU, флафф
Рейтинг: G
Саммари: Каждую пятницу Кастиэль тайком ходит в клуб. Дин намерен выяснить, чем он там занимается...

Кофе успел остыть, и Дин без сожаления выбросил картонный стаканчик в урну. Даже в горячем виде эта бурда была отвратительной на вкус, а в холодном ее следовало бы признать оружием массового поражения. Он вернулся в машину и посмотрел на часы. Половина девятого. Кас где-то задерживался, а ведь Дин вышел из дома на двадцать минут позже него. Неужели он что-то почувствовал?

Вот уже второй месяц Кас по вечерам уходил из дому, говоря, что встречается с бывшими однокурсниками или пишет план лекции по сопромату с коллегами из университета. А возвращался домой под утро с сияющими глазами и такой походкой, словно шагал по облакам. Дин не хотел поддаваться ревности — Кас по-прежнему целовал его так, будто он был центром его маленькой вселенной — но семена сомнений проросли и расцвели ядовитыми цветами.

В одну из пятниц Дин притворился, что его вызвали на работу, чтобы заменить заболевшего механика, а сам спрятался за гаражами. Кас появился на улице четверть часа спустя, одетый, как обычно, в темно-синий костюм и дурацкий бежевый плащ. За спиной болтался туристический рюкзак. Дин надвинул на глаза кепку и отправился за ним, стараясь не попадаться ему на глаза. Кас исчез за дверями ночного клуба с неприхотливым названием «Восьмидесятники». Что он там делал? Вряд ли просто пил, потому что домой он приходил трезвым, как стекло. Неужели флиртовал? Или, что еще хуже, обжимался с кем-нибудь по углам? То, что подобное поведение было не в привычках Каса, не успокаивало. И Дин решил, что в следующую пятницу выяснит всю правду, даже если она его убьет.

Кас вошел в двери клуба в восемь сорок пять и тут же нырнул в туалет. Дин сел у барной стойки и заказал виски. И не узнал Каса, когда тот открыл дверь уборной. Костюм и плащ куда-то пропали — вот зачем Касу понадобился огромный уродливый рюкзак, — и их сменили обтягивающие черные джинсы и черная же футболка с логотипом неизвестной Дину группы. «Лекарство»? Кто так называет рок-банду? Только чопорные британцы, больше некому. И про определенный артикль не забыли, засранцы. Помимо одежды в Касе изменилось еще что-то, и Дин не сразу понял, что именно. Черная подводка и голубые тени для век подчеркнули глубину глаз Кастиэля и сделали его немного похожим на Дэвида Боуи времен Зигги Стардаста.

Медленная композиция с женским вокалом сменилась на быструю, и Дин узнал песню только благодаря тому, что она стояла у Каса на телефоне в качестве будильника. Странный выбор, если честно, но Дин любил Каса не за его музыкальный вкус.

Басы пульсировали, заставляя воздух вибрировать в предвкушении. Кас выплыл на середину танцпола, и вся его неуклюжесть куда-то подевалась, а движения приобрели плавность, точнее, завораживающую текучесть.

«В тебе — тысяча ватт, ты зашел слишком далеко, и это не диско», — надрывался Дэйв Гэан, а Кастиэль танцевал, откинув голову назад, с закрытыми глазами, полностью отдаваясь музыке и растворяясь в ней. Дин не мог отвести от него взгляда и думал, что зря сомневался в чувствах возлюбленного: так танцуют не для кого-то. Кастиэль танцевал для себя.

К нему приблизился худощавый молодчик в хипстерских очках, нагло схватил за плечо, и Дин чуть не зарычал от ярости: своим вмешательством он разрушил гармонию. Кас больше не был единым целым с песней. Молодчик что-то прошептал ему на ухо. Кас покачал головой и попытался сбросить его руку, но тот упорствовал, и Дин не выдержал.

Глаза Каса расширились от изумления, кода Дин одним прыжком оказался рядом и, оттащив непонятливого хипстера в сторону за ворот рубашки, придал ему физического ускорения в направлении выхода.

— Дин?
— Почему ты не сказал мне, Кас?
— Не был уверен, что ты поймешь. Ты назвал пост-панк и синти-поп редкостным дерьмом.
— И ты побоялся признаться, что терпеть не можешь Led Zeppelin?
— Не обижайся, Дин, но если я услышу «Лестницу в небо» еще один раз, я выкину твой кассетник в окно. И все-таки, ты следил за мной?
Дин опустил голову.
— Ты что, решил, что я тебе изменяю? — возмутился Кас.
— А что я еще должен был думать? — огрызнулся Дин. — Каждый раз ты возвращался домой с таким видом, будто только что пережил самый охренительный оргазм в своей жизни!
Кас фыркнул, а затем рассмеялся.
— Ох, Дин… Ты потанцуешь со мной?

***

Через неделю Дин торжественно вручил Касу виниловую пластинку с очень редким синглом Депеш Мод. Продавец на eBay содрал с него целое состояние. Но лицо Каса и то, как позже он танцевал под эту пластинку в гостиной, на этот раз не только для себя, но и для Дина, того стоили.

Название: День рождения
Автор:{Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 620 слов
Пейринг Дин/Кас, Сэм
Категория: слэш
Жанр: AU, немного драмы и, как ни странно, флафф
Рейтинг: PG-13
Саммари: Жизнь в бункере течет спокойно и размеренно, Дин и Кас вместе и счастливы, и Дин с Сэмом планируют вечеринку — завтра у Каса день рождения. Что-то не так в этой идиллической картине, но если бы Кас мог вспомнить, что именно...
Примечание: Если вам показалось, что сюжетно драббл напоминает завязку фильм "Лимб", вам не показалось.

Когда Кас открыл глаза, Дина рядом не было. А голова раскалывалась, словно с похмелья. Он накинул халат и вышел в коридор. Из-за угла доносились приглушенные голоса.
— Ты уверен, что эти вырвиглазные штуки, прости Господи, ему понравятся? — спрашивал Сэм.
— Это праздничные гирлянды, — наставительно отвечал Дин. — Они обязаны быть яркими.
— Яркими, а не такого цвета, от которого кровоточат глаза, — не успокаивался Сэм.
Кас провел рукой по волосам и вздохнул. Его не оставляло ощущение, что он уже слышал этот разговор, причем не один раз. Вот сейчас Дин скажет очень тихим шепотом: «Он раньше никогда не отмечал день рождения. В первый раз все должно быть, как положено», но Кас все равно его услышит. И смутившись, провернет в обратную сторону. Дин не любит сентиментальных разговоров, а уж когда его за ними застают — и вовсе терпеть не может.
— В первый раз все должно быть, как положено.
— Кас рассказывал, что ангелов создали еще до того, как появилось понятие времени, поэтому нельзя определить, когда точно они появились, — произнес Сэм с непонятной грустью в голосе. — Я помню. Ты уже купил подарок, Дин?
Кас направился в сторону душевых, размышляя, чем займется, пока браться украшают бункер к завтрашнему празднику. В прошлый раз он вроде сидел в библиотеке. Постойте. В прошлый раз? Голова разболелась с новой силой.

***

Когда Кас открыл глаза, Дина рядом не было. Он потянулся к халату, но потом резко отдернул руку. Стащил с себя пижаму и тут же почувствовал себя лучше, надев домашние штаны и футболку Дина. Его запах успокаивал.

За углом Дин и Сэм спорили по поводу гирлянд. Кас решил, что если они по какой-то причине проживают один и тот же день по кругу, то нарушить заведенный порядок не только можно, но и нужно.
— Кас! Что ты тут делаешь? Мы готовим сюрприз. Ты ведь понимаешь значение этого слова? — Дин возмущенно взмахнул руками и чуть не слетел со стремянки.
— Не груби своему парню, — ехидно протянул. — А то кто-то сегодня будет ночевать на диване.
— Сучка.
— Придурок.

Кастиэль вымученно улыбнулся и подал Дину упавшую разноцветную гирлянду. Неужели они ничего не замечают? Что-то определено было не так.

***

Когда Кастиэль, открыл глаза, то не удивился отсутствию Дина. Он прошаркал на кухню и поставил чайник. Головная боль не проходила. Он окутывала разум туманом, впивалась в него иголками. Мешала думать. Наверное, ему лучше снова лечь в постель. В конце концов, завтра у него день рождения.

***

— Когда мы последний раз выходили на улицу, Дин?
— Вчера. И позавчера. Наверное.
— А что ели на ужин?
— Не помню.
— И тебя это не беспокоит?
— А должно? У нас отпуск, Кас. Мы его заслужили.
— Дин…
— Иди сюда поцелуй меня, ангел.

***

Воспоминания вернулись внезапно, ко всем троим, когда Дин и Сэм вешали очередную гирлянду, а Кас наблюдал за ними, с обреченным видом прислонившись к стене.

Они вспомнили все. Как Тьма поглощала Землю, стирая из памяти города и континенты, и никто не мог ее остановить. Разве что Смерть, но он был мертв, как бы смешно и странно это не звучало.

Заклинание, обращающее время вспять, нашел Сэм, в старых книгах Бобби. Для него требовались простые ингредиенты — благодать ангела, слеза грешника и кровь бывшего носителя Печати, — и все они имелись в наличии.

Заклинание спасло мир, но в результате Дин, Сэм и Кас оказались заперты в бункере навсегда, и время для них остановилось.

— Как считаете, мы мертвы? — спросил Сэм, скользя взглядом по чертовым гирляндам.
— Я не знаю, — честно признался Кас.
— А это имеет какое-нибудь значение? — фыркнул Дин.
— Для меня имеет, — несколько обиженно откликнулся Кас. — Ты обещал мне именинный пирог, но так как завтра никогда не наступит, то пирог я так и не попробую.
— Я подумаю, что можно сделать, — сказал Дин мягко и неожиданно улыбнулся.

***

Когда Кас проснулся, Дина рядом не было. Он вышел в коридор прямо в пижаме. Из кухни доносился невозможный, восхитительный запах свежеиспеченного яблочного пирога с корицей, а где-то в отдалении громко тикали часы.

Название: Только тебе (и, может быть, звездам)
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: драббл, 260 слов
Пейринг человек!Дин/ангел!Кас
Категория: слэш
Жанр: AU, флафф
Рейтинг: G
Саммари: У Дина есть тайна, которую он может доверить лишь Касу. И, вероятно, звездам.

Дин говорит:
— Кас.
Шепчет:
— Останься.
Следующие три слова застревают в горле, но Кастиэль лишь улыбается и сильнее сжимает его руку.

Уставший Сэм крепко спит на заднем сиденье «Импалы». Дин и Кас лежат на плаще ангела среди зреющей пшеницы и смотрят в ночное небо. Кастиэль ведет рукой и, повинуясь ему, там зажигаются звезды, которых вообще не должно быть в этом полушарии, и раздвигаются литосферные плиты. Древние вулканы оживают, а у ног начинает игриво плескаться океан без конца и без края, откуда когда-то выползла на сушу храбрая рыбка. И эта рыбка верила, что может летать.

Дин замирает. Он потрясен и — в чем никогда не признается — испытывает восторг. Вдалеке слышен крик динозавров, а над головой проносится гигантская тень. Дин не помнит, как называется первая птица, но это неважно здесь и сейчас, когда Кас улыбается, не размыкая губ, и морщинки разбегаются от уголков глаз. Он выглядит так по-человечески, что Дин снова забывает, кто перед ним. Он прижимается к неестественно теплому боку и довольно вздыхает. Вероятно, ему следует бояться того, что рядом многомерная волна из времени, жара и света, и она в любой момент может превратиться в луч, несущий разрушение и смерть, но Дин не боится. Ему не нужно, чтобы Кас был человеком. Он хочет, чтобы Кас был только собой.

Океан отступает, и гаснут вулканы. Вертится звездная карта, возвращая огненные шары на свои места, и Дин чувствует, как пшеница под плащом щекочет и колет спину, и как Кас проводит кончиками пальцев по его щеке, рисуя новые созвездия, никогда не существовавшие прежде.

Дин бормочет:
— Кас.
Едва слышно выдыхает:
— Ты нужен мне.

Это его самый ценный секрет.

@темы: Джен, Авторский фик, Вода (2015), PG-13

---

08. Беспокойнички – Беспокойные купидоны

[Земля Обетованная]

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
В темноте обнимает за плечи.
(с) Иосиф Бродский

Название: Беспокойные купидоны
Автор: Земля Обетованная
Бета: Земля Обетованная
Размер: миди, 6079 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, значительное присутствие Беспокойничков
Категория: слэш
Рейтинг: G-R
Жанр: юмор, романтика, чуточку ангста
Краткое содержание: «Не везет мне в смерти, повезет в любви!»
Предупреждение: местами осадки в виде нецензурной лексики
Дисклеймер: Всё, что в Землю попало, в Земле и останется.
Ссылка на скачивание: .doc

— Так, я не поняла, что это такое? — пламя на голове Аид едва не поджигало потолок гримерки. — Первый концерт тура, а вы его сразу же лажать вздумали? Анубис, куда текст песни пропал? Эр, почему ритм не держишь? Что с вами вообще случилось? — негодовала фронтмен группы. — Кутли с Бароном вообще свои инструменты роняют, все какие-то несобранные! Кто рискнет мне все внятно объяснить?

— Аидушка, ну ведь там… Ну они… — попытался вступиться Шинигами-сама.

— А ты вообще молчи, Шинигами! — Пламя взвилось еще выше, оставляя на побелке выжженный круг. — Хотя нет, расскажи лучше, где во время паузы в партии ударных гуляли твои великолепные руки? Снова бродили по залу?

— Я этих… светящихся друг к другу поближе подталкивал, — барабанщик виновато опустил голову. — Так и просятся же, ну смилуйся.

— Аидушка, — подхватила Миктлантекутли, — неужели ты сама не заметила их? Такой яркий свет, аж глаза слепит.

— Конечно, заметила, — смягчилась Аид, — но это ведь не повод…

— Так вот попробуй тут не сбиться с ритма или текст не забыть, когда в зале кипит такая вкусная кр... ой, страсти кипят, в смысле, — встряла Эрешкигаль, опровергая так и не высказанную мысль главы группы.

— Давай им поможем, а? — пропела Анубис. — Пожа-а-а-алуйста!

Аид попыталась было задумчиво почесать макушку, но тут же одернула руку: не всякое можно себе позволить, имея огненную прическу.

— А ведь и правда, красиво светятся, засранцы, — наконец изрекла Аид. — Ладно, в честь первого концерта сделаем им подарок. Вы хоть придумали, как будете помогать-то?

— Есть у меня одна идея, — ухмыльнулся Шинигами-сама. — Там как раз снова в партии паузы.

— Ну хорошо, — полыхание пламени заметно уменьшилось и стало менее агрессивным, — но учтите: будете плохо выступать — пресеку все попытки на корню! А теперь давайте, на сцену, перерыв уже давно закончился.

Потрясающее соло на барабанах — и толпа людей вокруг слилась в едином порыве криков, свиста и улюлюканья. Дин Винчестер, находившийся в самом центре всего этого безобразия, до сих пор не мог поверить своему счастью: склеп-бэнд «Беспокойнички» наконец-то выступал в его родном городе.

Правда, Дин не хотел вспоминать, через что ему пришлось пройти, чтобы попасть на этот концерт, а тем более думать, что ждет его после возвращения. Угнанная Импала отца на фоне до жути раздутого беспокойства матери казалась не такой уж и большой проблемой. Отец хоть поймет, сам таким же был, а вот мать, начитавшись интервью группы, решила, что это и не группа совсем, а секта сумасшедших, раз участники на полном серьезе называли себя богами подземного царства. Она даже пыталась забрать билеты и спрятать их, но, слава Аиду, Дин сейчас был здесь, в первом ряду, а потому отрывался на полную катушку, во все горло подпевая вместе с остальными фанатами.

Из колонок грянули аккорды следующей песни, самой сумасшедшей из репертуара «Беспокойничков», и по толпе сразу поплыли люди. Стейдж-дайвинг всегда был ее фишкой, участники группы даже сами иногда прыгали вниз со специальной пристройки к сцене, которую собирали для этих целей, но в основном это были фанаты. Вот и сейчас Дин с заметным усердием отбивался от болтающихся сверху рук в шипованных браслетах и ног в тяжелых ботинках, которые так и норовили стукнуть его по голове. Песня же все набирала и набирала обороты. В конечном итоге, после нескольких неудачных попыток с мыслями: «А, к черту, пусть теперь и меня подержат», — Дин сам забрался на заветный выступ, раскинул руки в стороны и рухнул вниз…

Как ни странно, находиться сверху оказалось гораздо приятнее, нежели снизу. Страх оказаться на полу подбрасывал в кровь дозы адреналина, а качка из стороны в сторону только усиливала его действие. Но толпа действительно держала, несла, словно цунами, дальше от сцены, и Дин, испугавшись, что потом уже не сможет вернуться на свое идеальное место, стал дергаться, пытаясь остановить движение.

Сдавленный стон, глухой удар — и вот Дина вместе с каким-то парнем уже подняли с пола обратно в вертикальное положение и вытолкнули из основного месива туда, где поспокойнее. Отряхнувшись, Дин внимательнее вгляделся в несчастного, на которого свалился по своей неопытности. Даже темнота зала не могла скрыть весьма притягательную внешность парня, а, наоборот, только выгодно подчеркивала ее. Знакомство напрашивалось само собой, и упускать момент было нельзя.

— Слушай, чувак, — Дин, стараясь перекричать шум колонок, наклонился ближе к парню, — с тобой все в порядке? Ты прости, если что, я накосячил.

— Да все нормально, забей, я привык уже, — парень ослепительно улыбнулся.

— Не, так не пойдет. Давай я тебя хоть пивом угощу, если нам его продадут, конечно. Меня, кстати, Дин зовут. — Дин вытянул руку вперед.

Немного замешкавшись, парень протянул руку в ответ:

— Кастиэль.

Глаза у него давно уже были красными, шея затекла, спина болела, а про отсиженную пятую точку даже думать не хотелось. Но мониторинг сайтов и форумов с отчетами и гигабайтами фотографий Дин прекращать не собирался.

Все четыре дня, прошедшие после концерта «Беспокойничков», Дин беспрестанно рыскал по интернету, пытаясь найти того парня, с которым отчаянно флиртовал добрую половину концерта. Которого угостил выпивкой, которого довез до дома… и у которого забыл взять номер телефона.

Была ли причина в том, что он слишком увлекся музыкой, выпил лишний стакан пива или в самом «Кастиэле», Дин не знал, но оплошность свою исправлять как-то надо было. Задача усложнялась тем, что никого с именем, вариацией имени или никнеймом «Кастиэль» не было ни на фейсбуке, ни в инстаграме, ни в твиттере. Да и в теме потеряшек он не объявился.

Давно уже пора было сдаться, но Дину отчего-то казалось, что ему нужно отыскать парня. Когда на концерте музыкантов, представляющихся богами смерти, встречаешь того, с кем можно общаться так легко и свободно, будто вы знаете друг друга много лет… это не кажется случайностью. После того вечера, плавно перетекшего в ночь, у Дина остался какой-то мистический привкус, странное чувство, что Кастиэля ему нельзя терять. Что он просто обязан его найти. И это ощущение, это «должен», стучащее в висках, заставляло его продолжать уже обреченный поиск.

— Ди-и-ин!

Услышав оклик, Дин глубоко вздохнул.

Еще когда он только приехал на концерт, то предполагал, что проблем будет больше с отцом, у которого он без спроса взял машину... но ошибся. Когда после вечера с «Беспокойничками» Дин стал проводить гораздо больше времени за компьютером, а в те редкие моменты, когда он появлялся в кругу семьи, витал в облаках, мечтательно улыбаясь, Мэри Винчестер решила, что он действительно вступил в какую-то секту. А Дину даже разубеждать ее было как-то неловко. То, что он через интернет пытается не продать их дом и пожертвовать деньги на благо «Беспокойничков», а просто найти парня, в которого, кажется, уже успел влюбиться, может успокоить ее… минут на десять. Или пять.

Не совсем то, что было нужно.

— Дин, немедленно спускайся!

Кинув прощальный взгляд на монитор, Дин встал со стула:

— Иду!

— Ну Аид!

— Нет.

— Ну пожалуйста!

— Я сказала – нет.

Фронтмен группы «Беспокойнички», окруженная шумной и разношерстной толпой музыкантов, с трудом отбивалась от идей, предложений и даже угроз остальных участников. И от самих участников заодно.
Почему Богам так были интересны те мальчики, она понимала прекрасно — сама купилась на свет их душ и то, как они идеально совпадают друг с другом. Похожее сочетание она неоднократно видела у знаменитых влюбленных и в других подземных царствах, но только один раз — у себя.

С Орфеем Аид даже была знакома до того, как он умер. Сама пропустила в царство, сама же из него отпустила, да еще и разрешила спасти Эвридику. Кто ж виноват, что шанс воскресить свою возлюбленную певец упустил?

Сейчас Боги тоже попытались дать шанс мальчикам на долгую и счастливую жизнь, даже уронили одного на другого… а смертные не удосужились хотя бы телефонами обменяться.

Для Аид сейчас все было предельно просто: шанс дали, шансом не воспользовались, тема закрыта.

Но остальные участники группы этого принимать не желали.

— Вергилий! — упорная Миктлантекутли развернулась к продюсеру, который, положив ногу на ногу, отдыхал в кресле. — Ну скажи ей!

Под козырьком шляпы мелькнула сдержанная улыбка:

— Души урежу, — дружелюбно сообщил Вергилий.

Аид открыла было рот, собираясь спорить…

— …Посмотрим, что можно сделать.

Принципы принципами, но души лишними все-таки не будут.

— Леди и джентльмены! Спешите видеть! Только в эту субботу в «Парадиз-салуне»! Вечно молодой склеп-бэнд «Беспокойнички» с новой программой «Свидание в Преисподней!» Количество билетов ограничено! Предъявителю флаера — тринадцать процентов скидки!

Голос у промоутера был молодой и очень звонкий; казалось, он звучит одновременно отовсюду — из толпы, из открытых окон домов, с фонарных столбов и крыш. Дин плотнее запахнул куртку и огляделся. То там, то тут в толпе мелькал до ужаса похожий на Сэмми худенький вертлявый парнишка с охапкой черно-фиолетовых листков в руках.

— Мистер, возьмите, пожалуйста! — голос внезапно раздался у самого уха Дина.

От неожиданности Дин подпрыгнул на месте, выругался и только потом обернулся. Мальчишка-промоутер, явно довольный произведенным эффектом, улыбнулся — широко, до ушей — и протянул ему маленький прямоугольник из плотной бумаги.

— Приходите на концерт, мистер! Будет классно, клянусь бессмертной душой! — парень хихикнул, шутливо козырнул и исчез раньше, чем Дин успел раскрыть рот для ответа. Русая взлохмаченная макушка несколько раз показалась на глаза и скрылась за углом.

— Хренотень какая-то, — пробормотал Дин.

Если и была на свете какая-то сверхъестественная сила, управляющая чужими судьбами, то она не то насмехалась над ним, не то, отчего-то преисполнившись любопытства, давала ему еще один шанс. Хотя... какой, к чертям собачьим, шанс? На что? Что Кас придет на этот же концерт? Что они сумеют пересечься где-нибудь в очереди, в зале, да хотя бы в уборной?

В отчаянном желании найти ответ он поднес к глазам флаер. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что он чересчур маленький и сделан из слишком плотной бумаги...

— Вот черт!

Вместо флаера таинственный промоутер вручил ему билет на концерт.

Да, судьба однозначно смеялась над ним, дразнила конфеткой, как зловредный Вилли Вонка. Что же, он не будет Дином Винчестером, если не сумеет у нее эту конфетку вырвать!

— Хэй! Парень, ты случайно не Кастиэль Новак?

Кас заложил пальцем страницу учебника и поднял глаза. Он увидел перед собой девушку с короткими, выкрашенными в ярко-голубой цвет, волосами и смутно знакомым лицом. С ее футболки ехидно подмигивал нарисованный жираф, а сама она активно семафорила руками перед лицом Каса.

— Да, я Кастиэль. Мы знакомы?

— Нет, в общем-то. Но мне сказали, что ты можешь мне помочь! А мне нужно, чтоб ты помог, это СРОЧНО И ВАЖНО, ну, так ты поможешь, ПОМОЖЕШЬ? — с каждым словом ее голос становился все громче, а речь всё быстрее.

— Я весь внимание.

— Кру-у-уто! — подпрыгнула она. — Короче, слушай! Я участвовала в конкурсе на местном радио и выиграла билет на концерт «Беспокойничков», а пойти на него не могу — уезжаю к бабушке на все выходные. А билет не должен пропадать, слышишь? Слышишь? Мне сказали, что ты их слушаешь. Так что возьми билет! Возьмёшь? Возьмёшь?

Кастиэль неуверенно глянул на билет, зажатый в руке девушки.

— Я, э-э... не могу, извини. У меня нет лишних денег, чтобы его перекупить.

— Да ла-а-адно тебе! Какие деньги на том све... кхм! Короче, бери так! Мне он тоже достался бесплатно. Ну, душу вынули, конечно, а так бесплатно. Держи! Держи! Молодец!

Она с поистине демоническим смехом пихнула билет ему в руку и тут же растворилась в толпе студиозусов.

— Спасибо... — растерянно прошептал Кас, пряча билет в нагрудный карман, рядом с сердцем.

Наверное, эта девушка зря отказалась от билета. Она ведь могла пойти на концерт и встретить там свою судьбу! Вот Кас чуть больше месяца назад так встретил Дина, самого прекрасного в мире парня... Боже, о чем он думает.

Интересно, каков шанс, что Дин тоже придет на этот концерт? Смогут ли они столкнуться в очереди, или в зале, или хотя бы в уборной?

Бог знает.

Но на концерт, наверное, стоит пойти.

— Фиговый из тебя студент вышел, Аидушка. Кто, ну кто отговаривается от похода на крутой концерт бабушкой?

— А из тебя, значит, хороший промоутер, да, Шинигами-сама? Половину флаеров раздал, половину по дороге раскидал... Кто так ценными бумагами швыряется, а?

— Успокойтесь оба! Билеты передали? Передали. А как уж это прошло — не суть важно! — всплеснув руками, пропела Кали.

— Хель, Хель... а если они не придут? — испуганно шепнула Идзанами, нервно дёргая подол концертного платья. — Вдруг подумают, что это шутка? Вдруг...

— Кш! Вот бей меня своей гитарой поперек черепушки, но я уверена, что на концерт они придут. Оба. Как миленькие!

— Ты слушай ее, Идзанами-сан, — доверительно шепнул Шинигами-сама. — Она лично билеты зачаровывала. Придут, как миленькие, куда они денутся... от своей судьбы!

— А вдруг не придут? Современные люди — они такие невосприимчивые к заклятиям... Вдруг преодолеют? А я даже увидеть со сцены не смогу!

— Успокойся, не грызи себя и нас заодно! - рыкнула меццо-Геката.

— Ты увидеть не сможешь, а я — смогу, — добавила её альт-сестра.

— Всё-таки есть преимущества в том, что у меня три лика, — хихикнула Геката-сопрано.

— Ну, пусть по-твоему, — проворчала Идзанами, — но учти: если ты мне солжёшь, загрызу всех троих тебя!

Если вы спросите Дина, как ему удалось познакомиться с таким привлекательным и очаровательным парнем, то он лишь пожмет плечами в ответ, списав все на свое везение.

Если вы зададите аналогичный вопрос Кастиэлю, не удивляйтесь, когда он скажет, что их встреча была предначертана Небесами.

Если вы рискнете поинтересоваться мнением «Беспокойничков», то услышите сначала победное хихиканье и стук костей, а после — обреченный вздох Аид:

— Зато музыканты сыты и души целы…

Свидание на рок-концерте казалось Дину недосягаемой мечтой, чем-то заветным и вряд ли осуществимым. Нет, ну правда. Ни одна девушка не променяет уютный ресторанчик или душевную прогулку по парку на слэм, отдавленные ноги и сорванные связки. А парни, с которыми встречался Дин, никогда не были заинтересованы в свидании. Только вот Дин считал, что музыка соединяет сердца, а значит, его первое свидание с человеком, на которого у него были серьезные намерения, должно было состояться на концерте его любимой группы.

После той роковой встречи в «Парадиз-салуне» парни наконец-то обменялись телефонами и даже несколько раз встретились в городе. Однако ничего из этого не было свиданием — дружеская встреча в библиотеке или какая-то незначительная помощь. Дин никак не мог понять, нравится ли он Касу, и поэтому так и не решился его пригласить куда-нибудь. Из них двоих смелее оказался Кастиэль. Именно он, обвив шею Дина руками и мазнув губами по его щеке, шепнул на ухо, что у него есть два билета на концерт «Беспокойничков» в эти выходные и он бы очень хотел, чтобы их первое свидание прошло именно там.

В тот момент счастливее Дина вряд ли можно было кого-то найти. Казалось, что они с Кастиэлем подходили друг другу идеально.

В клубе была привычная атмосфера праздничного хаоса. Несмотря на то, что Дин с Касом пришли за два часа до начала, место перед сценой уже было занято, что никак не испортило им настроение, ведь сегодня концерт их волновал меньше всего.

Оставив Каса стоять у одной из колонн, Дин подошел к бару и уже спустя пять минут вернулся обратно с двумя пестрыми коктейлями.

— Бармен сказал, что это фирменные напитки от «Беспокойничков», — он передал один Касу. — Я взял тебе по рецепту…

Кастиэль поднял палец вверх, прося Дина замолчать, и поднес стакан с напитком к лицу, вдыхая ароматы утреннего леса, легкий шлейф цветов, хвои…

— Цернунн, — улыбнулся он, делая глоток.

О, Дин бы с удовольствием сцеловал эту улыбку.

Когда помещение погрузилось во тьму и со сцены раздались первые аккорды, Дин легко приобнял Каса за талию, подпевая любимой песне вместе с ним.« Беспокойнички» могли очаровать любого своей красивой и не похожей ни на что музыкой.

Отыграв последние ноты очередной композиции, Хине-нуи-те-по постучала смычком по грифу скрипки, привлекая к себе внимание:

— Хэй, беспокойнята! А есть ли здесь те, у кого сегодня первое свидание? Ну же, не стесняемся и поднимаем руки!

Перехватив недоумевающий взгляд Каса, Дин, пожав плечами, вскинул вверх их переплетенные руки.

— Раз, два… — скрипачка зорким взглядом подсчитывала «парочки». — Тринадцать! Вау… Что ж, объявляем конкурс на самую красивую пару!

Шинигами-сама звонко ударил по тарелкам.

— Спасибо, — поблагодарила Хине-нуи-те-по. — Выйдите вперед, да, вот так, и… Танцуйте! Победитель получит две фирменные футболки с автографами группы!

Зал взревел, обступая тринадцать пар кольцом.

Дин нахмурился, не совсем понимая, что от него требуется, и взглянул на такого же озадаченного Кастиэля.

Наконец, Ламия коснулась клавиш рояля и тягуче-медленная композиция наполнила зал. Этот романтичный мотив подхватили и Хель со Жнецом, начав партию виолончели и клавишных, и Кали вместе с Цернунн, настроив терменвокс и синтезатор, и Яма с сэром Максом, заиграв на арфах. Плавная, красивая мелодия, словно не из этого мира, завораживала всех присутствующих, затрагивая человеческие сердца.

Ладони Дина будто сами легли на бедра Кастиэля, и пара легко качнулась навстречу друг другу, подстраиваясь под ритм. Обняв Винчестера за шею, Кас положил подбородок ему на плечо, наслаждаясь прекрасной музыкой, медленным танцем и восхитительным партнером. В груди разливалась, словно сладкая патока, никогда ранее не ощущаемая эмоция, кружащая голову.

Взглянув в лицо Кастиэлю, Дин ласково улыбнулся, видя в его глазах вечное согласие. И когда отзвучала последняя нота, Дин нежно поцеловал Каса, словно давая обещание, что это только начало.

— Ох, какие же они очаровательные! — умиленно взмахнула хвостом Анубис.

— Кто именно? — Мара перевела вопросительный взгляд синих глаз с Дина и Каса на Вергилия, закружившего за кулисами в танце Персефону.

Возведя глаза к небу, Аид удалилась подписывать футболки для так полюбившейся музыкантам парочки.

— Что вы…

Но договорить Эрешкигаль не успела — в комнате раздалось резкое "Бум!", нити между пряжами задрожали и начали медленно рваться на глазах.

На ошарашенного Бога Смерти испуганно смотрели три сестры, сжимая в руках бумажный вытянутый цилиндр. Они стояли рядом с двумя веретенами, между которыми протянулись тонкие золотые, почти порвавшиеся ниточки.

— Мы… проверяли хлопушку… и… случайно попали… — тихонечко заговорила одна из них, косясь на остальных.

Дин радовался как ребенок. Сегодня был чудесный осенний день для прогулки, которую он накануне предложил Касу. В дни, когда они не виделись, Дин не мог перестать думать о нем. В Кастиэле было прекрасно все: он обладал привлекательной внешностью, был начитанным, интересным и очень чутким собеседником. Казалось, что тот знает наперед все слова и поступки Дина, будто читал его разум, когда смотрел так пронзительно и долго в его глаза.

Они договорились встретиться в парке, недалеко от большого фонтана, который уже перестал работать и ждал погожего летнего денька. Когда Дин подошел, там уже стоял Кастиэль, спрятав руки в карманы своей бордовой ветровки. Он переминался с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам и, заметив приближающегося Дина, скупо кивнул ему.

— Привет, — плохо скрывая свою радость, улыбнулся Дин и потянулся губами к Касу.

Только тот, к большому удивлению Дина, отклонился назад и покачал головой.

— Рад тебя видеть, — тихо произнес Кастиэль, глядя куда-то вдаль.

«Я в этом сомневаюсь», — промелькнуло в мыслях, но Дин не стал заострять на этом внимание.

— Пройдемся? — предложил он, без особой надежды протягивая руку ладонью вверх.

Вопреки его ожиданиям, Кастиэль сжал его пальцы в своих и повел его по узкой аллее между деревьев.

Они бродили уже около получаса, и за это время Дину так и не удалось разговорить Кастиэля. С каждой минутой тот словно все больше отдалялся от него, под конец не скрывая свою незаинтересованность в беседе. Этот Кас был совершенно не похож на того жизнерадостного, веселого Кастиэля, который покорил Дина с первых же секунд знакомства. Решив, что больше он не выдержит этого напряжения, Дин предложил Касу присесть.

— Ну, выкладывай, — Дин обернулся к своему парню, и, к удивлению, понял, что уже не так сильно переживает об отношениях, в которых происходило что-то странное.

Кастиэль, будто поняв это, приподнял одну бровь, а потом весь обмяк, придвинувшись ближе к Дину. Да и сам Винчестер поразился моменту меланхолии, приобняв парня за талию.

— Весь день сегодня какой-то чудной, — тихо произнес Кас.

Они сидели в тишине несколько минут, наблюдая за опадавшими листьями, прежде чем Кастиэль вдруг произнес:

— Знаешь… Я почему-то верил, что у нас с тобой может что-то получиться. Что-то более серьезное, чем пара месяцев… — видя непонимание на лице собеседника, он уточнил. — Ты мне соврал.

Нахмурившись, Дин наклонился вперед, прикасаясь губами к вихрастой макушке:

— Ни разу…

— Нет, — Каса будто вновь подменили, и он тут же вырвался из объятий Дина.

Вскинув голову вверх, Кастиэль посмотрел прямо в глаза Дину и холодно произнес:

— В прошлый четверг. Лиза. Я видел вас вдвоем. Темненькая девушка с третьим размером — это явно не Сэм, которого ты должен был забрать.

В груди глухо застучало сердце, и Дин нервно облизнул губы. О, он прекрасно понимал, о чем говорил Кастиэль.

В тот день Сэмми пошел в гости к своему однокласснику, а Лиза попросила Дина помочь выбрать подарок своему отцу. Еще в начале учебы в колледже Дин с Лизой четко обозначили свои отношения, повесив на них табличку «дружба», так что ничего удивительного в просьбе Лизы не было. Однако проблема всё же появилась. Флирт и галантность были неотъемлемой частью Дина. Как ревность и подозрительность – Каса.

Винчестер уже было повернулся к Кастиэлю, готовый все объяснить, но… Неожиданно он резко разозлился, гнев вспыхнул в нем, разжигая затаившуюся ярость. «Зачем мне перед ним оправдываться?», — спросил он сам у себя и откинулся на спинку скамейки, уверенно улыбаясь.

— Ты мне не мамочка, чтобы я отчитывался за каждое свое действие.

И это было совсем не то, что хотел услышать Кастиэль, как и не то, что собирался ему сказать Дин. Кас, впившись пальцами в колени и поджав губы, резко поднялся со скамьи окидывая Винчестера разочарованным взглядом:

— Ты прав. Знаешь, пожалуй, я лучше пойду. Даже не знаю, что я здесь…

— Давай, — нагло перебил его Дин, с той же ухмылочкой глядя на Каса.

Покачав головой, Кастиэль резко развернулся и быстро поспешил к выходу из парка.

Дин просидел на лавке еще минут семь, прежде чем осознал, что только что случилось. Только никаких объяснений такому поведению не было. Его будто кидало из стороны в строну, словно кто-то дергал его за ниточки каждую секунду.

— Что за черт?..

— Аид нас убьет, — испуганно дернула хвостом Ламия.

Оттеснив в сторону трех Мойр, которые в свободное от плетения человеческих судьб время подрабатывали техниками, Боги Смерти окружили два веретена и колдовавшую над ними Кали. Используя все свои двадцать ловких и тонких пальцев, Богиня пыталась перевязать и сплести между собой порвавшиеся тонкие волокна.

— Еще больше убьет? — скептически поинтересовалась Анубис.

Боги переглянулись между собой. Во взгляде каждой легко читалось желание уладить проблему до того, как Аид узнает о ней. И так сложно было получить возможность свести этих двух поклонников музыки, и после этого облажаться? Да ни за что!

— Да не переживайте вы, — доверительно кивнул Вергилий. Он явно получал удовольствие от сложившийся ситуации.

Неожиданно раздался тихий шорох и Кали грязно выругалась – нить начала рваться в нескольких местах одновременно.

— Аид лишит нас инструментов! — испуганно вскрикнула Миктлантекутли, прижимая к себе свой треугольник.

Когда «Беспокойнички» объявили перерыв и удалились со сцены, Дин незамедлительно устремился на свежий воздух. В ушах все ещё стоял барабанный бит и ревели гитары, но даже этот драйв не мог поднять ему настроение. Впервые за долгое время остро хотелось сделать затяжку. С тех пор, как мать поймала его на курении, Дин старался не злоупотреблять, но сегодняшний вечер можно считать исключением.

Дин был чертовски уверен, что Кас намеренно сделал вид, что не заметил его. Тот больше не желал с ним общаться и, как следствие, не отвечал на его звонки. У Дина оставалась единственная надежда — концерт, который Кас просто не мог пропустить. И действительно, Кас пришел. Но всю первую часть концерта провел на почтительном расстоянии от Дина, что не осталось им незамеченным: в груди неприятно ныло, и Дин решил, что сигареты на сегодня его единственные друзья.

Оказавшись на улице, Дин поспешил обогнуть здание в надежде найти одиночество и кого-нибудь малообщительного, кто молча отдаст ему сигарету, не требуя разговора взамен. Но вместо этого совершенно случайно добрёл до служебного входа, на крыльце у которого устроились четыре «Беспокойничка». Отсюда было видно, что двое из них курили, а другие просто прохлаждались рядом. Тревожить их не хотелось, да и, честно говоря, Дин относился к ним не только с обожанием, но и с легким опасением. В конце концов, боги смерти на сцене — это одно, а оказаться с ними один на один — совсем другое. Уж на что Дин был скептичен, ощущение, что участники склеп-бэнда не просто придерживались мистических образов, неизменно укреплялось из концерта в концерт. Он всерьез начал подозревать, что на сцене зажигают реальные боги смерти. И оттого кровь неизменно стыла в жилах, но адреналин по-прежнему подталкивал Дина к ночным клубам, где выступали «Беспокойнички».

Когда Дин уже было сделал шаг назад, ему на плечо с размаху плюхнулась рука в белой перчатке. Шинигами-сама, понял Дин и обернулся, ожидая увидеть барабанщика. Но хозяина руки не обнаружил. Вероятно, этим жестом тот хотел показать, что Дин вполне мог разделить перекур вместе с группой. Рука ещё немного поплясала на его плече, после чего спрыгнула с него и, притихнув, расположилась на ступеньке.

У Дина было два варианта: он мог остаться и стрельнуть желанную сигарету или, дабы не беспокоить музыкантов и сохранить себе нервы, вернуться обратно, найти Каса и даже заговорить с ним... если, конечно, тот не станет его избегать. Тут Дин совсем сник, и курить захотелось в разы сильнее.

От этих мыслей его отвлек донесшийся мягкий голос вокалистки.

— … Твою тягу к коктейлям с эритроцитами я, пожалуй, никогда не пойму. Извращение какое-то, — поглаживая свой хвост, Анубис сделала затяжку. — Эр, может, закуришь все-таки?

Басистка, запрокинув голову, опустошила двумя глотками донорский пакет с кровью и отбросила его в сторону.

— Сказала любительница забальзамированных трупов, — усмехнулась Эрешкигаль.

Анубис закатила глаза:

— Тел. Забальзамированных тел.

Эрешкигаль отмахнулась:

— Ладно, чем Аид не шутит, давай сюда свою сигарету!

— Ты же вроде бросила, — заметила Миктлантекутли, сидя в стороне и натирая до блеска свой любимый треугольник.

— А я и бросила. Я так, за компанию, — Эрешкигаль выпустила дым и хитро улыбнулась, обнажив окровавленные зубы.

— Не понимаю, вы, что, серьезно, здоровье бережёте? — саркастично вставил Барон Суббота, и музыканты прыснули со смеху.

— И-извините... — осторожно начал Дин, и четыре пары глаз мгновенно обратились к нему. От этих цепких и внимательных взглядов Дин ощутил дуновение ужаса. — Не угостите сигаретой?

— Ты же тот самый... — начала Анубис, но Миктлантекутли тут же цыкнула на неё.

Анубис стыдливо ойкнула и, замолчав, продолжила самозабвенно предаваться курению.

Дин ничего не понял, но, на всякий случай, ничего уточнять не стал.

— Они-то ладно, — махнула рукой Миктлантекутли, — а тебе зачем здоровье портить? Мальчик же совсем.

Дин уже собирался обидеться, заявив, что он, вообще-то, в колледже учится, но осекся.

— Не пойми нас неправильно. Мы, безусловно, только «за» то, чтобы это самое здоровье угробить, но всё же, — тихо пояснил Барон Суббота, перекатывая сигару из одного уголка рта в другой, и с интересом приподнял бровь... Ну, или сделал бы это, если бы у скелета она была.

— Да познакомился с одним парнем на вашем концерте в Канзасе, и все сначала было хорошо, а потом... — Дин заткнулся, как только понял, что сболтнул лишнего: какое им всем дело до его личных переживаний. — А впрочем, неважно.

Удовлетворившись ответом, Барон чиркнул спичкой по мелким черепам на шляпе и понимающе протянул Дину подожженную сигару.

Но не успел Дин сделать затяжку, как встрепенулась Анубис:

— Нет-нет, стой, очень даже важно! Что произошло?

— Не хочу прогневать Бога... Богов, — поправился Дин, — но все же своими личными переживаниями гораздо охотнее делится мой младший брат. Это к нему, а не ко мне.

— Ты вот совсем не тем занимаешься, — Эрешкигаль многозначительно подняла палец вверх и покачала им в воздухе. — Вместо того, чтобы стоять тут, соблазняя богов смерти своей светлой душой и... свежей кровью, — тут она невольно сглотнула, — лучше бы пошел с парнем помирился.

— А с этим лучше вообще не водись, — хмыкнула Анубис, пихнув Барона в бок, — а то вселится в тебя — курить так и не бросишь.

— Ладно вам, не пугайте парня. И так ему плохо, не видите что ли, — нахмурилась Миктлантекутли, отложив свой треугольник в сторону и поворачиваясь к Дину. — Но вообще они правы.

— Если даже Кутли настаивает, поверь, парень, это что-то значит, — внезапно раздался новый голос из-за спины.

От неожиданности Дин вздрогнул. Обернувшись, он столкнулся взглядом с разулыбавшимся Шинигами-сама. Видно, тот явился за своею же рукой, все это время послушно дожидавшейся хозяина на крыльце.

Как ни странно, тревога от разговора с богами смерти сменилась успокоением. Неожиданно вдохновленный, Дин вскочил на ноги, потушил сигару и, бросив искреннее «спасибо», поспешил в зал в поисках Каса.

— Слава нам. А то и так еле выпросили у Аида шанс для ребят, а они всё норовят разойтись, — довольная собой произнесла Миктлантекутли.

— Мы таки богичные Боги, — гордо заявила Эрешкигаль.

— Лучше напомните мне, в какой момент мы из богов смерти превратились в купидонов? — протянул вслед удаляющейся фигуре смертного Шинигами-сама, и рука в белой перчатке задумчиво почесала ему затылок.

«Беспокойнички» объявили песню о несчастной любви Орфея, упустившего свой шанс, и сотни рук с горящими огнями зажигалок потянулись вверх. Кас слышал её раньше, но как-то не задумывался о словах в том смысле, как они предстали перед ним сейчас, после ссоры с Дином. И от этого стало так грустно, что он загадал: если Дин подойдет ещё раз, Кас его простит. Ну, или хотя бы выслушает.

Кас выждал немного, но Дин больше не появлялся. Он нахмурился, не понимая, что случилось, огляделся, и, не обнаружив Дина, бросился к выходу, боясь, что тот уже отчаялся помириться с ним и ушел. Он проталкивался сквозь неохотно расступающихся фанатов, пока не оказался притиснутым к стене рядом с дверью.

Кас извернулся и буквально ввалился в бар. Народу здесь было не меньше: разгоряченные концертом парни и полуголые девицы, столпившись посреди помещения, скандировали, свистели и улюлюкали, подбадривая кого-то своими выкриками. Кас недоуменно оглядел собравшихся, шагнул к барной стойке и махнул парнишке-бармену. Тот поставил перед ним бутылку пива, и Кас, низко наклонившись, спросил, перекрикивая толпу:

— А что они здесь делают?

Бармен перегнулся через стойку и ответил прямо на ухо:

— Участвуют в конкурсе. Кто больше всех выпьет, получит автограф вне очереди.

Брови Каса взметнулись вверх, но бармен лишь махнул рукой, мол, не запаривайся.

— Кажется, «Беспокойнички» ещё об этом не знают. Будешь участвовать?

Кас взъерошил и без того торчащие в разные стороны волосы и кивнул. Ну а что, чем Аид не шутит?

Бармен оценивающе оглядел худощавое тело Каса, видимо, не особо веря в его победу, и неожиданно хлопнул по плечу:

— Поймаешь птицу удачи, парень, хватай за хвост, даже если будет сопротивляться.

Кас фыркнул и отсалютовал бармену бутылкой пива. Тот поднял в ответ только что вытертый стакан, и на мгновение Касу почудилось, что из-под стойки мелькнула ещё одна пара рук. Он споткнулся, ошарашенно потряс головой и неловко улыбнулся, поймав насмешливый взгляд бармена. Привидится же такое.

Кас влез между фанатами, остановился прямо перед соединенными друг с другом столами навроде сцены и с интересом уставился на странного ведущего в красной жилетке, азартно подначивающего публику к продолжению соревнования:

— Ну же, кто следующий за право первой ночи с автографами самих «Беспокойничков», а? Прекрасные леди и джентльмены на стене вашей спальни, и пусть все завидуют! Эй, может, ты? — тот ткнул пальцем в Каса, и он отрицательно мотнул головой.

— Или ты? — ведущий наклонился к щупленькому парнишке в белых перчатках.

— Я пойду, — отозвались с другой стороны.

— О-о, вот и наш новый герой!

Каса окатило ледяной водой: прямо перед ним стоял Дин собственной персоной и сверлил его взглядом. То есть, пока Кас изнывал от сомнений и метался между желанием сбежать или броситься на шею, похоже, Дин превосходно себя чувствовал. Или как иначе объяснить, что вместо того, чтобы рыдать в подушку, он решил поучаствовать в конкурсе.

— Итак, нашего следующего участника зовут…

— Дин, Дин Винчестер.

— Отлично, Дин. А его соперником станет…

Парнишка, в которого ведущий ткнул пальцем до того, как Кас увидел Дина, рискнул было подать голос, но он быстро его опередил:

— Я передумал! — Кас, с трудом растягивая губы в улыбке, взобрался на стол.

— Прекрасный выбор! И как же зовут соперника Дина в борьбе за суперприз?

— Кастиэль.

— Хм, какое интересное имя. Что же, Кастиэль, приступим.

Ведущий достал из стоящего здесь же ящика пару бутылок и вручил их парням.

— Я у тебя выиграю, — уверенно сказал Дин. Кас же уловил в его глазах затаенное, болезненное: «Ты просто дурак, если не видишь, как сильно мне нравишься».

«Так давай, сделай же что-нибудь!», — взглядом ответил ему Кас.

— Семьдесят кило раздутого самомнения, — сказал он вслух.

Но Дин понял его каким-то шестым чувством. И Кас увидел это по робкой улыбке, вспыхнувшим надеждой глазам и вдруг поставленной на стол бутылке.

— О, у нас, кажется, самоотвод, — неловко пошутил ведущий, глядя, как Дин делает шаг к Касу.

— И ещё один, — растерянно добавил он, когда Кас отступил назад, к краю стола.

Но они уже никого не слышали. Дин в одно мгновение соскочил следом за Касом, догнал почти у выхода, прижал к стене и вдруг замер, придавив ладонями плечи и внимательно разглядывая его лицо, словно пытаясь найти в нём ответ.

Кас не стал дожидаться. Он резко выдернул руки, сильно, до боли вцепился пальцами в волосы на затылке Дина, положил ладонь на спину, притягивая ближе, и сам поцеловал.

О, теперь они оба будут крепко держать свою капризную птицу удачи.

— Ну вот, совсем другое дело, — довольно произнёс Барон Суббота, положил руку на барную стойку и манерно одёрнул красный жилет.

Кали посмотрела в сторону целующихся мальчиков, улыбнулась и проворчала для порядка, скидывая локоть Барона.

— А тебе лишь бы напоить, совсем молодёжь испортил. Даже Шинигами чуть не пришлось отдуваться за свой же автограф.

— Зато всё получилось, — лениво пожал плечами Барон Суббота, на всякий случай подкладывая Шинигами салат из свежих душ.

— Ага, только поговорить и всё выяснить не получилось. Сам знаешь, что бывает, когда проблему замалчивают.

Барон Суббота перевёл возмущенный взгляд на Эрешкигаль.

— Эй, скажи Кали, пусть перестанет мыть эти стаканы, а то уже синдром уборщицы появился!

Эрешкигаль крутанулась на стуле с красным коктейлем в руке и хмыкнула, не выпуская трубочку изо рта.

— А мне нравится. Кали любой напиток в два раза быстрее делает.

Барон фыркнул, отворачиваясь, поискал мальчиков глазами, но те уже куда-то пропали. Да и ладно, кто же в таком возрасте разговаривает? Вот лет через триста…

— Я не уверен, что это хорошая идея, — прошептал Кас и рвано выдохнул, когда Дин прихватил зубами кожу на горле, сразу под подбородком. «Заткнись», — понял Кас бессловесный посыл и, прикрыв глаза, сполз по сиденью вниз.

Импала радовала размерами, особенно велико было заднее сиденье, на котором они с Дином сейчас и расположились. Кастиэль помнил, как они садились в машину — Дин, засранец, собирался самостоятельно возвращаться из бара, пьяным за рулем, — а потом все как в тумане: вот Кас открывает переднюю дверь, и вот он уже позади, придавленный Дином, который так самозабвенно его целует, что мозги давно и надолго стекли в член. Помимо поцелуев, Дин старательно терся о его пах своим, их члены соприкасались через одежду, и хотелось чего-то более конкретного и настоящего. Но попросить было стыдно.

— Ди-и-ин, — протянул Кас и закусил губу, чувствуя, что от точных и правильных действий он очень близок к логичному и яркому завершению процесса. Быстрого финала не хотелось — ему не пятнадцать лет, в конце концов, чтобы так позориться перед Дином, и потому он хотел сделать все, чтобы задержать оргазм. Хотя кончить хотелось так сильно, что Кастиэлю казалось, будто он сейчас просто задымится от усердия.

— М-м-м? — с той же интонацией протянул Дин прямо в ухо, отчего по всему телу Каса побежали мурашки. — Ты что-то хотел мне сказать? — выдохнул Дин, опалив дыханием ушную раковину, и Кас просто бессильно застонал, впившись пальцами в его плечи и сминая к чертям собачьим старую кожанку.

В голове все еще кружился хмель, пусть и выпил он немного. Одного присутствия Дина оказалось достаточно, чтобы наконец перестать тормозить и сделать то, к чему он уже давно был готов. Сколько они встречались? Около двух месяцев? Ссоры ссорами, хрен с ними, у всех случаются, особенно из-за глупого недопонимания. А вот до секса они так и не дошли, потому что Кастиэль не думал, что созрел. Как и не думал, что почувствует, что созрел, именно сегодня, именно в тачке Дина. Что будет плыть от прикосновений и хотеть большего, страшиться большего и жаждать настоящего секса.

Он, конечно, раньше, с другими, доходил до взаимной дрочки, но на этом обычно все заканчивалось, а теперь Кас совсем не хотел завершения этой славной истории, которая для них, кажется, только началась.

— Твою мать! — воскликнул он, когда Дин решительно расстегнул ширинку на его джинсах и просунул ладонь внутрь, обхватив твердый член прямо через белье. Пусть и мягкая, ткань все равно неприятно проехалась по головке, и Кастиэль сдавленно зашипел, не зная, чего хочет сильнее — толкнуться в руку или отстраниться. Дин не позволил ему выбрать самостоятельно и решил за него: легким движением он стянул трусы вниз, сдернув резинку под мошонку, и теперь уже касался голого члена напрямую. И это так заводило. Сам факт того, что Дин...

— Ты охуенный, — сдавленно произнес тот и, крепко поцеловав, вдруг нырнул вниз, кое-как устроившись на коленях, лицом напротив паха.

— Да и ты ничего, — попытался хмыкнуть Кас, и у него почти получилось сделать это непринужденно, как вдруг Дин просто разомкнул губы и, широко проведя языком от основания до головки члена, взял в рот. Кас резко выдохнул, дернулся вперед, отчего Дин тоже сместился и охнул, отстранившись и потирая ушибленный локоть.

— Полегче, ковбой, не в последний же раз. А будешь так скакать дальше — останешься без сладкого, — пригрозил Дин и снова вернулся к минету. Кастиэль сглотнул, сдерживая громкий стон, и попытался принять более удобное положение так, чтобы не спугнуть Дина. Он оперся рукой о запотевшее стекло, и ладонь соскользнула, оставив после себя неровный прозрачный штрих.

— Там кто-то... — округлив глаза, Кас проследил взглядом за метнувшейся в сторону голубой вспышкой и, ощутив эффектное движения языка Дина, с громким стоном содрогнулся и кончил без предупреждения. Дин, не ожидавший подвоха, отстранился, пытаясь откашляться, и Кас, часто дыша, неуверенно посмотрел на него, не зная, что сказать.

— С почином, — сдерживая смех, произнес Дин. Кастиэль, разгоряченный и чувствующий послеоргазменную истому, немного вяло улыбнулся и, потянувшись, вытер большим пальцем сперму с его губ.

— Ты что-то много об этом знаешь, — с подозрением заметила Миктлантекутли, задорно разбрасывая золотые блики по маленькому закутку. Сверху оживленно крутился диско-шар, и вкупе с бликами это всё создавало впечатление, что они находятся в каком-то ирреальном месте, где никогда не прекращается веселая дискотека.

Аид, вздрогнув, тут же приняла непринужденный вид, хотя огонь на ее голове взволнованно трепетал, как пламя свечи на ветру.

— По-моему, она нервничает, — Шинигами-сама вынырнул из-за спины Миктлантекутли и с интересом заглянул через плечо Аид. Аид, вспыхнув ярким пламенем, резко захлопнула ноутбук.

— Понятия не имею, о чем вы, — постаралась сказать она ровным тоном.

— У тебя там парни трахались, — шепотом подсказала Миктлантекутли, а Шинигами-сама согласно закивал.

— Не докажете.

— Да я сама видела!..

— Ничего не было.

— Аид.

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката. Я ни за кем не подсматривала. Оставьте свои грязные инсинуации. Я не любопытная. Я самодостаточная личность. Меня не волнуют...

— Опять ее поймали на горяченьком? — заглянувшая в каморку Хель как никто другой умела разрядить обстановку.

@темы: Авторский фик, Земля (2015), R, Слэш, G, PG-13

---

[Пожарная часть #69]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[{Колыбель Жизни}]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

RSYA 2015

[Destiel+Cockles AU-fest]

Дорогие авторы и переводчики, виддеры и артеры!

Если вам до сих пор не написала gerty_me с требованием отнести свои работы на конкурс, значит, вы очень хорошо шифруетесь, и вашу личность не угадают даже в Тотализаторе.
Мы полностью поддерживаем ее и рекомендуем отправить работы на конкурс, чтобы представить наш фандом во всем его многообразии!

Номинации для авторов и переводчиков:
— Лучший авторский слэш по зарубежному сериалу
— Лучший авторский RPS по зарубежному фандому
— Лучший перевод

Номинации для артеров и виддеров:
— Лучший FMV
— Лучший рисунок
— Лучший коллаж/манип

Прием работ на RSYA 2015 продлится до 20 сентября.
Чтобы не совершить преждевременного деанона, работы следует подавать из-под командного логина (или же создать новый псевдоним), а потом, когда фест закончится, написать организаторам RSYA, и они поставят над вашей работой нужный ник.
Всем любви!

@темы: Организационное

---

07. Беспокойнички – Мы сидели и курили, начинался новый день

[Земля Обетованная]

Когда кого-то теряешь, когда кого-то недостает, ты больше всего страдаешь от того, что человек этот превратился в нечто воображаемое, нечто нереальное. Но твоя тоска по нему – вовсе не воображаемая. И потому ты вынужден цепляться за свою тоску.
(с) Джонатан Коу

Название: Мы сидели и курили, начинался новый день
Оригинал: Like Some Junkie Cosmonaut, автор luchia, разрешение есть
Переводчик: Земля Обетованная
Бета: Земля Обетованная
Размер: мини, 2900 слов
Персонажи: Кастиэль/Дин; Кроули, Сэм
Категория: джен, слэш
Жанр: ау от канона, пост-5 сезон
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Как оказалось, быть огромным раскаленным шаром света в Раю – занятие очень скучное. С Дином, впавшим в депрессивную кому, тоже особо не повеселишься. Кастиэль вынужден развлекать себя самостоятельно.
Примечания: черный юмор

Вернувшись на Небеса с восстановленным после предотвращения Апокалипсиса ангельским статусом, Кастиэль заскучал.

Заскучал настолько, что делалось больно. Настолько, что единственным его удовольствием стало прокрасться незаметно в человеческий островок Рая и подсматривать, какие небольшие и, как правило, мирские радости они там проживали, потому что даже наблюдать за тем, как человек три дня подряд вязал спицами, казалось интереснее, чем находиться в компании ангелов-последователей.

Кастиэль и рад бы сказать, что сам-то никогда не был таким же унылым, но лжец из него все еще не слишком хороший. То есть, конечно, он виртуозный обманщик на фоне ангелов (остальных ангелов, ведь он снова стал одним из них, и даже ему нравилось иногда встать, широко, блаженно и гордо расправив крылья, чтобы просто их чувствовать), но главная трудность пребывания на Небесах заключалась для Кастиэля в том, что он больше не сравнивал себя с ангелами, а начал равняться на людей. В особенности, на двух конкретных людей, которые, вероятнее всего, были далеко не средним арифметическим в масштабах всего человечества, но с этим Кастиэль уже ничего не мог поделать.

Бывало, сядет он (хотя, будучи ангелом, он никогда не сидел – просто теперь представлял себе эту паузу в существовании так, будто садился) в Раю, взглянет (только не взглянет, а скорее поймет, но он безнадежно испорчен, а потому глядел) на другого ангела и подумает, какой же тот глупый. Просто потому, что тот другой ангел ни разу не спускался на Землю, и Кастиэль это знал.

Для тех, кто прожил вечность, два года войны были мгновением ока, мимолетной вспышкой, и некоторые из них даже не заметили перемен. Они просто знали, что приказы теперь отдает Кастиэль, а когда ангелам приказывают, они подчиняются, и это слепое повиновение иногда пробуждало в Кастиэле желание... хорошенько их стукнуть. Закричать на них. Покрепче схватить руками, которых у ангелов нет, встряхнуть за плечи, которых у ангелов нет, посмотреть в глаза, которых у ангелов нет, но видеть которые, смотреть в которые и общаться с которыми Кастиэлю было так отчаянно необходимо.

Кастиэль знал без тени сомнения, что Дин Винчестер его погубил, пробудил в том смысле, в каком ни один ангел не должен был пробуждаться, и хотя часть его ненавидела этого человека, другая часть так сильно тосковала по нему и всему, с чем он соприкасался и боролся, что не прошло и двух недель (по земным меркам), как Кастиэль проник к Дину в сон – впервые за целый год.

Вплетаться в знакомую сеть сновидений оказалось до неприличия приятно, и весьма тревожил тот факт, что здесь, наблюдая за тем, как Дин вытаскивал лопату из багажника Импалы, Кастиэль чувствовал себя намного уютнее, чему у себя на Небесах.

Разумеется, они были на кладбище Сталл. Кастиэль не удивился. Удивляло другое: вслед за первой лопатой Дин вытащил вторую и вручил ему, скрытому, как предполагалось, от человеческих глаз. Когда Кастиэль сбросил свою невидимость, Дин захлопнул багажник и спросил:

– Как там, наверху?

Он подумывал соврать – просто так, без особой причины, – но отбросил эту мысль.

– Я проведу вечность, обладая огромной силой и умирая от скуки.

Дин почти улыбнулся, подходя к месту, где Кастиэль был взорван в последний, хотелось бы надеяться, раз.

– Ясно. Похоже в раю всё в порядке. Хорошо, что мне не придется снова пытаться тебя собрать, Кас. Отскребать твои ошметки, знаешь ли, та еще гадость, серьезно.

– Сожалею, что доставил неудобства, – сказал Кас (Кас). – Мы выкапываем твоих братьев?

– Ага, – ответил Дин, и они начали копать. Это был физический труд, это было всё, чего не существовало на Небесах, и чувства переполняли Кастиэля настолько, что он продолжал широко улыбаться, даже когда воображаемая лопата начала резать ему руки и вонзаться в кожу острыми деревянными обломками, а по черенку, стекая на землю, заструилась кровь. Лопата Дина выглядела еще хуже: под ним образовалась целая кровавая ванна, и яму продолжало заливать, пока кровь не осталась единственным, что он оттуда вычерпывал.

Кастиэль остановился и положил стертую ладонь Дину на плечо.

– Ты ведь понимаешь, что никогда так не достанешь до них. Ты был в Аду и знаешь, что...

Внезапно он снова стоял рядом с Импалой и смотрел, как Дин доставал из багажника лопату, а за ней – вторую, для Кастиэля.

– Как там, наверху?

Значит, повторяющийся сон. Отсутствие промежуточной части казалось странным, но в Дине вообще было мало понятного. Его тело, органы, клетки, молекулы, атомы – да, но душа? Кастиэлю понадобилась бы еще одна вечность, чтобы разобраться в этом аспекте его существа.

– Дин, – сказал он, – это сон.

Дин посмотрел на него, как на идиота.

– Чувак, я что, по-твоему, совсем тупой? Конечно, это сон.

– Откуда ты знаешь? – спросил Кастиэль. Обычно до Дина медленно доходило.

– Ну, наверное, моя кома послужила хорошей подсказкой, – Дин ухмыльнулся, и впервые за очень долгое существование Кастиэль был поражен настолько, что совершенно потерял контроль над своими действиями, и – бах! – он снова оказался в унынии и без глаз (но всевидящий, конечно же) на Небесах. Всевидящий, а не знал, что Дин Винчестер попал в кому.

– Да к черту всё, – пробормотал он, чем вызвал у находившихся поблизости ангелов сначала шок, а потом истерику (Господи, как он мог быть одним из них? Как?), которая лишь усилилась, когда он вернул обратно свой вессель и снова спустился на Землю.

Лиза привыкла к странным людям, которые приходили навестить Дина. Привыкла к тому, что ей нужно отодвигать от двери часть вещей, чтобы пропустить некоторых из них в комнату, но ни в коем случае ничего не убирать от самой кровати. Привыкла, что часть вещей приходится вешать на дверь, чтобы некоторые люди, приходя, могли чувствовать себя в безопасности. Она привыкла к мужчинам, женщинам и детям, благодарным Дину; привыкла к тем, кто заходил просто посмотреть ему в лицо и сказать «Туда тебе и дорога», и постепенно привыкала к паломникам, которые объявлялись и глазели или делали ей подношения, о которых она не просила.

Она почти готова была начать молиться, чтобы Дин проснулся, и можно было наконец извиниться перед Беном, а бедного парня отвезти на попечение к его другу, мистеру Сингеру, потому что ни на что из этого она не подписывалась. Она хотела помочь другу встать на ноги, но не... этого.

Она как раз пыталась решить, насколько жестоко с ее стороны будет перевезти Дина, пока тот еще в коме, когда перед ней появился мужчина в плаще.

– О Боже мой, – Лиза с криком схватила лежащую поблизости утку и замахнулась. Удар пришелся мужчине прямо по голове – она заехала с такой силой, что любой другой моментально отправился бы в нокаут, и было бы даже кстати, что они в больнице, но этот тип только оставил в металле вмятину в форме лица.

– Должно быть, ты Лиза Брэден, – сказал мужчина, не отрывая взгляда от кровати. – Я ценю твои старания защитить Дина, но я здесь не для того, чтобы навредить ему или тебе.

Лиза смотрела на него в полном изумлении.

– Ты тот ангел, да?

– Я ангел, – подтвердил он и сел на кровать рядом с Дином, совершенно не обращая внимания ни на личные границы, ни на, по меньшей мере, пятнадцать магических. – Можешь идти, если хочешь.

– Ты его разбудишь? – спросила Лиза. Ей вспомнились рассказы об ангелах и их чудотворных целительных силах, о херувимах и посланниках Божьих. – Ты его вылечишь?

Ангел, наконец, повернулся и посмотрел на нее. Он хмурился, будто только что услышал самую большую глупость в своей жизни.

– Дин проснется, когда захочет проснуться. Люди так устроены.

Кажется, даже демоны не думали так о человеке, на месяц с половиной застрявшем без сознания. Лиза хотела объяснить, что кома – это не какая-то разновидность затянувшегося сна, а тяжелое нарушение работы мозга, и Дин мог очнуться с серьезными проблемами, но сомневалась, что ангел станет ее слушать.

Лиза Брэден перестала для него существовать.

– Теперь я вижу, почему он называл ангелов козлами, – пробормотала она.

– Иронично, потому что основную часть времени мы большие и скучные пучки света. Но правда, – согласился ангел, и в обращенном к ней взгляде промелькнуло что-то смутно жестокое – между издевательской насмешкой и дружелюбным подтруниванием. Ни одно из произнесенных слов не привело в движение его рот, что вызвало у Лизы сильную тревогу и заставило невольно задуматься, как Дину мог понравится такой тип.

Ангел встал и осмотрел комнату.

– Я немного усилю защиту, – сказал он, – на всякий случай.

Лиза не заметила никакой разницы после того, как он прижал к стене руку, но по его удовлетворенному кивку догадалась, что изменения произошли. Потом он бросил быстрый взгляд на Дина и снова исчез.

Оказалось, Дин становился менее интересным, когда находился в коме – особенно в той, где его единственным занятием было предаваться чувству вины и жалости к самому себе, продолжая видеть один и тот же сон снова и снова и снова. Не сказать, чтобы Кастиэля это удивило.

Он больше не пытался помочь Дину, просто стоял рядом и смотрел, как тот брался за лопату и начинал копать, пока не стирал руки до костей. Свои руки Кастиэль держал в карманах.

– Тебе нужно вообразить в этом сне что-нибудь похожее на бар.

– Ты худший ангел на свете, – сказал Дин. Кровь уже доставала ему до плеч. – Возвращайся наверх и научись снова быть хорошим. Я занят.

– Процесс переучивания обычно включает пытки, так что я пас, – ответил Кастиэль. – Ты ничего не найдешь, если будешь просто рыть, ты же знаешь. Ад в другом измерении, а портал закрыт. Это бессмысленно.

– А ментальная проекция из тебя еще хуже, – проворчал Дин.

– Ты мог бы поднять из земли армию зомби, чтобы мы их убили, – предложил Кастиэль. – Так у тебя получилось бы хоть что-нибудь откопать.

– Я превратил тебя в какого-то адреналинового наркомана. – Дин поднял на него хмурый взгляд. – Кас, мне...

Они снова стояли рядом с Импалой. Две лопаты, хлопок багажника.

– Как там, наверху?

– Уныло, прямо как в голове преувеличенно страдающего Винчестера, – сказал Кастиэль и покинул сон.

В ряд преимуществ статуса одного из самых могущественных ангелов на Небесах входило еще и то, что Кастиэль мог практически мгновенно получить любую информацмю. К тому же, другие побаивались его возмутительных, потенциально заразных наклонностей, поэтому предпочитали давать ему то, что он хотел, чтобы он оставил их в покое.

Именно так Кастиэль выяснил, что Сэм Винчестер преследовал онрё – дух впал в такую ярость, что вырвался из Ада просто всем назло, где-то в северной части Калифорнии. Сэм был один, что само по себе не могло считаться хорошим планом в охоте на онрё, которые слыли не только безжалостными, но и находчивыми. Поэтому Кастиэль решил помочь Сэму, пока дух его не заметил.

Однако Сэм встретил его скорее с холодным раздражением, чем, например, с благодарностью.

– Ты еще хуже Дина. Я, знаешь ли, могу о себе позаботиться.

– Мне это известно, – сказал Кастиэль, решив не добавлять, что отлично провел время, пока охотился на духа. – Кстати, Дин сейчас в очень унылой драматичной коме.

– О Господи, это из-за меня, да? – с разбитым видом Сэм грузно опустился на край кровати мотеля. – Дин. Я не должен был...

Кастиэль решил просто удалиться.

Наверное, это было только вопросом времени, когда он начнет искать самое интересное из известных ему существ, с которым трудно соскучиться, и которое все еще являлось – по большей части – живым.

Когда Кроули заметил Кастиэля в том же баре, то первым же делом (сразу после того, как закончил довольно скалиться) подошел к нему прогулочным шагом и угостил выпивкой.

– Что, ангельский образ жизни больше не устраивает?

– В своей настоящей форме я могу быть причислен к разумному волновому излучению, – сообщил Кастиэль, принимая стакан... чего-то. Точно не пива, хотя жидкость выглядела такой же темной и в любом случае вряд ли оказала бы на него эффект. Впрочем, надежда не умирала. – Два месяца назад я был человеком. Недолго, но хватило, чтобы успеть обзавестись комариными укусами. Сам-то как думаешь?

– Что ж, могу тебя понять, раз уж так вышло, что моя настоящая форма – это большой клубок черного дыма, – ответил Кроули, присаживаясь рядом и поднимая тост. – Крадем тела людей ради возможности испытывать чувства.

– Аминь, – Кастиэль чокнулся с ним стаканом и залпом выпил все содержимое. Кроули засмеялся.

– Ангел, у меня ощущение, что это начало прекрасной дружбы, – сказал он, недобро сверкнув глазами, и громким выкриком велел бармену повторить заказ. Кастиэль невольно подумал: «Да, у меня тоже».

Они все-таки умудрились опьянеть, хотя на это потребовалось полтора бара, и в глубине своего большого светящегося ядра Кастиэль решил, что Кроули – третье из величайших творений во всем мироздании, сразу же после Отца и Дина.

– Я как раз собирался прикончить несколько своих не слишком старательных шестерок. Хочешь присоединиться? – предложил Кроули, слегка наклоняясь влево с маниакальной улыбкой. – У меня новенький лом с нарезкой.

– Разумеется, я хочу пойти убивать демонов, – объявил Кастиэль слишком, пожалуй, громко для размеров бара, в котором они находились. – Это, между прочим, мое любимое занятие. Но, мне кажется, ангельский клинок будет во всех смыслах лучше твоего лома.

– Чтобы протыкать – да, признаю, но мне больше нравится забивать до смерти, – сказал Кроули. – Ты хоть раз пробовал забивать кого-нибудь до смерти? Очень весело.

– Пробовал, и все же предпочитаю клинок. В этом больше личного.

Кроули одобрительно кивнул:

– Уважаю. Но было бы дуростью совсем лишать себя удовольствия хотя бы время от времени отделать кого-то своими руками.

– Избиение Дина было одним из самых удовлетворяющих моментов моего существования, – заметил Кастиэль. – Потом мне было очень плохо, но только из-за того, что это Дин.

– Кто-то втюрился, – подразнил Кроули. Кастиэль вперился в него хмурым взглядом и даже подумывал угрожающе подняться на ноги, но решил, что может упасть в процессе и скомпрометировать себя, поэтому ограничился только взглядом.

– Ничего подобного.

– Ох, ангел, ты все еще отказываешься признать. – Кроули вздохнул. – Твое обучение не закончено. Похоже, не быть нам лучшими друзьями.

– Можем мы хотя бы демонов вместе убивать?

– Конечно, можем, – возмущенно отозвался Кроули. – Я дал слово и не собираюсь от него отказываться. Перед тобой Король Перекрестков! Я же не называю тебя мигалкой!

– Я не мигаю, – отрезал Кастиэль. – Мой свет совершенно ровный.

– Вот и молодец! – огрызнулся Кроули в ответ, и они пошли убивать демонов, а потом отрубились на одном из видавших виды диванов Короля.

В следующий раз, когда Кастиэль пришел в сон Дина, он принес с собой пиво.

– Сэм скоро будет здесь, – сказал он. Дин продолжал рыть землю, стоя по пояс в собственной крови. – Ты мог бы сделать перерыв и выпить, пока мы ждем.

– Мы? – переспросил Дин с совершенно потерянным видом. – Я... Кас, я не могу так с тобой поступить. Не могу.

Кастиэль понятия не имел, о чем тот говорил, поэтому достал пиво, отвинтил крышку и легонько повертел открытой бутылкой у него над головой.

– Ты знаешь, что находишься в коме. Знаешь, что это сон. И знаешь, что я не стал бы тебе врать. Сэм идет сюда, живой и невредимый. Ты проснешься. Всё будет хорошо. – Он нахмурил брови. – Теперь живо выбирайся оттуда и выпей со мной.

На лице Дина промелькнуло незнакомое выражение. Кастиэль невольно задумался, сколько издевок придется выслушать от Кроули, чтобы выяснить его значение, и попытался взвесить, будет ли ответ того стоить. Затем, однако, выражение сменилось улыбкой, и...

Они снова стояли у Импалы.

Однако Дин не вытащил лопаты. Он долго и пристально смотрел в багажник, а потом с хлопком закрыл его и сказал:

– Я возьму пиво.

Кастиэль почувствовал, как внутри разлилось столько тепла, что не знал, куда его деть и что с ним делать, поэтому просто улыбнулся и протянул Дину бутылку. Дин улыбнулся в ответ. «Вот нет бы сразу так», – подумал Кастиэль, прислоняясь к Импале рядом с ним. В уютной тишине они стали ждать, когда появится Сэм, шепнет Дину на ухо и смахнет паутину его снов.

– Почему самым адекватным в этой комнате оказывается Кас? – поинтересовался Кроули с порога больничной палаты, что вызвало у Винчестеров временную потерю дара речи, а Кастиэля заставило быстрым движением прижать пальцы к стены, чтобы пропустить гостя внутрь. – Благодарю, ангел. Они хоть немного поумнели?

– Они хорошо проплакались и стали больше похожи на людей, – ответил ему Кастиэль. Кроули взглянул на Винчестеров и ухмыльнулся:

– «Человек» и «глупый» – не взаимоисключающие понятия.

– Кас. Вы что, встречаетесь? – Дин нахмурился.

– Ревнуешь? – хмыкнул Кроули, но затем отступил: – Нет, я только на третьем месте, он весь твой.

Дин посмотрел на него, прищурившись.

– Ну. Тогда ладно.

И каким-то образом они смогли неплохо провести время, ничего, по сути, не делая.

Кастиэль втайне подозревал, что обратно из мертвых его вернули не для того, чтобы он напивался с лучшим другом супер-демоном, ходил на свидания с Дином Винчестером, был вторым трудным братом для Сэма и подтрунивал над Дином из-за его комы, вызванной в период затянувшегося экзистенциального кризиса ударом в голову одного из отбитых за границы поля мячей Бэна Брэдена на игре младшей лиги. Но потом он вспоминал, как устроен их мир, где лесные божества выглядят, как Пэрис Хилтон, а антихрист переживает подростковый бунт, вспоминал жизни и приключениях Чака Ширли и думал, что вдруг, может быть, именно для этого.

@темы: Перевод, Джен, Земля (2015), Слэш, PG-13

---

[Пожарная часть #69]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День 6 "Служебный роман"

[{Колыбель Жизни}]

Название: Повышение
Автор: {Колыбель Жизни}
Размер: мини, 3913 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: слэш
Жанр: pwp, офис-AU
Рейтинг: NC-17
Дисклаймер Что в воду упало, то пропало, а после нас хоть потоп
Саммари: Сегодня был особый день. Сегодня Дин Винчестер собирался заикнуться о своем повышении. И способ, который он избрал, нельзя было назвать привычным.

Дин пытался собраться с силами. Он провел в этом туалете перед зеркалом, наверное, уже минут двадцать, что, в принципе, не являлось таким уж большим сроком. Репетировать речь всегда казалось ему несколько глупым занятием, и обычно он полагался на экспромт, потому что заговаривание зубов было его сильной стороной.
Но только не в этом случае.dfot
Сегодня Дин Винчестер собирался заикнуться о своем повышении.
Он не любил просить. Черт, да сама мысль о том, что ему придется сейчас унижаться, пытаясь выставить себя в наилучшем свете, просто убивала его. Но…
Он не позволит мастерской Бобби уйти с молотка.

Они с Сэмом все продумали. У них уже было накоплено больше половины необходимой суммы. Они начали копить давно, сразу с того момента, как узнали, на что пошел Бобби, чтобы оплатить их учебу в колледже — заложил дом и мастерскую. Просто они думали, что у них будет еще немного времени, прежде чем банки начнут требовать свое. Им недоставало не так уж и много, и они оба решили, что могут позволить взять кредит на эту сумму. Сэм собирался увеличить количество часов в адвокатской конторе, где проходил практику. А Дин… Дину было необходимо повышение.

На самом деле о повышении первым подумал Сэм. И, черт, его братишка явно будет отличным адвокатом, потому что он за какой-то час смог убедить Дина в том, что потребовать повышение не зазорно. Дин уже полтора года работал без каких-либо продвижений, а ведь с его приходом показатели отдела продаж определенно выросли, если даже не смотреть на его личные успехи. "Начальство не должно оставить это без внимания", — сказал Сэм, и Дин воодушевился.
Настолько, что сегодня, уже через пять минут у него была назначена личная встреча с мистером Новаком, его боссом, а он сам целых четверть часа гипнотизировал зеркало, убеждаясь в полном отсутствии у себя ораторских талантов.

Была еще одна проблема.
Его начальник… О, Дин хотел бы привлечь его внимание, без сомнений. Только не таким способом. Дин давно смирился с тем, что его болезненное влечение к мистеру Джеймсу Кастиэлю Новаку сродни зависимости. Все эти полтора года Дин избегал каких-либо возможных отношений, радуясь, как подросток, любой обращенной к нему улыбке Кастиэля. Надо сказать, улыбался Кастиэль редко.
И вот теперь Дин был вынужден выпрашивать у человека, который ему нравился, какие-либо привилегии, и это было вдвойне неловко. Будь они хотя бы приятелями, с тем типом панибратского общения между начальником и подчиненным, когда за ланчем можно было рассказать о небольших затруднениях и намекнуть о необходимости дальнейшего шага в карьере. Но нет. Кастиэль был из тех людей, которые не нуждались в собеседниках за принятием пищи. Да, иногда с ним обедал его брат Габриэль, но и это было не часто. Нельзя сказать, что Кастиэль не был приветлив со своими сотрудниками. Его любили и уважали, однако и немного побаивались его холодности и отстраненности.

Дин со вздохом взглянул на часы. Если он пробудет в этом туалете еще хотя бы две минуты, то точно опоздает к Кастиэлю, а это было абсолютно неприемлемо.
Секретарша Новака, Бекки, доложила Кастиэлю о приходе Дина и ободряюще кивнула ему, когда он шагнул к двери в кабинет, будто знала, зачем он собрался туда идти.
Кастиэль поприветствовал его, выйдя из-за своего широкого массивного стола из красного дерева с полированной столешницей. Дин счел это хорошим знаком, потому что хоть Кастиэль и был приветлив со всеми, но личными рукопожатиями не разбрасывался. Его ладонь была крепкой, немного прохладной и очень приятной на ощупь. Дин приказал себе расслабиться и постарался как можно более непринужденно усесться в кресло, на которое указал ему Кастиэль.

— О чем ты хотел поговорить со мной, Дин?
То, как мистер Новак произносил его имя своим низковатым хриплым голосом, определенно должно было быть под запретом. Дин мог мысленно представлять этот голос, стонущий ему на ухо, но сейчас необходимо было сосредоточиться на других, более важных вещах.

— Эм… У меня есть к вам просьба. Я уже довольно давно работаю в этой компании и, я думаю, сумел добиться неплохих результатов, — все, что Дин успел напридумывать перед зеркалом, сейчас вылетело у него из головы под внимательным взглядом Кастиэля. Он старался смотреть в его ясные синие глаза, пока говорил, но взгляд то и дело соскальзывал на пухлые губы начальника, что наверняка было заметно. — Я готов и дальше работать в таком темпе или даже усерднее, однако… — Он запнулся, с трудом подбирая слова. — Я думаю, каждый хочет поощрения своих трудов.
— Ты говоришь со мной о повышении?
Черт, если бы возможно было сильнее влюбиться в Джеймса Кастиэля Новака, Дин сделал бы это за одно только то, что он сейчас пришел к нему на помощь, не заставляя кружить вокруг да около, выбирая тактичные формулировки для своей просьбы.
— Да, — выдохнул Дин, из последних сил отбрасывая смущение и неловкость подальше и принимая вид амбициозного сотрудника, коим он, в общем-то, не являлся.

— И ты уверен, что готов продвинуться дальше? Ты рассматриваешь какую-нибудь определенную позицию?
Если честно, Дин не рассматривал никакие позиции. Нынешняя его вполне устраивала, ему просто нужны были деньги, и он надеялся, что у начальства будет, что предложить ему. Кажется, он плохо подготовился к этому диалогу, но Новак был настроен дружелюбно, а потому Дин не так сильно переживал за то, что мямлит, как мог бы.
— Я… я особо не подбирал варианты. Возможно, я мог бы быть ведущим специалистом какого-нибудь проекта.
— Ты говоришь не слишком уверено. Я хочу узнать, действительно ли ты понимаешь, что это потребует от тебя немалых затрат. Рабочий день не будет длиться стандартные восемь часов, да и выходные не всегда будут принадлежать тебе.

Дин закусил губу. Он подозревал нечто такое, но ради спокойствия Бобби он был готов на подобные жертвы, лишь бы у него оставалась возможность выбираться к брату и к приемному отцу хотя бы раза два в месяц, больше он ни на что время и не тратил.
— Я могу даже ночевать здесь, — он улыбнулся начальнику, и Кастиэль отзеркалил ему улыбку.
— Нет, подобного я не допущу. Что же, я понял тебя, Дин. Ты успешный сотрудник, не думай, что это остается без внимания, однако сейчас у нас уже есть главный специалист — это Мэг Мастерс, единственная, чьи показатели превышают твои.
О, Дин знал эту сучку Мэг. Не то чтобы они соперничали, но она действительно была первой, и Дина это злило.

— Так что, — продолжил Кастиэль, — как только появится вакансия, я рассмотрю твою кандидатуру в первую очередь.
Это можно было считать окончанием их разговора и определенно не отказом. Кастиэль пообещал ему продвижение, и Дин был склонен верить ему. В любое другое время он был бы рад лишь подобной перспективе, но сейчас, черт, конкретно сейчас ему было недостаточно обещаний. Деньги нужны были в скором времени, и это означало, что Дин не мог ждать, пока освободиться чье-нибудь место, к тому же это происходило крайне редко.
— Возможно, меня бы устроило и просто увеличение моей зарплаты.
Он произнес это, и тут же понял, что эта фраза почему-то не пришлась по вкусу Кастиэлю. Его взгляд с добродушно-внимательного изменился на испытующий. Он словно оглядел Дина с головы до ног, несмотря на то, что не видел его ниже пояса, и Дин сглотнул.

— То есть на самом деле… должность тебе не так уж и нужна? — Кастиэль произнес это медленно, вертя в руках карандаш, до этого лежавший на столе.
В глубине души Дин был бы рад повышению, правда. Если бы ему его предложили. А так, самостоятельно напрашиваясь на него, он боялся не справиться. Но как только он хотел поведать Кастиэлю о своих затруднениях, тот вновь задал вопрос.

— Ты знаешь, что зарплата пересматривается раз в год, и в этом году подобный пересмотр уже был. Надо быть способным на что-то большее, кроме как быть вторым по показателям, чтобы ради тебя нарушилось это правило. На что ты готов в этом случае?

Дин уставился на него, чувствуя, как давно зародившаяся паника вырывается на свободу. Он был готов на многое. Как он уже сказал, даже ночевать на работе, но Кастиэль об этом уже знал, и Дин понятия не имел, что же еще от него ждут.
Дин жаждал ослабить узел галстука, потому что дышать становилось несколько трудно, он даже потянулся к нему рукой, но поймал взгляд босса, и к нему в голову буквально хлынула эта идея. Кастиэль смотрел на него так же, как смотрели мужчины в тех барах, куда он иногда заглядывал в поисках партнера на ночь. Оценивающе и жадно, будто желал проверить, насколько Дин хорош без своего костюма.

Возможно, если бы Дин так не нервничал до и во время этой встречи, он бы сразу отмел эту идею, как самую безумную, что когда-либо приходила ему в голову, но сейчас на него снизошло спокойствие. Во флирте ему не было равных, а потому он легко встал, отодвинул свое кресло, обошел стол Новака, остановившись прямо напротив Кастиэля, который даже развернулся к нему на своем стуле и взирал на него, немного нахмурившись, но все с тем же вызовом. Дин глянул на него исподлобья, вкладывая во взгляд всю похоть, что всегда овладевала им, стоило ему только задуматься о Кастиэле. Он понизил голос, улыбаясь одним уголком губ.

— На все, что угодно, — произнес он и склонился к лицу Кастиэля, впиваясь в его губы.

Он уперся руками в подлокотники кресла, а коленом между ног начальника, и целовал его губы. Он был напорист, хотя и не пытался засунуть язык ему в рот, однако за своим напором он не чувствовал, отвечает ли ему Кастиэль, или нет. Оторвавшись от его губ, Дин, не мешкая, сполз на колени, уткнувшись лицом ему в пах. Тело под ним было напряжено, но будь он проклят, если то, что находилось сейчас под его щекой, не являлось возбужденным членом. Кастиэль хотел его, и это возбуждение определенно возникло раньше, чем Дин поцеловал его.

Дин потерся щекой о горячую выпуклость и услышал тихий вздох, а потом грубая ладонь ухватила его короткие волосы, заставляя вскинуть лицо вверх.
Кастиэль выглядел почти невозмутимо, будто между его ног сейчас не сидел его сотрудник, собирающийся ему отсосать. Разве что его веки были распахнуты шире, отчего глаза казались совсем большими и немного удивленными.

— Что ты делаешь, Дин?

Дин потерся о держащую его руку, на секунду прикрывая глаза, а затем вновь устремляя взгляд прямо на Кастиэля.
— Собираюсь показать, на что я готов.
Хватка в волосах ослабла настолько, что Дин вновь смог уткнуться ему между ног. Он расстегнул ему пояс, зубами открывая ширинку и вытаскивая рубашку из брюк. Когда он уже был готов приспустить штаны вместе с нижним бельем и приступить к делу, его остановил тихий вопрос.

— Ты способен на такое ради повышения?

Вопрос был задан бесстрастно, и на лице Кастиэля не было эмоций, он не останавливал Дина, но и не поощрял его ни вскидыванием бедер, ни стонами. Однако Дин прекрасно понимал, как можно было расценить его поведение. Будь на месте Кастиэля любой другой, то Дин даже и не помыслил бы о подобном, но это был Кас, тот мужчина, которого Дин хотел долгие месяцы, и поэтому все мысли об аморальности происходящего могли катиться в бездну.
— Возможно все дело в том, — начал он, глядя прямо в глаза Кастиэлю и пошло облизывая губы, — что мой начальник чертовски сексуален, и я устал дрочить на его светлый образ.

Это был правильный ответ, заставивший Кастиэля прикрыть глаза и с легким стоном откинуть голову на спинку кресла, а Дина приступить к задуманному.
Член Каса был уже твердый и горячий, когда Дин достал его из трусов. Секунду он потратил на то, чтобы вдохнуть его резкий аромат, а затем сразу взял в рот, вцепляясь в колени Кастиэля. Боже, как давно он этого хотел! Он облизывал и посасывал головку, до тех пор, пока член не затвердел окончательно, и только затем взял в рот целиком, заглатывая глубоко, утыкаясь носом в темные паховые волосы Каса.

Кастиэль все еще держал руку у него в волосах, но не давил и не направлял, однако само ее присутствие воодушевляло Дина, а тихие редкие стоны Кастиэля заставляли его член болезненно упираться в ширинку.

Дин старался. Он во что бы то ни стало собирался показать Касу, насколько он хорош, млея при этом от радости. Касу определенно нравилось происходящее, а ведь он мог оказаться натуралом или попросту не принять это все так благосклонно. Но Кас принимал. Его ноги были широко раздвинуты, а голова запрокинута в удовольствии. Дин сосал его член, облизывал яйца, утыкаясь носом в мошонку, и мечтал запустить руку себе в штаны.

Пикнул интерком. Дин был уверен, что Кас не отреагирует, но бодрый голос Беки ворвался в их наполненный вздохами эфир.

― Мистер Новак, к вам ваш брат.

Они потратили ровно полсекунды, чтобы уставиться друг на друга.

― Под стол, ― приказал Кас, когда Дин уже собрался судорожно застегивать его брюки и как-то пытаться скрыть свою эрекцию.

Дверь открылась сразу после того, как Дин, чертыхнувшись, ударился изнутри о столешницу. Рука Каса тут же прижала его голову к бедру.

― Привет, Касси, ― голос Габриэля звучал жизнерадостно. Дин почти не был знаком с ним, но почему-то думал, что, застукай их Габриэль сейчас, то ржал бы до упаду. ― Я принес те отчеты, о которых мы говорили. Что с тобой?..

Дин невольно вскинул голову вверх, чтобы посмотреть на Каса. Естественно, ничего, кроме расстегнутого пояса брюк и выпростанной рубашки, видно не было, но зато Дин уткнулся подбородком в мошонку Каса и почувствовал, как усиливается его хватка в волосах, а сам Кас нервно вздохнул.

― Я не видел, чтоб ты так краснел со времен старшей школы. Ты не заболел?

― Я в порядке. С каких это пор ты сам носишь мне отчеты? ― голос Каса звучал невозмутимо, и Дин вместо того, чтобы успокоиться, внезапно почувствовал досаду. Он так старался ублажить босса, неужели он недостоин хотя бы сбившегося дыхания?

Он не собирался компрометировать их, правда, но не смог удержаться от того, чтобы не лизнуть все еще стоящий член Каса, который тут же дернулся, а сам Кас тихо всхлипнул.

― Было по пути, и я хотел позвать тебя на обед.

Рука в волосах Дина сжалась, изо всех сил пытаясь остановить его, но Дин упрямо продолжил нежно полизывать и посасывать Каса, не издавая ни звука. В конце концов тот склонился над столешницей, слабо простонав брату.

― Знаешь, я, наверное, и в правду болен.

― Отвезти тебя домой? Я смотрю, ты даже вспотел.

― Нет! ― выкрикнул Кас, громче, чем это нужно было. ― Нет, просто иди обедай без меня. Я попрошу Бекки заварить мне крепкий чай. Мне нужно закончить здесь… кое с чем.

― Нельзя быть таким трудоголиком. Если ты будешь в таком же состоянии, когда я вернусь с обеда, то простым чаем ты не отделаешься. Понял?

Дин не слышал ответа Кастиэля ― возможно, тот кивнул или покачал головой, ― он был занят, старательно заглатывая его член, но через пару секунд ему пришлось прерваться ― Кас отъехал кресле от стола, крепко держа Дина за голову, заставляя его выползти из своего убежища. Если честно, Дину было страшно ― сегодня он был преступно своеволен. Но на лице Каса не было недовольства.

― Сейчас я скажу Бекки, чтобы нас никто не беспокоил, и закрою дверь на замок. А ты, ― он внимательно оглядел его лицо, и щеки Дина запылали. Он подозревал о том, как развратно выглядел со влажными от слюны и смазки губами. ― Ты снимешь с себя брюки и трусы, и ляжешь на стол так, чтобы мне было удобно трахать тебя. Возражения?

Дин только покачал головой, не сводя с Каса ошалевшего взгляда. Его как-то быстро взяли в оборот, но Дин не мог сказать, что не был доволен этим.
Он скинул с себя шмотки, оставив рубашку с галстуком только потому, что не хотел долго возиться с ними, зато несколько секунд потратил на то, чтобы выбрать положение. Заслышав возвращающиеся шаги Каса, он быстро лег животом на стол, прижавшись лицом к столешнице, выпятив задницу к двери. Шаги замерли у него за спиной. Дин не видел Каса, но подозревал, что тот оглядывал выставленную перед ним картину. Он, робея перед этим наверняка внимательным изучающим взглядом, поднял руки, до этого безвольно свисавшие вдоль бедер, и раздвинул ягодицы.

Черт, это должно было быть оценено! Дин еще никогда и никому так открыто и бесстыдно не предлагал себя.

Кас прижался к нему все телом, уткнувшись подбородком в шею. Он был полностью одет, и когда голые ноги и зад Дина соприкоснулись с тканью его брюк, тот почувствовал себя ужасно незащищенным, но Кас уже крепко держал его, опаляя дыхание ухо.

― Это то, чего ты хочешь? Мой член в твоей заднице?

― Да, ― выдохнул Дин и почувствовал себя совершенно разбитым от этого признания. Он так долго хранил его в тайне.

― У меня здесь нет ни смазки, ни презервативов, и ты все равно хочешь?

Этот вопрос заставил Дина напрячься и задуматься, несмотря на то, что он буквально изнемогал от близости Каса. Он почти никогда не делал этого без смазки, а уж тем более без защиты, однако другого шанса ему могло и не предоставиться. Он ведь мог рискнуть единственный раз в жизни?

Он скосил глаза на Каса, глядя на него через плечо, и кивнул, а потом еще и подтвердил словами свою готовность.

― Хочу. И уже давно.

Руки Каса поползли по его бокам, надавливая и сжимая.

― Давно? ― выдохнул тот удивленно, словно не мог предположить, что кто-то из подчиненных мог испытывать к нему желание. ― Ты думал обо мне раньше?

― С первого дня.

Поцелуй, пришедшийся в спину, заставил Дина тихо выдохнуть. Не то чтобы он не рассчитывал на ласку, но пока ситуация больше походила на обычный трах, нежели на что-то более прочувствованное.
Кастиэль дотронулся до его ягодиц, поглаживая и сжимая их, сдвинувшись влево, так, что его член упирался в бедро Дина. Тот в это время пытался расслабиться на жесткой столешнице. Его щеки горели от обуреваемых чувств, но, черт, он действительно хотел этого.

Руки Каса вдруг перестали мять его задницу, и когда Дин почувствовал его ладонь у своего рта, то с готовностью облизал пальцы.

― Расскажи мне, ― Кас вновь прислонился к нему, придавливая подбородком шею. Видимо, эта поза возбуждала его, и, надо сказать, что Дина тоже. ― Расскажи мне, что ты представлял, когда думал обо мне.
Его влажные от слюны пальцы коснулись отверстия, требовательно надавливая, и Дин охнул, когда Кас попытался вставить сразу два. Он не был готов к этому, как не был готов выбалтывать все свои фантазии о нем.
― Расслабься, ― приказал ему Кас, на просьбу это было мало похоже, и хотя Дин и так особо не зажимался, он поспешил послушаться. Он все еще держал свои ягодицы руками, и то, как Кас вставлял в него пальцы, сводило его с ума.

― Я… я представлял себя между твоих ног, как это было пару минут назад.

― Что еще? ― Кас старательно растягивал его, не нежно, но и не грубо. Его голос был хриплым, словно происходящее сильно влияло на него, так же, как и на Дина. Дин хотел надеяться, что именно так оно и было.

― Еще?.. ― он вдруг подавился воздухом и прогнулся в спине, когда пальцы Каса дотронулись до его простаты, а потом заговорил быстрее, будто боялся, что не сможет продолжить. ― В лифте. Мы могли бы застрять вместе. Ты прижал бы меня к стене и спустил штаны. Ничего, кроме дрочки, но твои руки… Ах!

Дин запнулся. Он не знал, как сказать Касу о том, что он течет буквально от одной мысли, как он мог бы стоять, прижавшись голой задницей к металлической стенке, а горячие руки Каса шарили бы у него между ног, сжимали, трогали, ласкали…

― Продолжай.

Да, определенно голос Каса был полон похоти, а его пальцы вторгались в Дина в четком ритме, который Дин не хотел прерывать.
― Или здесь, в кабинете, когда уже все ушли, и никто не мог бы помешать тебе разложить меня на этом столе, скинув все документы. На спине, с задранными кверху ногами.
Дин горячо выдохнул, почувствовав, как такие нужные ему пальцы покидает его растянутый вход. Ему не терпелось, но на самом деле он не был уверен в том, что готов принять член Каса без смазки. Наверное, Кас тоже это понимал, а потому опустился на колени и коснулся языком припухшего отверстия. Дин от этого чуть ли не подпрыгнул, но Кас удержал его сильными руками.

― Не опускай свои руки, ― на этот раз Кас именно попросил его, и Дин с готовностью развел ягодицы сильнее, позволяя ему вылизывать себя там. Боже, еще никто не делал этого для Дина! ― Если ты хотел меня на спине с задранными вверх ногами, то почему выбрал именно эту позу, да еще и аккуратно сложив все бумаги?
Дин кинул на него взгляд из-за плеча. Он не думал, что Кас тоже посмотрит на него в этот момент, но синие глаза уставились на него, и Дин сглотнул. Он сомневался, что когда-либо для кого-либо был более открытым, чем сейчас под этим взглядом.

― Решил, что так тебе понравится больше.

― Ты угадал.

Потом Кас пустил в ход свой язык и губы, и Дин перестал мыслить связно. Он старался стонать негромко, но когда острый язык Каса тыкался в его задницу, это было практически нереально. Его руки начали уставать, Кас сам убрал их, заменив своими, и то, как он сжал и развел в стороны его ягодицы, заставило Дина вздрогнуть всем телом. Черт! Он уже был готов кончить!

Но Кас прервался и обогнул стол, оказываясь прямиком напротив лица Дина. Его член был крепким и слегка влажным от смазки, и Дин знал, что ему нужно сделать. Он постарался сделать это хорошо, потому что его слюна, ну и слюна Каса, конечно же, должна была стать единственной смазкой.
Он мельком бросил взгляд на Каса, испытывая удовлетворение ― такого наслаждающегося лица он давно не видел ни у кого из своих любовников. Дин застонал, не выпуская его члена изо рта. Это заставило Каса прерваться и вновь обогнуть стол. Дин почувствовал влажную горячую головку у своего входа. Рука Каса коснулась его шеи, затылка, пока наконец не запуталась в его волосах. Другая крепко ухватила за бедра.
― Готов? ― тихо и напряженно спросил Кас, словно пошел бы на попятный, если бы Дин ответил отрицательно, но тот выдохнул:
― Да.

Дин проезжался лицом по столешнице. Бедра упирались в стол при каждом толчке. Он был уверен, что потом на коже в этих местах образуются синяки, если не ссадины. Но все же…
Кас трахал его. И это было божественно. Его член ощущался в заднице как самая прекрасная вещь на свете, Дин вздрагивал от удовольствия каждый раз, когда Кас жадно хватал его за бедра, притягивая к себе, горячо дыша в ухо, целуя его и облизывая. Дин думал о том, что ему еще никогда не нравилось чувствовать себя настолько безвольным в чьих-либо руках, но потом Кас обхватил его за плечи и выпрямил, не останавливая своих движений внутри него. Он держал его за грудь и шею, плотно прижимая к себе, и Дин чувствовал каждый дюйм его члена, таранящего его зад. Он задыхался, пальцы неловко хватались за столешницу. Ему было неудобно стоять так, то и дело чуть приподнимаясь на носки, чуть противясь глубоким ритмичным толчкам, но это было именно то, именно то, что ему было нужно. Чувствуя себя в шаге от оргазма, он схватился одной рукой за Касово предплечье, а другой за его бедро, и закусил губу, чтобы не вскрикнуть слишком громко. Движение Каса стали рваными, пальцы, оглаживающие грудь Дина под рубашкой сжались на его соске. Они были чертовски близко, чертовски близко…ах!

Его сперма стекала по стенке стола. Дин заметил это, когда они оба поправляли на себе одежду. Ему почему-то стало невыносимо смешно, он почувствовал себя так же, как в старших классах, когда курил в туалетах. Но между тем ничего забавного в ситуации не было. Сперма Каса остывала внутри него, и Дин понятия не имел, что теперь должно было произойти. Он получил кое-что, что давно хотел, но совсем не то, о чем просил. О повышении наверняка стоило забыть и надеяться, что он не лишится работы.

― Что ж, Дин. Это было впечатляюще. Но, надеюсь, ты понимаешь, что даже после всего этого, я не могу просто так поднять тебе зарплату или дать тебе ведущего специалиста.
Дин понимал, он еще как понимал. Он уже начал мысленно составлять резюме и готовиться к долгим поискам новой работы.

― Однако у меня есть другая идея, ― Дин недоумевающе взглянул Касу в глаза, поражаясь воодушевлению, горящему в них. ― В департаменте Габриэля есть свободные места. Он давно мечтал об амбициозном сотруднике.
― Э… так ты не уволишь меня?
Кас пронзительно посмотрел на него, и Дину показалось, или в его взгляде было припрятано многозначительное обещание?
― Если ты согласишься поужинать со мной сегодня, а возможно, и позавтракать.

Дин на это только расплылся в широкой ухмылке, которая не сошла с его лица, даже когда на выходе из кабинета Бекки, обмахивающая свое покрасневшее лицо каким-то отчетом, прошептала ему вслед: «Поздравляю» .

@темы: Авторский фик, NC-17, Вода (2015)

---

06. Беспокойнички – Двадцать первый

[Земля Обетованная]

И вообще, если б кончили людям говорить, что
как только они помрут, всё исправится, они могли бы
попытаться ещё при жизни всё исправить.
(с) Терри Пратчетт и Нил Гейман

Название: Двадцать первый
Автор: Земля Обетованная
Бета: Земля Обетованная
Размер: миди, 6969 слов
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль Новак
Категория: слэш
Жанр: школьное ау, драма
Рейтинг: PG-13
Ссылка на скачивание: .doc
Дисклеймер: Что попало в Землю, в Земле и останется.
Краткое содержание: Я умер в четверг 2009-го и родился вновь в апреле 1997-го.
Примечание: смерть персонажа и жизнь персонажа

2009

Я умер в четверг, двадцать пятого января. План родился у меня в мой прошлый день рождения, когда мне стукнуло двадцать девять. На раздумье я дал себе ровно год — если ничего не изменится и моя жизнь будет по-прежнему унылой и бессмысленной, в свои тридцать я выстрелю себе в голову. Даже заранее купил себе пистолет с одним патроном: чтоб уж точно не промахнуться.
Но вчера я засомневался. Решил, что года было мало, а решение — жить или не жить — можно отложить и на потом. Смешно: на следующий день после моего юбилея я проснулся с пониманием: моя жизнь не изменится, никогда и никак. А умирать я боялся, слишком уж страшно было нажать на курок пистолета. Только поэтому я оттянул свою смерть еще на один день. Реши я изначально умирать таблетками, я бы попал на тот свет еще вчера.
Выражение "на тот свет", кстати, тут тоже имеет кое-какой смысл. Я выпил таблетки, запил виски и облокотился на стол, ожидая, когда же смертельная доза подействует. А потом открыл глаза, и комната была действительно в другом свете — с пониженной яркостью, но с чрезмерным освещением. Часы, подаренные мне родителями много лет назад, остановились.
Они объяснили, в чем смысл. Вернее, Они дали мне это знание: словно поговорили со мной, только без диалога, моим вторым разумом. Теперь моя комната была завалена огромным количеством распечаток и бумажек. А выбрать я должен сам.
Самоубийцы не попадают ни в рай, ни в ад. Мы, как выяснилось, "на том свете". Что-то между двумя мирами. Как будто кто-то дал тебе шанс что-то еще доделать в жизни, а уже потом тебе будет уготовано твое место — вариться в котле под землей или счастливо порхать с арфой на шее на седьмом облачке.
И вот — вся моя жизнь, все мои тридцать лет уместились на тысяче белых листочков. Все разговоры, родственники, знакомые и друзья, девушки и парни, места и времена. Абсолютно все собрано здесь, в моей комнате, и мне дали всего двадцать один день на поиск изменений.
У меня и раньше была работа, но в сравнении с тем, что мне уготовано сейчас — она кажется абсолютно ничтожной и ненужной. Здесь у меня нет нормированного рабочего дня и я не могу получить зарплату за все сделанное. Разве что личный котел в аду, если буду плохо стараться.
Я — Ошибка. И моя задача — менять. Менять судьбы людей, которые меня окружали, исправлять все, что я сделал неправильно и несправедливо. Я — пересматриваю свою судьбу и ищу свои промахи.
Когда читаешь свою жизнь, словно вырванный из какого-то блокбастера сценарий, вещи кажутся куда проще, чем они всплывали перед тобой в жизни.
За что я ударил брата? За то, что сбежал. Читаешь наш диалог, и смеяться хочется, как я был туп и слеп. Нужно было промолчать, не бить, не ругаться — ничего не делать. Это было бы наказанием пострашнее, и таким образом я бы сохранил брата в семье. И это было мое первое изменение.
Моим вторым стала девчонка из колледжа в Беверли, которой я сделал ребенка и бросил одну. Я вернулся в прошлое и... Не встретился с ней. Можно было бы и переспать, но хотя бы с презервативом, однако единожды ошибившись, не захочешь даже близко подбираться к собственному провалу.
Запас таких переделок ограничивается числом двадцать один. В моем, потустороннем мире, все ограничивается этим числом. Сначала ты тщательно выбираешь ошибку, потом ждешь ответа техников, в правильную ли сторону меняется судьба человека, и только тогда возвращаешься в прошлое — на угадайте-сколько-дней.
Я много судеб изменил за то время, что был здесь. Я изменил судьбу моего брата Сэма, я изменил судьбы двух своих близких друзей — Бенни и папиного близкого друга Бобби, я изменил судьбу своих соседей по квартире и двух своих однокурсников. Я даже поменял будущее нашего домашнего пса, который был у меня в детстве. И техники на все давали согласие. Словно ошибки быть и не могло. Часы на заданиях вновь начинали ходить, их остановка действовала только на настоящее мое время, где я больше не существовал.
Я знал, что меня ждет после моего последнего задания. Я исчезну. Раз и навсегда. Поэтому напоследок я приготовил самую постыдную ошибку. Чтобы, если у меня получится исправить все сделанное, я был морально готов попасть в преисподнюю. Чтобы я понимал — это все заслуженно, и если и есть, кого здесь винить, то только меня.
Поэтому я отправился в школу, где когда-то избил своего одноклассника, Кастиэля Новака.

1997

Как правило, когда я возвращаюсь в прошлое, то должен вести себя так, словно я все тот же человек, каким был в этом прошлом. Я — Дин Винчестер, мне тридцать лет, и я вновь в теле восемнадцатилетнего юноши, которого на дух не переносят учителя и который разбил сердце не одной девчонке. Я по-прежнему хожу в школу и выполняю домашние задания. Забавно: когда для моей судьбы оценки были важны, я абсолютно не беспокоился о домашнем задании, но теперь — когда мне тридцать и нет никакого смысла, делал я его или нет — я не пропускал ни одного занятия и выполнял все задания учителей.
В свой тридцатый день рождения, за день до моей смерти, я бы и не вспомнил, кто такой Кастиэль Новак. Я не помнил ни его внешности, ни его поведения. Все, что у меня было о нем в голове — какой-то странный дикий парень, сошедший с ума в последний год обучения. Но сейчас техники снабдили меня всеми воспоминаниями о нем.
Он всегда сидел на последних партах и почти не разговаривал. Учителя часто одергивали его за взгляд в окно, и эта тема стала главным предметом насмешек в нашем классе. Судя по тем заметкам, что я вычитал в материалах техников, какое-то время у меня в голове частенько возникали мысли о странности Кастиэля.
В последнем классе Кастиэль не ходил в школу две недели, из-за чего его чуть не выгнали. Потом это дело замялось, но для меня по-прежнему была загадка — куда он пропадал. Поэтому я выбрал время за неделю до его исчезновения. А через неделю после его появления в школе, я, по идее, собирался его избить.
Причину избиения я помню плохо. Если верить записям, причиной конфликта стал я сам, когда пошутил на тему его горячей мамочки — такие шутки были в моде в нашем классе в те дни. А дальше он швырнул в меня стул, и я "просто пытался защититься". Хватило бы одного удара в лицо, но в тот момент этот стул так задел мою гордость, что я не мог остановиться. Для Кастиэля все закончилось больницей.
Сейчас я сидел всего в двух партах от него и периодически бросал взгляд в его сторону, следя за его повадками.
Тогда, двенадцать лет назад, Кастиэль казался мне диким зверем, который в любой момент может укусить, хотя ты надеешься, что это милая домашняя зверушка, неспособная на агрессию. Сейчас я смотрел на него и думал, что он вполне себе симпатичен и не вызывает желания вызвать бригаду санитаров в белых халатах. Он вырос в светской семье: отец, будучи американским послом, снабдил свою семью приличным доходом на многие годы вперед. И после его смерти Кастиэль с матерью жили уединенно на конце главной улицы нашего городка, в большом особняке. Вечно строгий костюм вместе с простыми водолазками и свитерами выделяли его из всего класса, но лицо его имело изящные черты и с такими огромными ресницами глаза казались выразительными. Если мы встречались взглядами, мне трудно было одернуть себя и перестать любоваться его глазами — Кастиэль смотрел на других так открыто и в то же время вызывающе, что выразительность и глубина его взгляда делали его едва ли не самым красивым парнем в классе. Но другие мало это замечали. Кастиэль действительно часто смотрел в окно, правда, делал это, скорее, от скуки. Буквально на второй день моего пребывания здесь я обратил внимание, что он быстро что-то пишет в тетради и только потом, закончив написание теста или решение задачи (хотя алгебра у него шла сложнее), смотрит в окно. От скуки. Просто размышляя.

К своему двадцать первому перемещению в прошлое я уже привык видеть собственных родителей в разном возрасте. И старался как можно меньше вызывать у них подозрений — становился чуть ли не ласковым маминым сынком и помогал отцу по работе после школы, если тому требовались лишние руки в сервис-центре. Я не следил за Кастиэлем, возвращался домой почти всегда после занятий. Мои придурки-одноклассники, которые много лет назад казались мне друзьями, были не самой интересной компанией для тридцатилетнего меня, а менять судьбу Каса я собирался только в одном месте — не избивать его. Для этого достаточно было жить своей жизнью и не вмешиваться.
Со временем, мои наблюдения привели меня к еще одному решению — Кастиэль не должен чувствовать себя фриком в нашем классе. Только он и не чувствовал. Из всех моих сверстников только он был уравновешенным и не участвовал во всеобщих балаганах, драках и не флиртовал с нашими шлюхами-одноклассницами. Да, класс у нас тогда был тот еще.
Кастиэль был простым и так же, как и я, жил своей жизнью, не вмешиваясь в жизнь класса. Я подумал, что если кто-то захочет над ним поиздеваться, я вступлюсь за него. Но пока что это и не требовалось.
Куда больше времени я уделял своей семье — отцу, матери, которым суждено погибнуть через пять лет в этом доме; Сэму, который в первой версии моей жизни сбежал после того пожара; играл во дворе с нашей собакой; счастливый косил траву на участке и покупал в магазине редкие пластинки, оставшиеся с восьмидесятых. В 2009 такая музыка была в дефиците, и я мог наверстать упущенное в прошлом.
Неделю я привыкал к жизни с перебоями в горячей и холодной воде дома, к отсутствию тонких транспортабельных ноутбуков и высокоскоростного интернета, к моде тех лет, и очень скоро почувствовал себя дома. Моими последними неделями "жизни" я хотел насладиться сполна.
По утрам я завел себе привычку проходить мимо дома Каса, просто чтобы удостовериться, что никто из школьных идиотов не решит пошутить над ним и что-нибудь подкинуть, изрисовать или уничтожить на участке. Ровно в восемь утра — я всегда сверял по часам на руке — Кас занавешивал шторы и выходил из дома. В одно такое утро, когда я проходил мимо его дома, наскоро оглядывая участок, я вдруг заметил его в окне. Кастиэль смотрел прямо на меня, высоко задрав подбородок, что выглядело очень жутко. В школе я старался не попадаться ему на глаза, но он поджидал меня на выходе из здания.
— Ты следишь за мной, Дин?
Кастиэль, скрестив руки, оперся спиной о лестницу главного входа, взгляд его бродил по моей расстегнутой рубашке.
— Нет, не слежу, — я старался не выглядеть так, будто меня поймали на воровстве. — А что, оно того стоит?
— Тогда зачем ты каждое утро проходишь мимо моего дома? — он проигнорировал мою усмешку, но продолжал меня рассматривать.
— Гуляю, — я улыбнулся ему, и только в этот момент понял, как я выгляжу в его глазах: в то время как я выискиваю людей, способных напакостить у него дома, он-то думает, что это я хочу напакостить. — Серьезно, Кастиэль, я просто гуляю, — и тут же решил добавить: — И если что-то произойдет, ты же все равно подумаешь на меня. Так смысл мне это делать?
Кастиэль сощурил взгляд и пожал плечами.
— Верно.
Он прошел мимо меня, чуть не зацепив меня плечом, как будто несколько секунд назад между нами и не было никакого разговора.
— Кас... — позвал его я, оборвав его имя на полуслове. Он остановился и обернулся. — Можно с тобой?
Я так и не понял, какие чувства он в этот момент испытывал — был ли удивлен или напряжен. Но он кивнул в ответ.
Мы шли по дороге молча, я не знал, с чего начать. А ему словно комфортно было в тишине.
— Почему ты постоянно сидишь за последней партой? — спросил его я. Надо себе потом написать список не самых удачных тем для начала беседы.
— Мне там комфортно.
— Далеко же.
— Смотря до чего. До преподавателей — да. До окна — близко.
— А что интересного в окне?
— А что интересного в классе?
Вопрос был резонным, и я молча с ним согласился. Все время на уроках я листал учебники и мало слушал учителей. Они куда больше времени тратили на вызывание к доске, чем на объяснение материала. Я многие предметы понял исключительно благодаря учебникам — пока сидишь на уроке и учителя отчитывают за что-то класс, время можно было потратить на чтение учебников. Если был двенадцать лет назад я внимательнее их читал, у меня бы не было проблем с алгеброй и химией, вообще. Поэтому сейчас я получал отличные оценки по техническим наукам.
— Ты перестал общаться со своими дружками, — заметил он, прервав молчание. Мы прошли половину пути до того места, где наши дорожки должны были разойтись.
Я хмыкнул.
— Пересмотрел свои взгляды на жизнь.
— Ты очень странный, — вдруг сказал Кастиэль. По возвращению, мне бы здорово досталось от техников за такие подозрения — вести себя нужно было непринужденно, чтоб ни у кого не возникало вопросов. А я точно что-то делал в этот раз не так.
— Кто бы говорил, — хмыкнул я и вдруг заметил, что Кастиэль сдержал улыбку.
Мы остановились на перекрестке — я должен был пойти налево, а Кастиэль прямо. Он внимательно следил за моим выражением лица, словно изучал.
У меня вдруг возникла мысль протянуть ему ладонь для рукопожатия. Я со всеми так здоровался, и эта привычка у меня появилась еще со времен школы. Надо думать, Кастиэль о ней знал.
Я протянул руку вперед, но он отшатнулся.
— Пока, — бросил он и пошел прямо, даже не обернувшись.
Я долго смотрел ему вслед, выдохнул и тоже отправился домой.

На следующий день Кастиэль удивил меня тем, что поздоровался со мной, проходя мимо моего места.
— А прощаться ты со мной не захотел, — я оторвал взгляд от лежащей передо мной тетради, на которую смотрел с тех самых пор, как сел, зависнув, и посмотрел на него. — Привет, Кастиэль.
— Меня не обязательно называть полным именем. Представь, как если бы тебя звали Сэм, но все бы обращались к тебе Сэмюэль.
— Моего брата зовут Сэм. Но я зову его Саманта.
Кастиэль изобразил подобие улыбки на лице, но тут же стал серьезным.
— В любом случае, "Кас" мне больше нравится. И извини за вчерашнее. Я решил, что ты насмехался.
Я громко хмыкнул и отвернулся от него — в класс вошел учитель.
Сегодня я всеми силами старался не смотреть в сторону Каса (ну надо же, короткая версия и правда была удобнее), хотя меня так и тянуло оглянуться. Затылком я чувствовал, что он наблюдает за мной, и это меня крайне веселило. Это ведь я должен за ним следить, а не он за мной.
На перерыве один их моих бывших друзей подошел к Касу и над чем-то громко попытался посмеяться, но из всей аудитории, которая могла бы поддержать его шутку, в классе сидел только я, а я его проигнорировал. И тому быстро наскучило брать со стола Каса предметы и их комментировать.
— Он идиот, — повернулся я к Касу. — Несет чушь и сам не понимает.
— Нет, не идиот, — возразил мне Кас. — Просто не знает, чем еще привлечь твое внимание.
— Мое?! — я обернулся к Касу. Мне хотелось засмеяться, но тот был серьезен.
— С тех пор, как ты перестал с ними выбираться, они все из кожи вон лезут, как заполучить твое внимание.
— Я никого не интересую.
— Как скажешь...
Кастиэль незаинтересованно уставился в тетрадь и вскоре начал выводить в ней какие-то закорючки. В тот день я впервые заметил, что многие из нашего класса с интересом косятся в мою сторону. Девчонки, те, с которыми я встречался и даже спал когда-то, периодически поглядывали на меня, словно стараясь поймать мой взгляд. Выходило хреново — они все были для меня не более чем малолетками с недостатком секса. И я знал себе цену — тогда я выглядел как фотомодель с какого-нибудь журнала моды, быть со мной — значило быть в центре внимания. А я во внимании не нуждался, я старался быть как можно незаметнее.
На следующее утро я опять прошел мимо дома Каса перед школой и ничуть не удивился, когда он вышел мне навстречу.
— Выглядит так, будто ты зашел за мной.
— А разве это не так? — я улыбнулся. Меня забавило, что он не пытается заигрывать, но каким-то образом у него это получается. Только он был слишком мал для меня, поэтому максимум, что я мог себе позволить — посмеяться над этим.
— Смотри, репутацию себе подорвешь.
— Не думаю, что это важно.
— Для тебя — да, — он сказал это так твердо, будто всю жизнь был в этом уверен. Думаю, в его словах была правда. В школе я действительно гнался за репутацией, но к тридцати годам становится фиолетово на чужое мнение.
— Ты плохо меня знаешь.
— Возможно.
Я не ожидал, что он согласится, но про себя порадовался.
— У тебя друзья-то есть?
— А у тебя?
Красивое вышло туше. В том мире, где мне было тридцать, я разочаровался в понятии "друзья". Но попав сюда, в мир школы, мне все еще казалось, что школьникам необходимо иметь друзей. Только Кастиэль был прав — подростки ничем не отличались от взрослых. Мы все приходим в этот мир одни, одни же и уходим из него. Моя работа — хорошее тому доказательство. Я никогда не чувствовал себя настолько отстраненно от других, как сейчас. И словно всегда таким был, просто не замечал.
— Я все жду, когда в тебе иссякнет любопытство, — прервал мои размышления Кастиэль. — Ты же поэтому здесь, да, Дин?
Я подумал, что он прав, но соглашаться не хотел. Пока я размышлял над ответом, он успел произнести еще кое-что:
— Хотелось бы мне быть настолько интересным, каким ты меня видишь.
Что он хотел этим сказать, я так и не понял. Мы дошли до школы, и очень скоро Кастиэль скрылся из виду.

Один день я пометил у себя в календаре. Десятое апреля, Кастиэль не придет в школу и не будет ходить туда еще неделю. Я подумал, что, возможно, я мог уже как-то повлиять на его судьбу и он все-таки придет в школу в этот день, но решил удостовериться сам. Я приучил его к тому, что по утрам я появляюсь перед его домом, так что десятого я смогу лично проверить, что он дошел до школы. Но до этого события оставалась еще пара дней.
Кастиэль стал чуть спокойнее в моем присутствии — перестал держаться прямо, когда я шел рядом с ним, перестал ходить на расстоянии в несколько шагов от меня и теперь шел как нормальный человек, возле. Я спросил его, почему он так официально одевается, и он пожал плечами: так нравится маме. Он, заметив мой ироничный взгляд, нахмурился.
— Не понимаю, что в этом смешного?
— Маменькин сынок, значит?
Он так на меня посмотрел, будто я только что дал ему пощечину.
— Ты это так воспринимаешь.
— Так расскажи. Полегче, парень, я пытаюсь тебя понять.
Кас выдохнул, успокаиваясь, и после этого почти ровным голосом заговорил.
— Мой отец ходил в костюмах, смокинги были его главным предметом гардероба. Маме просто нравится такой стиль, а я ничего не имею против. Мне удобно в этой одежде, и это та малость, которой я могу порадовать мать.
— Вот видишь. Можешь же, когда захочешь, — я улыбнулся ему. — И не кипятись по пустякам, я не смеюсь над тобой.
— Все время жду какого-то подвоха, — вдруг сказал он, очень тихо.
— Ты о чем?
Кастиэль явно пожалел, что я его услышал, но всё же мне ответил.
— Да я вот думаю — когда твой интерес иссякнет, ты снова метнешься к своим дружкам и будешь тем же выпендрежником Дином Винчестером, каким был всегда. И будешь так же шляться по клубам и целоваться с тремя девчонками за один вечер.
— Это неприятно слышать, Кас, — я выпятил ладонь вперед, как будто предупреждал его. Внутри уже начинало закипать пламя, хотя умом я понимал: я же и правда был таким. В его глазах. Всю жизнь.
— Прости, — сдался он. Сейчас он смотрел на меня так жалобно, словно действительно боялся, что я просто возьму и исчезну. — Мне нравится с тобой разговаривать. Поэтому я немного ревную тебя к той жизни, которую ты вел всего пару недель назад. Это глупо и я не должен так себя вести. Ты имеешь право делать, что хочешь.
Обиду как рукой сняло, когда он заговорил о ревности. Всегда такой рассудительный металло-Кас вдруг ревнует меня к прошлой жизни и открыто об этом заявляет.
— Прости, что мы раньше не общались. Я тоже составил о тебе неправильное мнение.
Зачем я сказал "тоже", я не понимал — я-то действительно общался с "элитой" школы. И Кастиэль составил обо мне самое верное мнение.
— Когда тебе станет скучно, обещай, что ты просто не придешь утром к моему дому, — попросил он. — Я пойму и не буду мучиться в догадках. Идет?
— А что, инициатива всегда будет исходить только от меня? — пошутил я.
Но Кастиэль на шутку не отреагировал. Он вообще слабо понимал мой юмор.

Я боялся десятого апреля, но в то же время питал надежду, что все обойдется.
Но все не обошлось. Я подошел к дому Каса и еще несколько минут стоял возле дорожки ко входу. Потом не выдержал и подошел к двери, как тут она отворилась.
— Дин.
— Привет, — я хотел улыбнуться, но измученный вид Каса меня напряг. — У тебя проблемы?
— Да, небольшие. Мама заболела, я не пойду сегодня. Возьмешь мне задание? — и тут же поспешно добавил. — Ты не обязан этого делать, я могу...
— Возьму. И ничего такого в этом нет. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Вряд ли, — Кастиэль слабо улыбнулся. А потом с удивительной нежностью, какой я никогда от него раньше не слышал, он произнес: — Спасибо.
— Все в порядке, — ответил я. — Пусть мама поправляется. Надеюсь, ничего серьезного.
Кастиэль слабо кивнул, после чего закрыл дверь. Я отправился в школу один.
Видимо, его мама будет болеть всю неделю, раз Кас долго не ходил в школу, судя по моим записям. Ну и ничего удивительного, что он так отреагировал на мои слова про "горячую" мать, я понимал его чувства в тот момент. И ненавидел себя за тот проступок в моей первой версии жизни.
Вечером я пошел к Кастиэлю с домашним заданием — там было несколько тестов по алгебре, подготовка к итоговым тестам перед выпускными. Постучался в дверь, но ответа не последовало. Я постоял пару минут у дверей, раздумывая — не в больнице ли Кас? Потом постучал еще, и уже собрался уходить, как послышались шаги.
Кастиэль открыл дверь и долго, словно не веря своим глазам, смотрел на меня.
— Что с тобой? — спросил я вместо приветствия.
Он тяжело дышал и как будто был неадекватен. Я вообще не был уверен, что Кастиэль понимал, кто перед ним.
— Моя мама умерла, — дрогнувшим голосом произнес он.
Меня словно обдало ледяной волной. Я смотрел на Кастиэля и перед глазами вдруг замелькала та драка, в деталях, мой удар коленом о живот, мои ноги на его лице, моя ухмылка над его стонами. На меня тогда завели уголовное дело, но Кастиэль не стал давать показаний.
Я вдруг понял, что двенадцать лет назад я не просто избил Кастиэля Новака спустя неделю после смерти его мамы.
Я его морально уничтожил.

Как я понял, она умерла всего за пару минут до моего прихода. Кастиэль не говорил мне, что у нее был рак груди — наверное, недостаточно доверял, а может, просто верил в лучшее будущее.
Двенадцать лет назад я бы не знал, что делать в таких случаях, но сейчас у меня за спиной было двое схороненных родителей и куча погибших приятелей, к большинству я приезжал на опознание. Я знал, что если сейчас задумаюсь о том, что натворил тогда, в той жизни, время остановится и Кас остановится вместе с ним — он не сразу придет в себя, возможно, под утро, а к тому времени его маму уже надо будет вывезти из дома.
Я запомнил время смерти и быстро пошел искать телефон. Позвонил сначала в скорую, потом в полицию, открыл окна в комнате мамы Каса и только после этого посмотрел на него. Он не двигаясь сидел на диване с огромными глазами. Теперь они не казались мне такими выразительными — скорее испуганными и блеклыми. Я принес ему стакан воды и погладил по спине, как будто это как-то могло помочь. Он отпивал из стакана скорее на автомате, чем осознанно. Через несколько минут подъехала скорая — проконстатировала смерть, позвонили и заказали труповозку. К тому времени я выпытал у Каса, где лежит паспорт его мамы и все страховые документы, и оформлял все вместе с бригадой скорой помощи. Попросил у них вколоть Касу успокоительное, но они и сами собирались, увидев его состояние. В этот момент я быстро набрал дом и попросил Сэма объяснить родителям, почему я не приду. Приехала полиция, потом труповозка. Только около часа ночи мы с Касом остались одни дома. Он заснул на диване, я же — накрыл его пледом и сидел на кухне, решал за него алгебру. Тесты с него всё равно потребуют рано или поздно, но когда он до них доберется — тот еще вопрос.
Утром я очнулся от громыхания посуды.
— Прости, не хотел тебя разбудить своим шумом, — Кастиэль виновато закрыл дверцу шкафа с посудой. Я потянулся и начал протирать руками глаза, чтобы побыстрее проснуться.
— Как ты? — задал я самый бестолковый в таких ситуациях вопрос.
Кастиэль как будто это понял и сел за стол, рядом со мной. Я так и уснул над его тетрадями.
— Я в порядке. Извини, что тебе пришлось вчера всем этим заниматься, — он витиевато что-то изобразил пальцами в воздухе. — Я не хотел портить тебе вечер. Я думаю, я справлюсь.
Один — один. Он тоже произнес еще одну бестолковую в этой ситуации вещь. Я смотрел на него и понимал, что несмотря на напускной героизм, Кастиэль растерян.
— Сначала надо договориться насчет похорон, — напомнил ему я. — Я думаю, тебе понадобится помощь — обзвонить друзей, службы, заказать гроб... Или ты хотел ее?..
Я замолчал. Кас смотрел в одну точку на столе, он снова зависал. Я оказался прав, ему все еще паршиво.
— Я никак не могу собраться, — шепотом произнес он. — Я бы, наверное, всю ночь проходил по дому или просидел возле нее, если бы не ты. — он поднял на меня взгляд, его глаза вновь приобрели выразительность. — Спасибо. Я не знаю, откуда ты в курсе всех этих тонкостей — что делать, когда умирает человек. Но если бы не ты, мне бы было куда сложнее.
На самом деле, я тут сильно прокололся. Думаю, даже моя мама удивится, услышав, как я сразу позвонил в нужные инстанции и помог Касу с вывозом тела в морг. Откуда у восемнадцатилетнего парня такие глубокие познания в похоронах — вопрос, конечно, интересный. Хотя вариант "по телику видел", возможно, прокатил бы.
— Пожалуйста, не благодари меня за это. Это меньшее, что я могу для тебя сейчас сделать.
Я хотел взять его за руку, но он был так зажат. Сейчас он казался мне самым настоящим ребенком, за которым надо присматривать и которого надо беречь. Только больно уж взрослый ребенок — я не мог утешить его ни словом, ни игрушкой.
Кастиэль уныло кивнул. Я попросил его принести телефонную книжку его матери и справочник нашего городка. Дальше я командовал — Кас искал мне номера, а я уже звонил и договаривался о похоронах.

Каким-то образом, нам удалось скрыть от одноклассников произошедшее — по просьбе Каса. Он не хотел, чтоб на него бросали жалобные взгляды люди, которых он терпеть не мог. Но директору я всё же доложил.
На самой церемонии собралось от силы двадцать человек и то — опять по просьбе Каса. Никаких пышных похорон, только самые близкие люди. Так бы хотела мама, он сказал.
Когда все пришедшие разошлись, мне ничего не оставалось, как тоже отправиться домой. Кастиэль еще не раз поблагодарил меня (в сто пятьдесят третий раз за эти три дня) и закрыл за мной дверь. У него впереди было самое тяжелое — пережить все самому.
Дома я подошел к матери и обнял ее. У меня не было случая сделать это за все три дня с момента смерти мамы Каса. Обнимая ее, я вдохнул запах ее волос и постарался запечатлеть его в своей памяти. Только потеряв ее, я понял, как мне не хватало мамы. И сейчас она была со мной, рядом, живая. А в своих изменениях я так привык видеть родителей, что совсем забыл — еще неделя, и я потеряю их навсегда. Единственное, что мне запрещали менять — смерть любимых людей. И в какой-то степени я был даже счастлив, что по окончанию этой моей "смены" я умру вместе с ними.
Я старался отогнать те мысли, из-за которых я сюда пришел — воспоминания о драке с Кастиэлем. Но у меня не получалось. Вина поглощала меня со всех сторон. И если бы меня спросили, чего я заслуживаю — рая или ада, я бы отправился прямиком в ад. Своего рода искупление для меня.
Около одиннадцати вечера я понял, что если не увижу Каса сейчас, я, даже будучи самоубитым, найду в этом мире способ сдохнуть еще раз. Я не знал, что скажу ему — явно не "Эй, на деле мы подрались и я тебя чуть не убил".
Тихонько выбравшись через окно, я добрался до дома Кастиэля и постучался в дверь. Он открыл почти сразу. Мы виделись всего несколько часов назад, но теперь передо мной стоял совершенно другой Кас — разбитый и сломленный. У него были красные глаза и абсолютно пустой взгляд.
— Боже... Кас.
Я закрыл дверь, подошел к нему и обнял.
— Все будет хорошо... — произнес я очередную пустую фразу, когда почувствовал, как он содрогается в моих руках.
Я поцеловал его в висок и прижал его к себе еще крепче.
Все мое пребывание здесь свелось к одному единственному человеку, которому я никак не мог помочь. А моя работа перестала быть для меня работой. Я снова жил, я снова был частью чьей-то жизни.

В ту ночь мы лежали в комнате Каса, освещаемые только луной из окна, и шепотом разговаривали. Кастиэль рассказывал о своей маме, об их детстве, об отце, их прошлом доме, их семейных традициях. Периодически его голос дрожал и в такие моменты кончиками пальцев я дотрагивался до его ладони, показывая, что я здесь, я рядом. Я рассказал ему о своей семье, о родителях, которые ругаются едва ли не чаще, чем молочник доставляет нам свежее молоко, о Сэме, которого родители любят куда больше меня, за что я не могу на них злиться — я и сам слишком люблю своего брата, о нашей собаке, которую подарили Сэму на день рождения. И я очень старался не рассказать ему об огромном пожаре, спалившем и три дома с нами по соседству, о Стэнфорде, о моих ошибках.
Взглянув на свои часы рано утром, я решил хотя бы ради приличия отправиться домой, забравшись в свою комнату через окно. В школу я пошел как ни в чем не бывало, встав буквально через полчаса.

До конца моего пребывания здесь, а точнее до конца моей работы, после которой я получу безграничный отпуск на одном из двух концов загробной жизни, оставалось меньше недели, и я с горечью оглядывался на все со мной произошедшее. Вспоминал, как много я упустил и как много мог в своей жизни сделать по-другому, и неимоверно жалел всего потерянного времени. Если бы мне предложили начать заново, я бы прожил жизнь по-другому. Я бы не ругался с Сэмом, я бы не пренебрегал вниманием и заботой родителей, я бы общался не с другими людьми. Возможно, я бы попытался построить карьеру, настоящую, с колледжем и с профессиональным ростом, чего хотел Сэм и над чем всегда смеялся я. Возможно, я бы нашел человека, с которым по всему жизненному пути было бы проще шагать.
Возможно, этим человеком мог стать Кас.
Сидя на предпоследней парте, я непроизвольно оборачивался назад, в надежде увидеть его как обычно задумчиво стучащим ручкой по столу или смотрящим в распахнутое окно. Элегантно одетого Кастиэля, расслаблено откинутого на спинку стула с расстегнутой сверху пуговицей на рубашке. Кастиэля, который, поймав мой взгляд, едва заметно улыбнется, словно он ждал, что я на него посмотрю и желал этого.
Между нами была пропасть больше чем в десять лет шириной, но не было для меня человека ближе, чем этот странный мальчик с удивительно ясным взглядом на мир.
Еще вчера я понял, что не смогу ходить в школу всю эту неделю — это была моя последняя неделя на земле, время текло, безжалостно протекало сквозь мои намертво сжатые друг с другом пальцы, и я не мог остановить этот поток минут, сбивающий меня с ног. С каждой секундой я умирал, с каждой секундой у меня оставалось все меньше времени, и я не мог его терять. Я дождался окончания занятий, чтобы взять домашнее задание для Кастиэля, и с этим предлогом направился к его дому.
Дверь он открыл с едва открытыми глазами — он ежился и сонно чмокал губами.
— Дин, — просто сказал он и распахнул шире дверь.
— Ты спал, — озадаченно выпалил я и пожалел о том, что выбрал именно это время для визита. Надо было прийти позже. Теперь я вынужден был отдать ему задание и идти домой. — Я только занести задание, извини.
Кастиэля словно не интересовало, что я собираюсь уходить — он просто пошел в сторону кухни, будто ожидая, что я непременно пойду следом. На кухне он налил себе стакан холодной воды, которая быстро помогла ему прийти в себя.
— Я выспался, все нормально. Надо было вставать.
Мне неловко было, что я его разбудил — сейчас он выглядел как сонный птенец, вот-вот готовый встрепенуться, чтобы поправить перышки.
— Чем будешь заниматься?
На улице уже начинался вечер, а у Кастиэля впереди была бессонная ночь.
— Не знаю, — обреченно сказал он. — Я правда не знаю, что мне делать.
Он посмотрел на меня, и я понял, что он говорит не о вечере.
— Я могу побыть с тобой? — я хотел просто предложить, но голос дрогнул и интонация моего предложения сменилась на вопрос. — Если захочешь.
— Я отнимаю очень много твоего времени. Но я не в силах отказать себе в удовольствии проводить с тобой вечера, — тихо сказал он.
Мы продолжали стоять на кухне. Незнание, что мы будем делать, тяжестью давило на плечи: мы хотим провести вечер вдвоем, но как?
Я несколько раз шагнул с ноги на ногу и шумно выдохнул. Была у меня одна идея, как ему помочь.
— Ты любишь машины, Кас?

Импала, моя старенькая машинка, которую периодически давал мне на время отец, плавно катилась по длинной холмистой дороге – то вниз, то вверх. К апрелю погода стала куда теплее, и даже ночью теперь дул легкий теплый ветер. Я открыл окна, чтобы тишина внутри салона перестала нас оглушать.
Лохмы волос Кастиэля то и дело развивались на ветру. Он лежал на сидении, откинув голову назад, и почти без эмоций смотрел вдаль. Я же, ничего не говоря, ехал прямо, а через час такой дороги развернулся и поехал обратно.
Мы ни о чем не говорили, я даже не включал музыку в салоне – шума за окном вполне хватало для поддержания эффекта, будто здесь вовсю кипит жизнь. Потихоньку из-за верхушек деревьев стали появляться первые солнечные лучи и Кас зазевал. Тогда я понял, что дорога сделала свое: она выветривала негативную энергию, заменяя ее обновленной, более свежей, пока еще не принявшей светлую или темную сторону.
Наверное, мы и не хотели говорить: все, что можно было обсудить – живописную местность, школьные занятия, даже простой вкус в музыке – казалось нелепым и неуместным в свете всего произошедшего с Кастиэлем. И мы оказывали друг другу невидимую услугу, сохраняя молчание в салоне авто. Так продолжалось несколько вечеров, пока однажды Кас не вышел к припаркованной у его дома машины.
Я нашел его сидящим за столом, обложившимся кучей учебников и распечаток, которые я сам приносил ему из школы. Теперь он не смотрел в окно, а пытался загипнотизировать учебник взглядом.
— Мы сегодня никуда не едем? – уточнил я. На самом деле, я ждал простого объяснения почему, но никак не надеялся услышать одностороннее «Нет» в ответ. – Что-то случилось?
— Не помогает, — буркнул Кастиэль, продолжая пялиться в учебник по… алгебре. Все, что лежало на столе, относилось только к одному предмету. – Я весь день пытаюсь сконцентрироваться на последнем пройденном материале, но не выходит.
— Может, потому что еще не время? – осторожно начал я.
— К черту! – он едва ли не подскочил, выкрикнув это. – Плевал я на время.
— Кас, я не хотел говорить тебе это, но то, что произошло… Такое не пройдет быстро. Ты и при большом желании не решишь эти примеры без объяснения со стороны. Я хотел тебе помочь, но позже.
Тем более, что я действительно гораздо больше смыслил в этом предмете, чем Кас - спасибо чтению учебников на занятиях.
— Не нужно мне помогать.
Я видел, он не хотел мне грубить, но тон его получился совершенно недружелюбным. Он и сам это заметил и быстро осекся.
— Я справлюсь.
И мы встретились взглядом. Я не двигался с места, скрестив руки на груди, так и смотрел на него, не сводя с него глаз. Он глубоко вдохнул и перестал напрягаться в плечах – пододвинул учебник в мою сторону.
Я пододвинул стул и сел к нему поближе, чтобы объяснять материал почти шепотом. Кастиэль внимательно меня слушал, но его взгляд иногда падал на мои губы.
У нас оставалось в запасе всего три дня.

На прощание с родителями я оставил предпоследний день своей жизни. Благо, была суббота и в школу идти было необязательно. Я помог отцу в гараже, выпил с ним бутылку пива. Матери я помогал на кухне: пока она мыла посуду, я вытирал все мокрые тарелки и расставлял по полкам. Это была наша давняя с ней традиция, тянувшаяся с детства, и она ее любила не меньше моего. Сэму я подарил книгу «Чтец», появившуюся на полках как раз за несколько недель до моего попадания в прошлое. И заодно добавил, что если он когда-нибудь захочет выбрать другую профессию, не как мы с отцом — механики, он должен следовать мечте. Но это не значит, что мы от него откажемся.
В воскресенье я с самого утра отправился к Касу, намереваясь провести у него весь день, захочет он того или нет. Со дня смерти его мамы прошла неделя, и в доме все еще витал дух пустоты. Но я никогда не видел этот дом с ней, я видел его только с одним человеком внутри, и мне было трудно понять, что Кастиэль чувствовал здесь, когда оставался один, без меня.
— Почему ты тут?
Мы сидели на диване в гостиной и смотрели очередное кино по телевизору. Моя рука лежала на спинке дивана, и голова Каса немного ее касалась, словно ненароком.
— Какой ответ ты хочешь услышать? — спросил его я, повернувшись к нему. Но Кастиэль жест не отзеркалил, продолжал смотреть в телевизор.
— Не знаю. Честный? Ты мог спокойно провести время в компании своих отрывных друзей, вместо моего тихого дома.
— Ничего не имею против тихих домов. А если ты хочешь знать причину, то, что ж... Я думал, ты более догадливый.
Теперь Кастиэль обернулся ко мне.
— Иногда ты слишком настойчив. Это не плюс и не минус. Просто порой ты говоришь так, будто у тебя за спиной куда больше опыта, чем у меня. Это так, Дин?
Я кивнул. Он облизал губы и тоже кивнул.
— И чего ты хочешь?
— Ты слишком много думаешь, — произнес я. Мы несколько секунд безотрывно смотрели друг на друга. Потом я приблизился к нему и остановился всего в паре сантиметров от его лица. Мы замерли.
— Чего ты ждешь? — выдохнул Кастиэль.
— Тебя, — признался я.
И тогда он легонько поддался вперед и коснулся моих губ своими. Первое прикосновение перехватило мое дыхание. Спустя несколько секунд я положил ладонь ему на затылок и углубил поцелуй.
Когда Кастиэль отпрянул назад, щеки его горели.
— И что потом?
Я вздохнул.
Потом — ты придешь в школу и увидишь, что Дин Винчестер, которого ты знал все эти три недели, никогда не существовал. Он предал тебя, он отвернется и насмехнется над тобой, и ты будешь ненавидеть его за эту минуту слабости.
А я... Я умру. Моя попытка искупления провалилась как дебют "Титаника", я больше не контролировал события, и это значило, что я не справился с финальным заданием. Меня ждали тысячи лет в аду, и если я когда-нибудь еще окажусь в сознании и вспомню о Кастиэле — это будут самые светлые воспоминания за всю мою жизнь.
Я взглянул на свои часы: оставалось две минуты до двенадцати.
— Иди ко мне, — прошептал я, утягивая Каса обратно в поцелуй. Я коснулся пальцами его волос, щеки, шеи. Я стремился запомнить все ощущения, с ним связанные. Запах его волос, привкус его губ, гладкость его кожи. Я наслаждался последними моментами жизни и последними секундами с Касом.
Часы пробили полночь.

Когда я открыл глаза, то не оказался в залитой светом комнате, как это происходило из раза в раз с тех пор, как я покончил с собой. Квартира, в которой я находился, была мне незнакома и поначалу я решил, что это очередной этап потусторонней жизни, через который мне надо пройти. Очередная работа, без которой тебе не поставят штамп в паспорте гражданина смерти и не дадут визу на небеса. Но потом я услышал короткое «Дин» и обернулся.
Человек, стоявший передо мной, казался вымышленным. Словно мое подсознание играет со мной злую шутку и продолжает варьировать между выдуманными мирами, в одном из которых Кастиэль одного со мной возраста. Но это действительно был он.
Кас стоял посреди комнаты и складывал вещи из шкафа в чемодан, не обращая на меня никакого внимания.
— Куда ты положил мои брюки?
Хотя бы по той причине, что я не знал ответа на его вопрос, я продолжал молча осознавать происходящее.
Он повзрослел, вытянулся и стал шире в плечах. Теперь он был одет в домашние потертые джинсы, явно потерявшие свой яркий первоначальный вид, и в светлую футболку. Черты его лица стали чуть выразительнее, но что я безоговорочно узнал – его взгляд. Когда Кас повернулся, я громко охнул.
— Так что с брюками? – он наклонил голову в бок, как делал это давным-давно, в 97-м. – Почему ты так на меня смотришь?
— Как ты здесь оказался? – только и смог спросить я. Мне трудно было поверить в реальность происходящего.
— Вернулся из магазина десять минут назад, а что?
А потом в моей голове снова появились Они. Вторым голосом разума я услышал, что необходимо прикосновение, и я подошел к Касу вплотную и осторожно протянул руку к его ладони. Несколько секунд я сомневался, но потом дотронулся до него пальцами, и он не оторвал руку.
А потом я увидел всё.
Я увидел, как уехал в Беверли, а спустя несколько дней он появился в дверях нашего кампуса и спрашивал прохожих, не знают ли они Дина Винчестера. Я увидел, как я представлял его родителям, и они встретили его как родного сына, и как познакомил его с Сэмом. Я увидел, как мы помогали родителям переезжать и как наш старый дом, который должен был сгореть из-за несчастного случая, выставляется на продажу. Я увидел, как мы путешествовали по штатам на подаренной мне отцом Импале, как мы снимали вместе квартиру, как я закончил колледж, а он – университет, а потом мы оба устраивались на работу, со своими взлетами и падениями. И я увидел, как он меня любил.
От огромного потока исходящей от Кастиэля любви я отшатнулся.
— Что с тобой, Дин?
Не веря своим глазам, я боялся пошевелиться.
Твоя заработная плата, — произнесли Они. – Ты изменил свою судьбу.
— Это ты, — шепотом произнес я и почувствовал, что мой голос дрожит, а говорить очень трудно. – Ты вернулся за мной. – у меня скатилась слеза по щеке, и я быстро ее оттер. Я был жив и рядом был Кас. Я никогда не знал той жизни, в которой покончил с собой. — Ты вытащил меня из ада.
Кастиэль вдруг расслабился, резко выдохнул, словно я произносил это уже неоднократно и он давно привык к таким моим фразам.
— Как и ты когда-то вытащил меня, — сказал он и шагнул вперед, обнимая меня и целуя в висок. – Не понимаю, откуда у тебя в голове появляются эти кошмары. Если бы я только мог, — он аккуратно едва заметно дотронулся до моего лба пальцами, — я бы забрал все кошмары с собой.
Я взял его ладонь в свою руку и поцеловал его пальцы.
— Я бы никогда тебе не позволил.
Я притянул его для легкого поцелуя в губы, после чего крепко обнял. Но мой взор вдруг упал на часы на моей руке, и я застыл.
Стрелки на моих часах замерли. Время остановилось.

Конец

@темы: Авторский фик, Земля (2015), PG-13

---

[Пожарная часть #69]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День воды

[{Колыбель Жизни}]

Название: Домик в лесу
Автор: "The Cabin", bookkbaby, запрос отправлен
Переводчик {Колыбель Жизни}
Размер: 16347 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, Сэм, Анна
Категория: слэш
Жанр: AU, драма, first time, романс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Гнездо для ангела — это святое. Дин не понимает.
Примечание: Таймлайн — где-то после Чистилища, Анна выжила, флафф и свадьба по ангельскому ритуалу прилагаются. Намеки на wing!kink.

Коттедж был старым.
Кастиэль не мог сказать, насколько, но иногда, касаясь ладонью стен, когда-то покрытых плесневым грибком, он мысленно видел маленького мальчика и его отца. Сначала они вместе приезжали в этот дом каждую осень, потом там появлялся только юноша, который с годами становился все старше и старше, и наконец превратился в старика. А затем дом надолго опустел, и природа захватила его, присвоила себе.

Когда Кастиэль впервые увидел коттедж, Апокалипсис был в самом разгаре, а он сам не расставался с драгоценным амулетом Дина. Дом находился на грани разрушения: гнилое дерево крошилось в руках Кастиэля, птицы свили гнезда между сломанных досок на крыше, в стенах и ветхом матрасе нашли приют опоссумы, устроив там свои норы. От бытовой техники остались одни воспоминания, и сквозь пол проросли молодые деревца. Труба на крыше опасно накренилась, стены колодца заросли мхом, а кое-где расцвели цветы.
Коттедж стоял на краю небольшого луга в глубине леса, рядом с позабытой людьми тропой. На ней виднелись следы, оставленные оленем, как свежие, так и старые. Неподалеку журчал ручей.
На мгновение Кастиэль остановился. Он ощутил мир и покой, заставивший его с тоской подумать о доме на Небесах, но отдых был непозволительной роскошью.

Кастиэль вспомнил о коттедже только несколько месяцев спустя, после того, как он сдался и отказался от дальнейших поисков пропавшего Отца, вернул амулет Дину, и тот его выбросил.
Кастиэль вспомнил о коттедже лишь тогда, когда его крылья начали зудеть, а Благодать — покидать перья перед линькой.
Он нуждался в безопасном и уединенном месте, чтобы ее переждать. В течение трех дней его старые перья выпадали, вместо них вырастали новые, и на это время Кастиэль терял способность летать и использовать любые заклинания, кроме самых простых. Когда под лопатками зачесалось, он проклял собственную беспечность. Пора для линьки все равно наступит, в независимости от того, готов Кастиэль к ней или нет; у него было мало времени, а вариантов, где укрыться, — еще меньше.
Небеса исключались. Кастиэль не мог вернуться в свое старое гнездо, не тогда, когда архангелы не переставали искать его, чтобы испепелить на месте. Возвращение на Небеса ничем не отличалось от самоубийства.
Единственным вариантом оставалась Земля, но строить там гнездо было глупо. На Земле не имелось встроенной защиты, как на Небесах, и если бы на Кастиэля в момент наибольшей уязвимости наткнулся какой-нибудь демон… Ему не хотелось думать об этом. Приняв необходимые меры предосторожности, Кастиэль мог бы переждать линьку в относительной безопасности.
Ему было нужно безлюдное место, где его не обнаружат и вокруг которого он смог бы установить защиту, не привлекая к себе внимания.

На ум пришел коттедж, и слабеющие крылья Кастиэля перенесли его туда. Разрушающийся дом не спасал от непогоды или нашествия животных, но, если постараться, он защитит Каса от всего остального. Коттедж располагался достаточно далеко от тропинок, по которым ходили люди, чтобы остатки Благодати, заключенные в каждом пере, никто не заметил. Во всяком случае, Кастиэль на это надеялся. Благодать просочится в стены дома и окружавший его лес, не причиняя вреда, и легко сольется с природной энергией луга. Тогда засечь ее будет невозможно.
Вряд ли у Кастиэля получилось бы найти более подходящее укрытие.

Следующие два дня перед линькой он провел, вырезая все возможные защитные символы и скрывающие знаки на разваливающихся стенах и каждом дереве вокруг поляны. Кастиэль глубоко вонзал клинок в стволы, пачкая пальцы древесным соком, и при этом следил, чтобы при дальнейшем росте деревьев вырезанные символы не пострадали и не разрушились. Он хотел наложить несколько чар, но после того, как Кастиэль покинул Небеса, его Благодать постепенно слабела. Вместо магии он проводил линии из соли и рисовал дьявольские ловушки, призванные удерживать демонов, пока от усилий не задрожали руки.
Время пришло. Самодельное убежище вышло неидеальным, но свое предназначение оно выполнит. В следующем году Кастиэль подготовится лучше.

Он прошел свозь проем, давно лишившийся двери, и направился к комнате с небольшой дырой на потолке, единственной комнате, где уцелели все четыре стены. Когда-то она была спальней и располагалась рядом с кухней. Годы превратили металлический каркас кровати в ржавую крошку. Шкафа в спальне не имелось. Его заменял комод, где лежала изъеденная молью одежда жившего здесь когда-то человека, и птицы использовали ее для своих гнезд.

Крылья Кастиэля зудели нестерпимо — новые перья росли и выталкивали старые. Он глубоко вздохнул и принялся раздеваться. Кастиэль почти забыл, что такое линька, когда ангел находится в человеческом теле. Это было давно, и с тех пор одежда сильно изменилась.
Если бы Джимми все еще делил с ним тело, Кастиэль спросил бы у него разрешения или, по крайней мере, рассказал бы ему, что происходит. Но душа Джимми отлетела на Небеса, его тело теперь принадлежало Кастиэлю, и в раздевании не было ничего постыдного.
Он стащил с себя плащ и пиджак, бросил их на пол. Грязь Кастиэль смоет с них позже. С галстуком пришлось повозиться, но он дергал за узел, пока тот не поддался. Расстегнуть пуговицы не составило труда, как только Кастиэль разобрался, как маленькие пластиковые диски вытаскивались из петель. Майку он стянул без проблем.
Прохладный воздух на обнаженной коже вызывал странные ощущения. За все это время, когда Кастиэль использовал Джимми в качестве сосуда, он ни разу не раздевался. Крылья легко проходили сквозь ткань, но маленькие пушистые перья в основании спины застряли бы в ней, поэтому, чтобы сбросить все оперение, было необходимо раздеться.

Кастиэль вздохнул с облегчением, чувствуя, как расслабляется истинная форма, и выпустил крылья за пределы тюрьмы из плоти и костей. Первыми появились длинные маховые перья, они выросли, как мираж, не повредив кожу. Огромные крылья продолжили выскальзывать из спины, а затем они потемнели, в мгновение ока став из пепельно-серых угольно-черными. Кастиэль повел плечами, расправляя их. Каждое крыло было размером с взрослого человека. Физического веса они не имели, потому что большую часть этого веса брал на себя не сосуд, а истинная форма. В одиночку тело Джимми Новака его бы не выдержало.
Кастиэль с грустью отметил, что его перья потускнели. Обычно они напоминали блестящие чернила, но Ад и время ослабили их и лишили цвета. Какие-то перья погнулись, некоторые из них сломались. Кастиэль начал с них.

Он провел по перьям пальцами и осторожно потянул за те, что уже готовы были выпасть. Благодать в крыльях помогала выталкивать мертвые и умирающие перья, а их место занимали стержни будущих перьев, протыкающие слегка зудевшую «кожу». Старые перья Кас сгреб в небольшую кучу. Следующие несколько ночей они послужат ему постелью, гнездом, где он будет отдыхать, пока его крылья восстанавливаются.
Как всегда, это гнездо предназначалось для него одного.

Для ангела его возраста и статуса было необычно до сих пор строить гнездо на одного. Не то чтобы никто не предлагал ему себя в качестве пары, хотя со временем количество таких предложений существенно уменьшилось — до других ангелов дошли слухи, что Кастиэль не заинтересован в установлении связи. Друзья и семья рассказывали об эйфории, которую испытывали пары, когда соединялись их Благодати, в попытках уговорить его ответить на ухаживания одного из поклонников, но для Кастиэля эти рассказы не имели никакого смысла.

Сворачиваясь калачиком в гнезде и чувствуя лишь собственный запах, иногда он остро ощущал свое одиночество. Знание, что некому охранять его в период наибольшей уязвимости, тревожило Кастиэля и мешало расслабиться.
Он подумал о Дине, о том, как тот пахнет — дешевыми химикатами, содержащимися в мыле из мотеля, машинным и ружейным маслом, кожей — и о его естественном запахе, характерном только для него. Подумал о душе Дина, чей яркий свет сиял даже во мраке Ада и сделался только ярче после того, как Кастиэль вернул ее в тело.
С Дином Касу казалось, что он начал понимать, почему так много ангелов радовалось, что им есть с кем разделить свое гнездо.

Неохотно отогнав эти мысли, Кастиэль вновь занялся крыльями, стараясь не думать о запретном. Он не должен задаваться вопросом, каково это — спать и слышать оба запаха — и свой, и Дина; держать душу Дина в своих объятиях и чувствовать, как он обнимает в ответ его Благодать.
Кастиэль не должен желать невозможного.

Когда он покинул комнату, одетый, с крыльями, блестящими, темнее чернил, вросшие в пол растения исчезли, а дикие животные нашли себе новый приют. Доски, из которых был сделан дом обрели вторую жизнь, стены стали целыми, а крыша теперь могла не бояться дождя.
Снаружи выросла густая трава, а на деревьях с вырезанными на них символами обновилась кора. Кастиэль на всякий случай проверил, цела ли защита, и улетел, довольный результатом.

Старая Благодать медленно просачивалась в стены и землю из нового гнезда.

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

— Это глупо, — проворчал Дин, швыряя вещи в сумку. — Мы — охотники. Это мы охотимся на тварей, а не наоборот.

— У тебя есть идея получше? — огрызнулся Сэм. Терпение его иссякло полчаса назад. Вещи он, конечно, уже аккуратно сложил в сумку, повесил ее на плечо, и теперь ждал Дина. Он стоял у окна, осторожно смотря из-за занавески на заходящее солнце. — Поторопись. Скоро насупит ночь, и сколь пустится в погоню за нами.

Дин нахмурился и застегнул сумку. Внешне сколь напоминал волка-монстра. Ведьма, на которую они охотились, специально призвала его, чтобы натравить на них и убить. Чертова тварь бегала быстрее, чем вендиго, а убить ее без меча какого-нибудь скандинавского мифологического героя было невозможно. Дин оцарапался об осколок стекла, когда выбивал окно, чтобы проникнуть в дом ведьмы, и она получила каплю его крови. Сколь знал его запах; он отыщет его, где бы Дин не скрывался, и даже если он бросится бежать, сколь станет преследовать его, пока не доведет дело до конца. Или пока не умрет призвавшая чудовище ведьма. Но она покинула город, как только узнала, что ее раскрыли, и оставила сколя в качестве прощального подарка.

Дина это бесило, но единственным выходом для него было спрятаться так глубоко под землей, как получится, в метафорическом смысле, до наступления ночи. Он не стал бы рассматривать этот вариант, если бы существовала возможность, что сколь нападет на кого-то еще. Но тварь охотилась только за ним одним.
Если бы Дин и Сэм узнали об этом чуть раньше, а не за час до заката, это облегчило бы им задачу. Но проблема заключалась в том, что люди, помогающие расследовать дело и диктующие древние тексты по телефону, не всегда отвечают на звонки. Сверхъестественных феноменов гораздо больше, чем охотников.
Они могли попытаться выехать на шоссе, проскочить пару городов, снять номер в мотеле и изобразить на стенах все известные им защитные символы. В этом номере Дину с Сэмом оставаться не следовало, потому что комната пропахла Дином, и сколь напал бы на них в мгновение ока. Если он уедут, то выиграют немного времени.
Конечно, можно было позвать и Каса, чтобы он перенес их и машину — Дин ни за чтобы не бросил свою Детку на растерзание твари, которой не нравился его запах, — но этот вариант исключался. Дин почти не видел ангела. После Чистилища тот от него отдалился.
Дин сжал ремень сумки и заскрипел зубами.

Чистилище не было приятным местом даже в его воображении, но в нем присутствовала некая чистота.
Дин ощущал там свободу, которую никогда не чувствовал на Земле. В Чистилище он мог делать, что хотел, и отец с младшим братом не смотрели на него с неодобрением и разочарованием. И был один момент, перед тем, как Дин прошел через портал, чтобы вернуться домой, когда он верил, что Кас собирался его поцеловать. Он ответил бы на поцелуй и потом вряд ли сумел бы остановиться.

Как всегда, Кас стоял очень близко, может, даже ближе, чем позволяли правила приличия и вежливости, а потом он наклонился еще ближе. У Дина перехватило дыхание, а взгляд невольно сфокусировался на губах ангела. Подобные моменты бывали и прежде, они стояли близко друг к другу, но не вместе, и никто не сокращал это и так почти не существующее расстояние. Воздух искрил от возможностей и обещания, и кровь Дина пела от предвкушения.
Целую секунду Дин надеялся. На одну секунду он качнулся в сторону, где стоял Кас.
А затем тот выдохнул: «Дин» и грубо оттолкнул назад, когда на том месте, где только что был Дин, материализовался левиафан. После этого Дину было некогда оплакивать потерянные шансы.
А потом, когда окончилось сражение, и Дин с Касом подошли к сияющей синим светом дороге домой, Кас сбросил его руку со своего плеча и приказал ему уходить. О возвращении на Землю Дин мало что помнил, не смог забыть взгляд Каса, когда его затащило в портал.
Кас не захотел возвращаться с Дином домой. Он выбрал не Дина, а чертово Чистилище.

Почти поцелуй наверняка был галлюцинацией Дина, созданной его желаниями и радостью, что он снова на Земле. Вернулся к Сэму и охоте, тому, что он считал хорошей жизнью. Команда Свободной Воли была в сборе и готовилась захватить мир. Тайком онг думал о том, что могло случиться, если бы он поцеловал Каса. Если бы Кас поцеловал его в ответ, остался и занял бы половину комнаты Дина в бункере и спал бы на пустой половине кровати.
Идиот.

— Дин, ты готов?
Встревоженный голос Сэма вернул Дина в реальность. Он взял сумку и сказал:
— Да, я готов. Пошли.

Кастиэль пришел к ним через день или два после возвращения Дина. Он выглядел бледным и больным. Дин радовался, что он вернулся и одновременно злился, что Кас попытался остаться в Чистилище. Он молчал, потому что в горле встал ком, и к Касу с радостным удивлением бросился Сэм. Дин не рассказал ему о том, что Кас решил не возвращаться. Мысли об этом все причиняли боль.

Сэм спросил, как Касу удалось выбраться. Кас не нашелся с ответом. Дин не часто видел, как ангел теряется и знает, что сказать. Он удивился и начал беспокоиться, но Кас бросил на него один взгляд, потом отвернулся и пробормотал, что не имеет ни малейшего представления.
Как говорилось в той старой пословице? Не пытайся обмануть обманщика?

Дин знал, что что-то здесь было не так, но слишком разозлился, чтобы огрызаться. Сэму ответ Каса не понравился, но он не стал давить. «Кас расскажет, когда будет к этому готов» было написано на его лице, и эта тайна вряд ли оказалась бы чем-то ужасным. В конечном счете, свой урок Кас усвоил еще в прошлый раз.
Об этом Дин думать тоже не любил. Как и вспоминать о предательстве, огненном круге и том, как Сэм — Сэм! — чуть не погиб от руки Кастиэля. Каса.
Если по справедливости, Дин тоже не раз предавал Каса и подозревал его без повода, но сейчас Дин не хотел быть справедливым по отношению к ангелу.
На прощание окинув комнату взглядом, Дин и Сэм вышли на улицу.
Солнце садилось за горизонт.

***

Они ехали уже сорок минут, когда солнце окончательно зашло.
Они были в тридцати пяти минутах от города, когда их нагнал сколь.
Тварь врезалась в «Импалу» слева. Дверь машины смяло, посыпалось стекло. Дин выругался.
У них официально закончились варианты.
— Кас! — закричал Дин. Краем глаза он заметил что-то волосатое и темное. Металлическую крышу машины царапали когти, разрывая ее, как мокрую бумагу. — Я надеюсь, ты нас слушаешь. Твоя помощь не помешала бы!
Дин пытался выровнять машину, но «Импала» теряла скорость и ехала намного медленней, чем обычно. Сколь тащил ее назад.
Дин не мог разглядеть, куда делась тварь. Ее дыхание затуманило стекло.
Ему не хотелось узнавать на практике, что с ним случится, если этому чудовищу удастся остановить машину.
— Кас!
Дин никогда не был так рад слышать шелест ангельских крыльев.
И все пропало: чужой вес с крыши «Импалы» и дорога из-под ее колес.
Дин резко вдавил тормоз, когда непосредственно перед ним появилось дерево, и лишь потом сообразил, что двигатель выключен, а машина припаркована. Последний раз, когда он проверял ключи, они лежали у него в кармане.
— С тобой все нормально? — спросил Дин у Сэма. Тот кивнул. Он был смертельно бледен, но в остальном был в полном порядке. Дин выдохнул с облегчением и взглянул на заднее сиденье: — Спасибо, Кас, правда.

Сиденье было пустым. Слова растаяли на языке Дина, а в сердце поселилась старая боль. Кас спас им жизнь, но не смог остаться хотя бы на пять минут.
— Где мы? — поинтересовался Сэм, вглядываясь в темноту за окном. Дин пожал плечами, изучая окрестности. За пределами машины царила непроглядная темень, но он знал, что сейчас они были далеко от бункера.
— Понятия не имею, — сказал Дин вслух. Судя по отсутствию фонарей, они находились где-то в сельской местности. Больше Дину ничего не было известно, но почему-то это его не беспокоило. Как ни странно, он чувствовал себя в безопасности, несмотря на то, что его преследовал огромный волк-убийца.
При мысли об этом Дина бросило в дрожь. Охотники никогда не чувствовали себя в безопасности в незнакомом и темном месте. Они слишком хорошо знали, какие твари бродят во тьме.
Сбоку зажегся свет. Дин повернулся к нему и одной рукой потянулся за пистолетом.
Первое, что он заметил, — это то, что Кас поставил «Импалу» перед входом в коттедж. Сам дом Дин не разглядел, но в окне был виден горящий камин. Его пламя мерцало, и этот свет нельзя было спутать ни с чем другим.
Почему Кас привел их сюда? Дин ожидал, что ангел перенесет их в бункер. С случае, если сколь их найдет, они могли бы забаррикадировать дверь. Дин гулял по лесу и работал над «Импалой» снаружи, поэтому там повсюду был его запах.
Дин услышал взмах крыльев и вновь посмотрел на заднее сиденье. Там сидел Кас.
— Дом готов, — сказал он. Дин не слышал его голоса несколько недель, и его звучание успокаивало, несмотря на боль в груди.
— Готов для чего? — спросил Сэм, также повернувшись к Касу лицом. Тот немного помолчал, словно собираясь с мыслями.
— Я бросил сколя в океан, но он вернется. Пока я не поймаю того, кто его вызвал, вам нужно убежище.
— Убежище? Кому принадлежит этот дом? — Дин бросил взгляд на освещенное окно. Внутри вроде бы никого не было, но Дину не хотелось заявляться в гости к какому-нибудь охотнику без предупреждения. А коттедж явно принадлежал охотнику. Заброшенные дома в лесу нельзя было назвать безопасным местом.
— Это мой дом, — ответил Кас. Дин и Сэм уставились на него с изумлением.
— Когда ты успел купить дом? — удивился Сэм. Кас замялся.
— Я не покупал его. Когда я его нашел, в нем никто не жил. Никто не пришел, чтобы потребоваться обратно свою собственность, — Кас опустил глаза. — Здесь вы будете в безопасности, пока я ищу ведьму или ведьмака, чью кровь использовали для ритуала
— Мою, — сказал Дин с раздражением. Кас посмотрел на него пристально и сжал губы, словно собираясь отругать Дина, но тот зло на него взглянул, и Кас промолчал, сердито вздохнув.
— Ты должен оставаться в пределах луга. Утром ты увидишь границу. Внутри нее сколь не сможет тебя выследить, — произнес Кас и опять замолчал. — Я принесу еду.
С этими словами он исчез. Дин и Сэм обменялись взглядами, Дин — злым, Сэм — смирившимся.
— Пошли внутрь, — проворчал Дин.
— Я заберу наши сумки, — откликнулся Сэм.

***

Довольно узкий дом оказался приличным по размеру, с небольшой кухней с двумя стойками, дюжиной шкафчиков, раковиной и древней плитой. Холодильника не было.
В гостиной имелся диван и вытертый ковер. В камине у дальней стены весело потрескивали поленья. Дин предположил, что приоткрытая дверь в противоположной стороне вела в ванную.
Он заметил еще две двери. Та, что располагалась ближе к кухне, была закрыта. Дин решил, что это спальня. Вторая дверь была открыта, и сквозь щель он увидел очертания кровати.
— По одной спальне на каждого, — произнес Сэм, проследив за взглядом брата. Дин кивнул.
— Я займу ту, что слева? — предложил он, и рядом тут же появился Кас.
— Та спальня — моя, — сказал он, ставя на стойку многочисленные пакеты и сумки. Загремели железные банки. — Приношу свои извинения, но одному из вас придется спать на диване.
— Что? Почему? — вырвалось у Сэма, и он немедленно смутился, когда понял, что забыл о манерах. Но Дин устал, и эта ситуация начала его раздражать.
— Тогда могу я одолжить твою комнату на несколько ночей? Пока ведьма не сдохнет и мы не уедем, — спросил он. — Ты же не спишь.
Кас нахмурился.
— В моей комнате нет кровати На диване будет... удобнее, — произнес он с запинкой. Дин было встревожился, но потом расслабился: то, что Кас запнулся, еще ничего не значило, и волноваться по этому поводу не стоило.
— Ладно, — Дин взглянул на Сэма. — Будем меняться. Сегодня моя очередь спать на диване.

***

Кастиэль перенесся из кухни в свою комнату. В принципе, он не солгал. В комнате действительно не было кровати или какой-то другой мебели. Кастиэль избавился от нее много лет назад. Тем не менее, он сомневался, что диван окажется более удобным и позволит отдохнуть как следует.

В центре комнаты лежала груда перьев, темных и мягких, и куски ткани: использованные бинты, очищенные от крови, несколько пришедших в негодность футболок, рваных, окровавленных и грязных, которые нельзя было зашить, пара джинсов, ставших мягкими от старости. И награда и стыд Кастиэля, простыни и подушка. Они были новыми, когда Дин и Сэм сняли номер в мотеле на целую неделю, и они стали единственными новыми вещами в гнезде Кастиэля, и хотя соблазн забрать и матрас тоже был велик, Кастиэль подумал, что его точно хватятся, и удовольствовался постельным бельем.

Комната пахла им и Дином. Кастиэль закрыл глаза и сделал вдох.

Он представлял, что это настоящее гнездо, которое он показал своей паре, и что его предложение приняли. Он воображал, что пускает сюда Дина и тот спит, а Кастиэль охраняет его сон. На секунду Кастиэль раздумывал, открыть ли ему дверь и позвать Дина, который готовился лечь спать.

Но в отличие от воображаемого Дина Дин настоящий не отнесется благосклонно к гнезду, построенному без его разрешения. Дин не поймет и никогда — только не после всего того, что натворил Кастиэль, — не ответит на его чувства. Не сможет.
Не имело значения, что их хрупкой ментальной связи хватило, что вытянуть Кастиэля из Чистилища обратно на Землю после того, как Дин сам выбрался оттуда. Эта связь так и останется односторонней.
Она стремилась стать целой, и близость другой стороны, ее второй половины, причиняла ей боль. Кастиэль научился справляться с этой болью. Связь сформировалась, когда он вытащил Дина из Ада без его разрешения и ведома.

Кастиэль открыл глаза и устало оглядел гнездо. В первый раз он стащил футболки Дина из мусорного ведра не совсем случайно. Это был импульс, рожденный желанием и короткой потерей контроля.

И Кастиэль пропал. Или, вероятно, кка сказала Дину его сестра Эстер, он был потерян в тот самый миг, когда вытащил его из Ада. Он мог разорвать связь, осознав ее существование, но этого не сделал. И не сумеет сделать, пока Дин его об этом не попросит.

В год, последовавший за кражей футболки, Кастиэль оставил Дина в покое. Он привязался к этой футболке и положил к тем перьям, которые служили ему подушкой в те редкие моменты, когда он нуждался в отдыхе. Она больше не пахла Дином, но хранила память о его коже и поте.

Другие вещи Кастиэль украл, пока работал с Кроули, стараясь не задаваться вопросами о том, что подумал бы Дин, если бы узнал обо всем этом. Что он подумал бы о гнезде? О его сотрудничестве с Кроули?

Кастиэль понимал, что Дин не одобрил бы ни то, ни другое, поэтому ничего ему не сказал.

Он достал из тайного кармана плаща порванную футболку. Она была серой, истончившейся, уже не пригодной к носке. В некоторых местах ее покрывали пятна. Футболка все еще пахла Дином. Кастиэль глубоко вдохнул этот запах. Встал на колени рядом с гнездом и вплел в одну из перьевых стен.

Он давно должен был рассказать Дину о существовании этого гнезда. На Небесах ему бы уже приказали разобрать его или показать своей паре, чтобы его нареченный или нареченная сделали свой выбор. Но Кастиэль не мог.

Гнездо служило ему прибежищем во время войны с Рафаилом. Он накладывал защиту, знак за знаком, чтобы сам архангел не сумел его даже найти, не смог даже коснуться и травинки в кругу деревьев, окружающих поляну. Никто из тех, кого Кастиэль не пригласил внутрь, даже не подозревал о существовании коттеджа.

С каждой линькой капли Благодати все глубже проникали в стены и землю, возвращая жизнь деревянным доскам. Плесневый грибок отступил, стены восстановились, и в доме снова можно было жить.
В год после Апокалипсиса, который так и не наступил, Кастиэль коротал здесь время, когда не находился на Небесах. В этом доме он обдумывал стратегию войны и позволял себе фантазии, которые, как Кастиэль думал, никогда не станут поводом для сожалений.
А теперь Дин на самом деле гостил здесь….

Кастиэлю было необходимо найти ведьму как можно скорее, а пока запирать дверь в спальню на ключ. Дин не должен узнать. Кас провел пальцами по вещи, которую он добавил к гнезду только что, а затем встал.

Чем скорее он избавится от ведьмы, тем быстрее Дин уйдет, и тогда Кас сохранит свой секрет.

@темы: Перевод, NC-17, Вода (2015)

---

[Пожарная часть #69]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра