...а ужин отдай врагу. При свечах и без свидетелей.
Приятного чтения!
Название: Полагаю, это мое место
Автор: ThatLeviathan
Оригинал: «I Believe This Is My Seat»
Переводчик: Значит, война
Бета: Значит, война
Разрешение на перевод: запрошено
Размер: мини, 3533 слова (4,142 в оригинале)
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: АУ, повседневность юмор, романтика
Рейтинг: PG-15
Дисклаймер: Фандом создадим сами, фидбек разделим с вами, права отдадим Крипке. А свечи - Касу.
Саммари: Все началось тогда, когда Дин занял место Каса, им было по семь лет, и закончилось той же его ошибкой двадцать лет спустя. Дин просто никогда ничему не учится.
– Полагаю, это мое место, – глухой голос доносится до ушей Дина.
Он вскидывает голову, чтобы найти источник звука, и автоматически придвигает к себе сэндвич. Если кто-то намеревался отжать у новичка его еду, они не на того напали. Дин будет защищать этот восхитительный сэндвич ценой своей жизни, если потребуется. Его мама творит поистине фантастические вещи с арахисовым маслом и желе. Она даже срезает ради него корочку хлеба!
Дин надеется отпугнуть придурковатого костлявого пацана. Очевидно, бедный мальчик остается глух к его попыткам, и Дин, в принципе, не удивлен. Он, должно быть, какой-то пришелец, потому что – серьезно – кто так одевается? Они во втором классе, а не в зале суда. Ладно еще брюки и рубашка, но галстук? Хотя он поразительно подходит его чертовски голубым глазам – что правда, то правда.
– А я полагаю, приятель, что могу сесть там, где захочу, – говорит Дин и откусывает огромный кусок от своего сэндвича.
Мальчик садится рядом.
– Да, конечно, – он осторожно кладет коробочку с завтраком на стол. – Просто обычно я сижу за этим столом один. И вроде так повелось, что это мое место.
Дин потягивает яблочный сок (и хотя Джон утверждает, что соломинки для девчонок, Дин может пить сок из пакетика как настоящий мужчина, спасибоненужнооваций). Он изучает скромный завтрак паренька – несколько листьев салата, морковка и... это что, сельдерей? Дин наотрез отказывается сидеть за одним столом с человеком, который жует сельдерей. Это всеобщее самоубийство.
Его глаза встречаются с глазами Дина, и он тут же замирает. Возможно, из-за отвращения на лице Дина, или из-за небольшого шрама у него на лбу, оставшегося от неудачных попыток поиграть в ковбоя или индейца, или из-за бессчетного количества веснушек на его носу и щеках – кто знает? – мальчик изучающе смотрит на него с таким напряжением, который Дин видел только по телеку, когда смотрел мыльные оперы вместе с мамой (а позже притворялся перед отцом, что ненавидит эту чушь, потому что, ну, он же настоящий мужчина).
– Это немного стремно, ты в курсе? – наконец резко произносит Дин.
Мальчик даже не моргает.
– Что стремно?
– Этот твой, – Дин взмахивает руками, – взгляд. Как будто ты собираешься то ли убить меня, то ли поцеловать. И лучше бы тебе не пробовать ничего из этого, если не хочешь получить синяк под глазом, ясно?
Мальчик наклоняет голову, и на его губах мелькает улыбка.
– Меня зовут Кастиэлем.
– Рад за тебя, – Дин фыркает, гадая, какими же извращенцами должны быть родители, чтобы назвать своего ребенка таким именем.
Конечно, сам Дин назван в честь своей бабушки (и это весьма неловко, бр-р), но никто об этом не знает. И Дин, естественно, никому об этом не расскажет. Ему дорога своя репутация. Он новичок, ему приходится строить все отношения сначала, и, пожалуй, должно пройти немного времени, чтобы остальные начали снова его уважать (или бояться). И не в планах Дина рассказывать каждому встречному трогательную историю о том, как его мама решила, что назвать своего сына в честь своей покойной матери будет чудесной идеей.
– А твое имя?.. – продолжает после некоторого молчания Кас (Дин мысленно сокращает его имя, потому что ему слишком сложно заморачиваться, чтобы запомнить Кас-те-еля или как его там).
Дин хочет закатить глаза и свалить отсюда, но сэндвич уж слишком хорош, и он не желает дать ему пропасть.
– Дин, – бормочет он вместо этого.
– Приятно с тобой познакомиться, Дин.
Да, этот парень стопудово пришелец. По тому, как он говорит, одевается и не понимает банальнейших знаков, что ему здесь не рады, Дин искренне верит, что он наткнулся на сверхъестественное существо. Если бы он не был так занят, раздражаясь, то наверняка бы тотчас же с восторгом подпрыгнул и понесся зондировать Каса.
Он наблюдает, как Кас тыкает в листья салата, и ежится при виде сельдерея. Это всего лишь догадка (ага, конечно), но Дин ставит десять баксов на то, что этот странный мальчик рядом с ним не слишком-то рад кроличьей еде. И Дин вполне его понимает. Он пытался когда-то есть овощи (ну и сейчас иногда приходится – знаете, мама всегда босс), и вкус у них не очень-то приятный. Как бы то ни было, говоря о сельдерее, "не очень-то приятный вкус" – это еще слабое определение. Дин не помнит конкретно, какой у него вкус – ему тогда было четыре года – но он уверен, что в точности, как у рвоты или обоссанного милкшейка. Бее.
Дин кидает взгляд на свой второй сэндвич, на страдальчески наморщенный нос Каса, снова на сэндвич, затем на отвратительный салат, и тяжко вздыхает. И почему я вечно должен изображать хорошего парня? Без всяких слов он пододвигает второй сэндвич к Касу, вздыхая еще громче, чтобы удостовериться, что тот услышал.
Кастиэль практически обнимает его взглядом, настолько выглядит благодарным. Он осторожно касается сэндвича (что абсолютно глупо, думает Дин; его мама всегда покупает хороший хлеб, он не раскрошится от прикосновения) и открывает рот, чтобы что-то сказать.
Перед тем как он успевает что-то произнести, Дин трясет головой:
– Не бери в голову. Я просто не хочу, чтобы меня заметили рядом с парнем, который жует долбанные листья. Вот и все.
Кас кивает, но еще-таки умудряется заметить румянец на щеках Дина.
***
– Этот плащ для тебя слишком большой, Кас, – Дин смеется, примеривая на себя огромную кожаную куртку.
Это было идеей Дина – подняться на чердак и разобрать скопленный там старый хлам. Кас намеревался пролистать все учебники, чтобы подготовиться к шестому классу за лето (вот ботан, а?), но Дин настоял на том, чтобы исследовать заброшенный чердак, как те люди из кино, которые находят всякие карты с указанными на ними скрытыми сокровищами, потому что ну что за лето без приключений, верно? Вот так они и оказались на чердаке.
Кас пришел в восторг от найденной там коллекции книг ("Неужели это Джейн Эйр? О Дин, Дин, это она!"), пока Дин не открыл громадный деревянный шкаф, заполненный платьями, штанами, шляпами, куртками и всеми теми вещами, которые можно найти в шкафу. Этот шкаф, впрочем, действительно особенный. Если верить Касу, "историческая ценность этой одежды поразительна", что обязало Дина примерить каждую найденную им вещь на себя.
– Это принадлежало твоему отцу? – Кас крутится вокруг себя, совершенно восхищенный взлетающими в воздух полами плаща.
– Не, наверное, дедушке, – отмахивается Дин. – А это, впрочем, – он гладит лацканы поношенной кожаной куртки, – точно отцовское.
По какой-то причине Дин не разочарован, что они не нашли сокровища. Это, простая куртка, мимо которой прошел бы любой другой человек, эта куртка... сама словно была сокровищем. Это память о его отце, его самого большого героя. Любое слово Джона – закон для Дина, Дин любит то, что любит он, Дин ненавидит то, что ненавидит Джон. И если когда-то эта куртка значила что-то для отца, она много значит и для Дина.
Позже, когда Кас и Дин устают играть с одеждой (и Кас перестает пытать книги), Мэри готовит им сэндвичи с арахисовым маслом и желе (и без корочки, естественно), и они усаживаются за стол – все еще в плаще и кожаной куртке.
Джон смеется над тем, как забавно они выглядят, но когда мальчики с горящими глазами восхищаются этими "старыми тряпками", он разрешает им их забрать себе.
– Эй, Кас? – Дин невнятно мычит, поглощая свой сэндвич. – А ведь мы познакомились, когда тоже ели сэндвичи с арахисовым маслом и желе?
Уголок глаза Каса дергается:
– Да, кажется, так.
– Знаешь, я рад, что ты тогда сел за мой стол.
– Полагаю, это было мое место.
***
Кас лежит на постели Дина и читает книгу, лежащую на его коленях, пока Дин копается в старых отцовских кассетах. Наконец он выбирает Led Zeppelin, и музыка заполняет комнату. Может, Джон и пример Дина для подражания, но его интерес к классическому року неподдельный. И нет для него лучшего ощущения, чем орать во всю силу своих легких крутые песни и ловко двигать бедрами как настоящий мужик (немного грубо, верно, но он уже почти взрослый).
Кас в изумлении поднимает глаза и откладывает книгу в сторону. Он немного раздражен, потому как рассказ действительно был захватывающим. Не важно, что он уже его читал. Страстная любовь Джейн к мистеру Рочестеру никогда не наскучивала ему. Тем не менее, он с удовольствием прерывает свое занятие, чтобы понаблюдать за изящным (или не изящным, зависит от песни) танцем Дина и его чертово ангельским исполнением куплетов.
– Э-эй, красотка, ты так зажигаешь, я заставлю тебя взмокнуть, ты будешь довольна как никогда, – кричит Дин.
Кас не признает песню, но уже сомневается, что она ему понравится.
– О, о, детка, ты так трясешь ею, ты вся будешь гореть, внутри всё будет жечь.
Слова бы смущали не так сильно, если бы Дин не пялился прямо на Каса. Его взгляд скользит по его телу, а на лице расползлась широкая ухмылка. Его движения немного девчачьи, но вполне в стиле Дина. Он вскидывает руки вверх, его футболка задирается, оголяя загорелую тазовую кость. Кас останавливается взглядом на обнаженной коже, прежде чем возвращается к лицу Дина. Этот придурок смеется и... э-это он призывно двинул тазом? Да невозможно. Дин не стал бы шутить так над Кастиэлем.
До конца еще половина песни, а Кас уже отказывается признать, что его пульс заметно участился.
– Эй, детка! О, детка, милая детка, расскажи мне, что ты со мной сейчас сотворишь/ Эй, детка! О, детка, милая детка, объясни, отчего бы нам не начать прямо сейчас?.. / ...Не так уж много времени мне потребовалось, чтобы понять...
– Дин, хватит! – Кас прячет красное лицо в ладонях.
Дин останавливается и кусает губу, чтобы не расхохотаться.
– Что не так?
"Что не так?" – спрашивает себя Кастиэль. Он бы и сам хотел это знать. Он вполне уверен, что желание притянуть к себе своего лучшего друга и целовать его, пока не занемеют губы, неправильное. И это не говоря о побуждении схватить Дина (заметка: его лучшего друга) за бедра и проникнуть внутрь него. И к слову, это не первый раз, когда он о таком фантазирует. Так что да, Кас может сказать, что много чего действительно "не так".
Вместо этого он произносит с нервным смешком:
– Что бы подумала твоя девушка, если бы узнала, что предпочтешь ей своего лучшего друга, а?
– Лиза-то? – хихикает Дин.
Кас кивает, хотя он спрашивал про Тессу. Тесса была пару недель назад; наверное, Дин уже с ней порвал.
– Да брось, это был всего лишь секс. Лучший секс, который у меня когда-либо был, честно говоря, – Дин подмигивает. – Но больше ничего.
– С кем ты еще только не переспал, Дин? Тебе всего лишь шестнадцать, – раздражается Кас.
Дин вскидывает брови. Кас раньше никогда не имел ничего против бурной личной жизни Дина – по крайней мере, он так думал. Теперь же Кас выглядит так, словно хочет ударить Дина с такой силой, чтоб его голова повернулась на 360 градусов (Кастиэль на это способен, точняк).
Кас не должен злиться на Дина только потому, что запутался в собственных чувствах. Он не должен винить Дина из-за того, что тот не принадлежит ему целиком и полностью. Дин ничем ему не обязан. Они друзья, ничего больше. Наверное, он не должен бы так думать. Но именно так он и поступает.
– Ты не можешь трахать каждого встречного, Дин!
Каждого, кроме меня.
Дин хмурится, и возможно, позже он будет об этом сожалеть, но в данный момент ему наплевать.
– С каких это пор у тебя есть право указывать мне, что делать? – он рычит так, что в животе у Каса что-то переворачивается.
Все. Он теряет Дина, потому что Кас никогда не заслуживал его внимания. С самого первого дня их встречи Дин был слишком хорош для него. Слишком крут для тихого, скромного заучки. Теперь, когда они в старшей школе, Дину следует тусоваться с популярными людьми, где ему и место, а Кас должен оставаться в одиночестве – так, как все было до того, как Дин ворвался в его жизнь. Таков естественный порядок вещей.
О чем думал Кас? О том, что Дин не может быть его. И определенно не может быть его в том смысле, в котором он бы хотел.
– Ни, – Кастиэль задыхается словами, но голос его остается глубоким и ровным. – Ни с каких. У меня нет права указывать тебе, что делать. У меня нет права испытывать те чувства, которые я испытываю. У меня нет права и никогда не будет. – Слезы в его глазах (откуда они только взялись?) грозились немедленно пролиться. – Прости, Дин. Ты прав.
Кас с сожалением улыбается и резко поднимается с кровати, шагая к двери. Чем скорее он уберется, тем лучше.
На его плечо опускается рука.
– Кас, ты чего? – произносит Дин.
Когда Кастиэль поворачивается к нему лицом, Дин почти прекращает дышать. Мысль о том, что он что-то сделал Касу, отзывается в его груди болью. Слезы в безжизненных глазах (они не оставят следов на его щеках, никогда), приоткрытые губы, искаженное лицо... и причиной тому – Дин. Именно Дин, и он не помнит, чтобы когда-либо в своей жизни чувствовал себя ужаснее, чем сейчас. И самое худшее во всем этом – он даже не знает, что сделал не так. Все начал Кас, это он начал совать нос в те вещи, которые не должны его задевать. Или, возможно, проблема как раз-таки в том, что они его задевают.
Кас не смотрит на него, поэтому Дин поднимает его голову за подбородок. Они стоят близко, слишком близко даже для лучших друзей, и если Дин понимает все верно (Кас пялится на его губы, черт, ну не может же он толковать это неверно?!), есть только одна вещь, которую они сейчас могут сделать.
Дин не уверен точно, кто потянулся первым. В конце концов, это и не важно. Когда их губы соприкоснулись, все остальное забылось. Губы Каса намного мягче, чем кажутся, и вскоре будут намного краснее. Их поцелуй медленный, но такой необходимый, нежный, но отчаянный, ласковый, но неистовый. Дин чуть тянет Каса за волосы, и Кас в ответ кусает губу Дина. Их языки проникают во рты друг друга и претворяют в жизнь то, о чем мечтали последние несколько лет.
Дина хватает удар, когда Кас устает от легких прелюдий и толкает Дина к стене с низким стоном. Его руки зарываются в волосы Дина, ласкают его ключицы и опускаются ниже, резко придвигая бедра Дина к своим.
– Я мечтал, – поцелуй, – об этом, – укус, – всего лишь несколько минут назад.
Дин жалобно стонет, когда язык Каса находит его пульс.
– Я мечтаю об этом все время, Кас.
Дин ощущает, как ухмыляется Кас у его шеи. Он опускается ниже, кусает и – да, определенно останется засос. Но Дина беспокоит не это. Возможно, вы в курсе, но он не знает многих вещей. Хотя он уверен в одном – это не затея на один вечер.
***
Путь проходит в тишине и умиротворении. Дин за рулем своей любимой детки, радио крутит AC/DC, рядом сидит его парень, птички щебечут, солнышко светит... ну и все в том же духе. Просто отличное начало дня. Отличное до тех пор, пока Кастиэль не открывает рот и не портит настроение Дина семью словами:
– Дин, я получил учебную стипендию в Стэнфорде.
Дин едва не слетает с дороги. Это противоречит их плану. Кас должен поступить в университет в Южной Дакоте, а Дин – в университет Су-Фолса, рядом с Касом, параллельно работая механиком в автомастерской Бобби. Простой, но хорошо продуманный план. Они оба получат высшее образование и будут вместе. Так?
Если бы Кас сказал раньше, что он подумывает над другим университетом, Дин бы это принял. Он никогда бы не помешал Касу достичь своих целей. Но почему он не сказал раньше? В конце концов, план остаться в Южной Дакоте придумал Кас. Он солгал Дину, утверждая, что рассматривает "простые колледжи, ничего серьезного", а затем обманывал его весь оставшийся год. Он должен был узнать об этой чертовой стипендии как минимум три месяца назад.
Дин припарковывается (если резкое сворачивание на обочину можно назвать парковкой) и крепко сжимает руль. Он глубоко вздыхает и призывает на помощь всю позитивную энергию из окружающего мира, как его учила мама. Нужно ли говорить, что это не срабатывает?
– Какого черта, Кас?!
Кас кусает губу и смотрит на него своим взглядом, который Дин так ненавидит (потому что от такого взгляда его сердце тает, и это нечестный прием в споре).
– Я не сказал, что собираюсь туда поехать, – прошептал он.
Если раньше Дин казался разъяренным, то сейчас он был готов лопнуть.
– Ты не собираешься?! Черт побери, Кас, конечно ты туда едешь!
Кас трогательно наклоняет голову.
– Ты не хочешь, чтобы я остался с тобой?
– Я хочу этого больше всего на свете, – признает Дин, – но я не могу отнять у тебя твою мечту. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Кас. Именно это и есть любовь, разве нет?
Кас хмурится:
– Я счастлив с тобой.
– Но через двадцать лет – будешь ли ты счастлив? Сидя на какой-нибудь гребаной дурацкой работе и сожалея о том, что в свое время не поехал в Стэнфорд? – Дин запускает руку в волосы и откидывается на спинку сиденья. – Ты можешь многого достичь. Ты умный, решительный и трудолюбивый, и преданный, и... Смысл в том – не заставляй меня тянуть тебя назад. В моем будущем нет ничего светлого. Я буду чинить машины до самого Судного дня, и ничего не может это изменить.
– Дин, ты знаешь, что это не...
– Неправда? Кас, я знаю, кто я и кем я всегда буду.
Когда ему не удается убедить Каса, Дин продолжает:
– Может, наши отношения не будут длиться вечно. И что тогда?
– Не говори так.
– Ты знаешь, что это правда! Мы подростки, Кас! Как много таких отношений вообще сохраняются? Я не собираюсь становиться тем человеком, который встанет на пути твоего будущего. Только не я. – Дин собирает всю свою смелость в кулак, чтобы произнести следующие слова. Слова, которые причиняют невероятную боль, но без которых Кас не осмелится принять возможность всей его жизни. Он заслуживает большего, чем Дин. Кого-нибудь, кто такой же умный и образованный, как Кас, кто-то, у кого действительно есть будущее. – И поэтому я с тобой расстаюсь.
Кастиэль гадает, остановился ли это его пульс или же он просто умер. Говорят, что душевные раны болят по-другому, нежели телесные. Они правы. Душевные раны гораздо хуже.
Когда ему было тринадцать, он попал в аварию и впал в кому на неделю. Дышать было проблемой, а когда он очнулся, то чувствовал, словно миллион пчел ужалил его веки. Он открыл рот, чтобы сказать хоть слово, но язык его весил целую тонну и по горлу будто прошлась бензопила. Стук сердца отдавался во всем теле и мучил его. Боль была ужасной, ничего подобного он раньше не испытывал.
Тогда он с усилием повернул голову.
На стуле, рядом с его кушеткой, спал Дин. Кас попробовал снова заговорить, но слова превратились в кашель. Дин мгновенно открыл глаза и в два счета уже стоял около Каса, хватая его за руку и целуя его в висок. Переносить боль сразу стало легче.
В этот раз никто не поцелует его в висок, никто не заберет его боль.
– Я вернусь за тобой, Дин, – произносит Кас.
В ответ Дин печально улыбается.
– Я люблю тебя.
***
Дин приканчивает очередной стакан виски. Он бы и рад сказать, что напивается из-за расставания с Джо, но это было бы неправдой. Он любил ее, правда, любил, только не так, как ей хотелось. Он не может любить кого-то. Он пытался – о, поверьте, пытался – но неудачно, любовь нельзя просто взять и засунуть в голову, в нее нужно верить.
Он жалок.
Двадцатишестилетний учитель начальных классов (он серьезно сомневается, что кто-нибудь поверил бы в то, что это случилось; но он просто неплохо ладит с детьми), у него есть все, что нужно – кроме пары. Точнее, не просто пары. Ему не нужна какая-то "пара". Его спутник жизни должен быть около 180 сантиметров, с взлохмаченными темными волосами и сапфировыми глазами, носить дурацкую одежду, и было бы неплохо, если бы его нос вечно утыкался в какую-нибудь книгу.
Время лечит, но иногда так и хочется поинтересоваться – кто выдумал эту чушь? "Время" – такое неопределенное слово. Это могут быть две секунды, а могут – и два года. Может значить сейчас, а может значить вечность. Возможно, слово "лечит" – это дурацкий оксюморон, подразумевающий то, что боль исчезнет, когда откинешь копыта. Какая была бы ирония, не правда ли?
Подобные мысли обычно означают, что он пьян в хлам и пора двигать домой. Так он и поступает.
***
Это его двадцать седьмой день рождения, ура. Он на один год ближе к смерти и все еще несчастлив. Ну не прекрасна ли жизнь?
Он намеревается отлеживаться в кровати целый день, но передумывает. Если он останется дома, все кончится просмотром дурацкой мыльной оперы и утиранием слез, потому что Антонио явно не любит Елену так, как она любит его, и это не ее вина, что ее мать убила дедушку Антонио, чтобы унаследовать имения. Эм, Дин бы знал это, если бы он смотрел мыльные оперы, конечно. Но он не смотрит. Пфф, нет. Никто в этом доме не смотрит Телемундо, 341-ый канал. Хаха. Конечно, нет.
Сэмми звонит примерно в четыре вечера, поздравляет Дина и рассказывает о своих приключениях (в основном о том, как он чуть не получил четверку за тест) в Стэнфорде. Да, эта сволочь кинула его и тоже уехала в Стэнфорд. Он всегда об этом говорил, когда был ребенком, но Дин никогда не думал, что Сэм действительно туда соберется. Если там наверху есть Бог... отделать бы его за такие шутки.
Не то чтобы Дин тоже не старался больше, чем хотел. По правде говоря, он никогда не ожидал, что станет бакалавром. И вот он теперь, с ученой степенью, учит кучку очаровательных детей таблице умножения. И он не отказался бы от этого ни за что на свете.
Дин надевает отцовскую кожаную куртку и позволяет своим стопам нести его в любом направлении.
В итоге он оказывается в кинотеатре. Смотрит романтическую комедию. Гребаную мелодраму. Возможно, еще не поздно сбежать домой и успеть на новый эпизод "Осторожно с ангелом".
Когда он встает с места, начинают показывать трейлеры, и Дин остается смотреть. Он жует попкорн и размышляет над тем, что стоит посмотреть половину этих фильмов.
– Простите, – глубокий хриплый голос отдается в ушах Дина.
Он поднимает голову, чтобы найти источник звука, и задерживает дыхание. Те же голубые глаза, то же дурацкое произношения, те же взлохмаченные волосы и скромная улыбка... не может быть...
– Кас?
Кас ухмыляется, и в его глазах блестит что-то, что Дин опознает как радость.
– Говорил же, я вернусь за тобой.
Дин улыбается, и если кто-нибудь позже его спросит, плакал ли он, он будет все отрицать.
– И все же, – Кас успокаивает себя, и его лицо снова становится серьезным. – Полагаю, это мое место.
@темы: Перевод, Команда Значит, война (Конкуренты 2013), Слэш, PG-13
-
-
12.09.2013 в 07:03Ужасно люблю, плющусь и каваюсь от темы любви, которая идет из дружбы, зарождается в подростковом возрасте и потом проносится на годы.
Замечательный выбор для перевода
Спасибо!
-
-
12.09.2013 в 12:28Удивительно гладкая, плавная, легкая история, с небольшой горчинкой, которая только придает ей очарования.
-
-
12.09.2013 в 20:09-
-
13.09.2013 в 19:53Их история - классика жанра. Любимая классика. Оба считают, что недостойны. Но оба любят так, что смогут справиться с чем угодно. Даже сами с собой.
Двадцатишестилетний учитель начальных классов Очаровательно!
Чудесные, на мой взгляд, очень вхарактерные персонажи.
Он немного раздражен, потому как рассказ действительно был захватывающим. Не важно, что он уже его читал.
Узнаю здесь себя))Очень понравилось, что вся история преподнесена "без надлома". То что нужно для темы дня
и ловко двигать бедрами как настоящий мужик (немного грубо, верно, но он уже почти взрослый). Здесь меня внезапно унесло
Огромное спасибо преводчику за такое чудо!) Так много фраз, которые вызвали самую теплую улыбку. Это, несомненно, заслуга именно переводчика
Для вашей команды тема "романтика",на мой взгляд, была нелегким делом. Отличный выбор для перевода! Молодцы!
-
-
16.09.2013 в 21:53gerty_me, это был тяжелый выбор)) Точнее, его почти и не было.
История и вправду красивая. Я счастлива, что перевела именно ее *_* Что она вообще прошмыгнула ко мне под руку.
И радостно слышать, что язык получился легким. Первый перевод, первая шалость, так сказать...
от темы любви, которая идет из дружбы, зарождается в подростковом возрасте и потом проносится на годы.
!!!
Lora316, с первого сэндвича и занятого места!))
Действительно очаровательная история, да. Спасибо
Vedi, мррр, рада, что вам понравилось
ksunja90, урр!:3 [а я довольна, что сумела тебя так умилить!) Очень-очень!]
Их история - классика жанра.
Автор фика очень удачно про это не забыл, верно)
Двадцатишестилетний учитель начальных классов Очаровательно!
Даа!** Неожиданно было, но очень очаровательно))
Огромное спасибо преводчику за такое чудо!) Так много фраз, которые вызвали самую теплую улыбку. Это, несомненно, заслуга именно переводчика
А вот здесь я просто раздулась от гордости и сияю от радости)
чукчу похвалили!От тебя это очень-очень приятно слышать) особенно от тебяСпасибо всем огромное за комментарии!**
-
-
17.09.2013 в 19:04Теперь я знаю, чем тебя пытать помимо пернатых историй - марафон "Рееее, ну переведи еще что-нибуууудь, ну пожаааалуйста" объявляю открытым!
-
-
17.09.2013 в 19:49Ну да ладно. А переводчику разумеется спасибо за перевод
-
-
17.09.2013 в 20:38Я и даже не стану удивляться, почему бы это
марафон "Рееее, ну переведи еще что-нибуууудь, ну пожаааалуйста" объявляю открытым!
Всегда пожалуйста) Я ленюсь читать англофандом (хотя один фаворит фика, которого я читаю только в оригинале, безусловно, есть
клейновский), но иногда натыкаюсь, но не перевожу. Так что если что...марафоня всегда на старте)Я только приготовилась пострадать, а уже всё закончилось((
Но это же романтика и флафф! Нельзя им достаточно страдать) И так горчинки хватило, по-моему
Вам спасибо за прочтение
-
-
17.09.2013 в 21:04-
-
19.02.2014 в 23:52Спасибо.