Ответы на комментарии

[Destiel+Cockles AU-fest]

Неожиданно для орга для всех был найден анонимный логин-пароль для авторов, желающих ответить на комментарии к своим работам, но стесняющихся попросить командный логин-пароль у кэпов.

Держите:
логин: anon avtor
пароль: ilovemyfans

Используйте эти знания во благо.

@темы: Организационное

---

Тотализатор

[Destiel+Cockles AU-fest]

Пришло время похвастаться интуицией и логикой!
Тотализатор - традиционное развлечение между чтением фиков, просмотром артов и клипов и написанием комментов. Ваша задача - оказаться самым успешным пронзатором.

Правила просты:

1. Узнаете знакомый почерк

2. Пишете в комментариях к этой записи название подозрительной работы
(самые лучшие ребята прикладывают к этому ссылку на саму работу) и имя предполагаемого творца

3. Ждете

4. ?????
5. Получаете ачивку, если были удачливы (если удача обошла вас стороной, то шанс получить ачивку остается)


Дерзайте!

@темы: Организационное

---

Восхождение. Вершина встречных ветров

[This is BUMAGA]

В судовой аптечке крейзанутого экипажа можно встретить всякое, даже пару-тройку склянок с неизвестными психотропными препаратами.
На каждой такой склянке есть бумажки с названиями лекарств.
Кто знает, что будет, если их принять...
Мы не рискуем их вскрывать.
А вы?

Название: Не скучай, скоро буду!
Автор: This is BUMAGA
Размер: драббл, ~400 слов
Пейринг/Персонажи: Дин, Кастиэль
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, Ангст, ER (Established Relationship), Повседневность
Краткое содержание: На секунды Кас оживает, поворачивает голову к тумбочке у изголовья кровати и замечает на ней наспех вырванный из блокнота листок.
Предупреждение: ООС, Смерть персонажа
Дисклеймер: Что с психов взять!

Боль. Абсолютная боль преследует всюду, где бы он ни был. Сменяется страхом, отчаянием, пустотой. Так не должно было быть.

— Хэй, соня, вставай! — Дин смешно щекочет его ребра, пока Кас мычит что-то спросонья и слабо пытается отбиться. — Так и годовщину проспишь! Ты вообще помнишь о ней?

— С тобой забудешь, — бурчит Кас в подушку. — Дай поспать, изверг! У нас куча времени.

— Еще чего, — возражают в ответ. — На том свете выспишься. А так как пока мы туда, вроде, не собираемся — подъем!

— Дин!

— Ладно, спи, представитель ленивцев. Все равно мне еще за подарком ехать. Упс... Ты этого не слышал!

Кас улыбается, пока Дин целует его в макушку, и снова проваливается в сон.

Почему? Почему он не встал тогда, не насытился вдоволь искрящимися глазами, задорными веснушками и родными губами? Этот вопрос мучает Каса вместе с болью, и от него тоже нигде не скрыться.

Он только проснулся и все еще нежится на кровати. Потягивается, предвкушая прекрасный вечер. Из приятной дремы вырывает резкий звонок:

— Алло. Кастиэль Новак?

— Да?

— Кастиэль, Дин Винчестер, ваш муж...

Сон как рукой снимает.

— Что с ним?

Тишина, и только бешено стучит сердце.

— Простите, мне очень жаль.

Крик. Еще один. И еще.

Кас не может не помнить, но не может и вспоминать, что было дальше — больно физически. Боль захлестывает до предела, бросает в агонию, а легкие пышут огнем — сжигающим, сумасшедшим, беспощадным. Лязг искореженной Импалы словно вшили в уши, вживили под кожу, и изуродованное тело с ужасающей реалистичностью до сих пор стоит перед глазами. Он силится вспомнить живого, счастливого Дина, но память нарочно швыряет в него неестественно вывернутыми конечностями.

Неожиданно в море забвения появляется яркий свет. Путеводный маяк — статуэтка, тот самый подарок, чудом выживший в страшной аварии, скульптура их пары — притягивает все внимание Кастиэля. Прокручивая последний разговор, сохраняя в памяти ничем не обезображенный голос, Кас в оцепенении смотрит на фигуры. Он обводит их пальцами, вспоминает детали, и в груди у него разливается необъяснимое тепло.

Постепенно приходит спокойствие. На секунды Кас оживает, поворачивает голову к тумбочке у изголовья кровати и замечает на ней наспех вырванный из блокнота листок. Он тянется за ним, читает, а после в отчаянии сжимает в руке это последнее напоминание о Дине — простую, но такую важную сейчас записку:

«Обед на столе. Не скучай, скоро буду!»

— Нет, — вздыхает Кастиэль, и непрошенные слезы снова льются по щекам. — Не будешь. Больше не будешь... Спи спокойно, мой вредный обманщик, — добавляет он с горькой улыбкой.

А обед так и стынет на столе...

Название: Я тибя люблю
Автор: This is BUMAGA
Бета: This is BUMAGA
Размер: мини, ~ 1 000 слов
Пейринг/Персонажи: Кастиэль, Дин, Алек
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, Омегаверс, Флафф
Краткое содержание: Любимый омега, любимый сын и эта записка — вот оно, его счастье! И ничего больше ему не нужно.
Дисклеймер: Что с психов взять!

Когда он старается, то мило выпячивает пухлые губки — совсем, как Дин. Кастиэль улыбался: хороший сынок у них получился, как тут не залюбоваться! И пусть все вокруг твердят, что для каждого родителя свое чадо по определению самое-самое, Кастиэлю нет до этого дела — все равно их мальчик самый лучший!

Алек старался. Медленно выводил буквы, одну за другой, шептал:

— Яяяааа… Тыыыы… Ееееээ…

Фломастер скрипнул, и одна из букв поползла в сторону. Малыш остановился, подумал, но, видно, решил, что так все равно будет смотреться нормально, и продолжил, шевеля губами:

— Быыыы…

Кастиэль не вмешивался: они обсудили все заранее и теперь надо дать мальчику возможность проявить самостоятельность и упорство.

Это было несколько дней назад: давно стемнело, по оконному стеклу барабанил дождь. В новостях объявили, что где-то в промышленном районе вспыхнул большой пожар, а для Кастиэля это означало только то, что Дин снова в опасности и снова не придет домой вовремя. Ужин Дина пошел остывать в холодильник, на сердце было неспокойно.

А тут еще и Алек закапризничал, будто почувствовал, спать отказывался, лежал, сердито скрестив руки на груди и глядя в потолок:

— Пап, а почему отец теперь не укладывает меня спать? Раньше он всегда укладывал… — брови мальчика хмурились — совсем, как у Дина.

Кастиэль хмурился тоже:

— Потому что у отца теперь другая работа и эта работа ему нравится…

— Мне не нравится его работа, — упрямился малыш.

И упрямый он, как Дин — не захотел учить буквы. Выучил несколько, а потом прямо так и сказал: «Больше не буду». Нет, он развитый не по годам ребенок, у него хорошая память, но вот заупрямился и все, а если альфенок что-то основательно вбил себе в голову, переубедить его в обратном бывает сложно. Тут нужна изобретательность и смекалка, уговоры на него не подействуют.

Кастиэль укрывал сына одеялом:

— Но отец должен работать, чтобы у нас были денежки на мороженое, игрушки и…

— Когда я вырасту, я стану начальником и возьму отца работать к себе, — серьезно перебил Алек, — и буду отпускать домой рано-рано, чтобы он успевал меня уложить и почитать сказку.

Такая вот детская логика. И что ты с ним будешь делать?

Кастиэль поправил мальчику волосы:

— Ты скучаешь по отцу?

— Я его люблю, а его снова нет, — малыш обиженно надул губы.

— Давай сделаем так: в субботу мы напишем отцу записку.

— Записку? — малыш покосился на папу подозрительно.

— Да. Он придет с работы, прочитает, и ему будет приятно. А в воскресенье мы полетим в зоопарк…

— На автодром, гонять на картингах! — перебил Алекс и его глаза загорелись.

— Хорошо, — улыбнулся Кастиэль, раскрывая яркую книгу, — на автодром. Все вместе. Хочешь?

— Хочу! — мальчик радостно улыбался.

— Так и сделаем. А теперь ложись, закрывай глазки и слушай сказку.

Конечно, четырехлетний ребенок не может еще написать всего, что собирался, но Алек очень старался, а если альфенок поставил перед собой цель, то он будет упорно ее добиваться.

— Быыы… — шептал малыш, выводя на бумаге слова, а Кастиэль смотрел на него и умилялся.

Перед ним сидел мини-Дин — до последнего ноготка, до последней веснушки на кнопочном носу. И сердце Кастиэля заливалось теплой волной любви и гордости…

А вот Дин видел в Алеке Каса: и в черных завитках волос, и в синих глазах, которые сейчас были закрыты. Дин улыбнулся: видно, они вдвоем смотрели мультики, да так и уснули в гостиной на диване. Кас обнимал ребенка рукой даже во сне — попробуй отнять, сразу проснется!

Стереовизор, реагируя на то, что зрители уснули, давно выключился сам. В доме было тихо.

Будить Кастиэля жалко, но что поделать. Дин наклонился, постарался осторожно приподнять руку Каса, чтобы забрать малыша, но Кастиэль тут же открыл глаза:

— Дин, я сейчас…

— Я сам, — Дин поцеловал супруга в губы, бережно поднял на руки спящего сына, — поднимайся наверх, я скоро.

Кас не спорил, потер глаза, полусонный, пошел к лестнице.

Находиться целый день с ребенком — тоже трудная работа. А еще уборка, стирка, готовка… Умаялся поди, устал, вымотал его этот непоседа, и домашние хлопоты замучили. Зачем напрягать супруга? Ужин в холодильнике, как всегда, он разогреет его сам, не маленький.

И сам отнесет спящего сына в детскую. Укроет заботливо, полюбуется пару минут, несмотря на усталость. Хороший у них мальчик, умный и красивый — весь в папу. Вылитый Кастиэль! Сердце Дина сладко замирало от любви и гордости, а малыш во сне мило шевелил губами и сосредоточенно хмурил темные брови.

Дин сходил в душ, смыл с себя запах пожара. Вроде, переоделся после смены и вымылся, но запах дыма впитался не только в одежду, но и в волосы. Не лезть же к супругу в постель, воняя, как обугленный окорок, приправленный соусом из паленой резины!

Чистый, мокрый и босой, Дин прошлепал в кухню, взялся рукой за дверцу холодильника и замер.

Дин улыбался. Как много эмоций может вызвать обычный тетрадный листок, прижатый к дверце холодильника магнитом! Мелочь, но теперь волна любви из сердца Дина поднялась мощным цунами и выплеснулась в его глаза. Суровые альфы не плачут, но разве может кто-нибудь противостоять цунами?

Дин улыбался, а его глаза влажно блестели в полутьме кухни. Пальцы гладили листочек, расправляя примятый угол, скользили по клеткам. Любимый омега, любимый сын и эта записка — вот оно, его счастье! И ничего больше ему не нужно.

Дин вымыл тарелки, сытый, поднялся наверх. Тихо, стараясь не разбудить любимого, забрался под одеяло.

Обнял голого Кастиэля, а тот вздохнул и прислонился щекой к груди мужа:

— Дин, — прошептал еле слышно.

— Т-ш-ш, — Дин поцеловал омегу в макушку, ласково прижал к себе, вдыхал сладковатый омежий аромат, — спи.

Если Кастиэль хочет заняться любовью, они сделают это под утро, пока Алек еще будет спать. Завтра воскресенье, у Дина выходной и спешить им некуда. Завтра Дин отлюбит Каса так, чтобы сразу реабилитироваться за все одинокие вечера, которые провели без него его мальчики за последние много-много дней. Будет любить его долго-долго и нежно-нежно, как он того заслуживает.

А когда поднимется солнце, он сводит их… куда-нибудь, не важно, куда. Чтобы они гуляли втроем по осеннему городу, чтобы ели мороженое, бросались листьями и смеялись. Да, именно так он завтра сделает! И обязательно побалует своих мальчиков чем-нибудь интересным, кино или каруселями, а иначе зачем тогда зарабатывать деньги?

А еще… еще Дин снова захотел ребенка.

А сейчас пусть Кастиэль спокойно спит.

Дин улыбался, обнимая любимого омегу. Поглаживал его по плечу, а перед глазами все еще стоял листочек в клеточку и несколько слов на нем, выведенных нетвердой детской рукой:

       «я тибя люблю»
И ниже:
       «и папа тоже
       твой алик»

Название: У старого дуба в восемь
Автор: This is BUMAGA
Размер: драббл, 610 слов
Пейринг/Персонажи: ребенок!Дин, ребенок!Кас
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: AU, повседневность, кидфик
Краткое содержание: И как я сразу не догадался-то? Он же, наверное, потерял ее. Надо найти его и вернуть!
Дисклеймер: Что с психов взять!

Дин всегда проводил лето за городом.

Во-первых, это было полезно. Природа, свежий воздух, натуральные продукты — что еще может быть лучше для десятилетнего мальчика?

Во-вторых, это было интересно. Необъятные просторы полей, загадочный лес, журчащая лучше любой музыки речка — где еще так развернуться детской фантазии?

В-третьих, это просто нравилось Дину. Никаких уроков и домашних заданий, полная свобода действий и куча других детей по всей округе — нет, ну правда, как такое переплюнуть?

Сейчас он, задорно пиная камешки, как раз шел к одному из друзей. Соломенная шляпа постоянно сползала ему на глаза, поэтому велосипед он заметил слишком поздно.

— Ауч! — разнеслось по округе.

Пока Дин пытался подняться на ноги, неизвестный велосипедист скрылся из виду. Дин только и увидел, что растрепанные черные вихры да еще ярко-синий рюкзак.

— Хм, не видел я тут раньше черноволосых, — задумчиво пробормотал Дин.

У всех детей, которые каждый год отдыхали в деревне, волосы были абсолютно светлыми. Ну, максимум, темно-русыми. Солнце светило здесь очень сильно, и у темных волос просто не было шанса выжить.

— Значит, он здесь недавно, — снова пробормотал Дин в пустоту. — Надо бы познакомиться.

Похвалив себя за догадку, Дин уже почти пошел дальше, но тут его взгляд остановился на дороге:

«У старого дуба в восемь», — гласила оброненная записка.

Обрадовавшись, Дин поднял листок с земли и, не задумываясь, сунул его себе в карман:

— Ха, ну вот и познакомимся!

Дин практически дошел до калитки друга, когда голову пронзила внезапная догадка: записка-то — не ему!

— Вот е-мое, — буркнул Дин, — и как я сразу не догадался-то? Он же, наверное, потерял ее. Надо найти его и вернуть.

Дин любил размышлять вслух.

Но найти — легко сказать! В деревне было как минимум пятьдесят домов, и все — разбросаны по окраинам. Потоптавшись на месте, словно что-то обдумывая, Дин решительно постучал в первую калитку:

— Простите, а Вы новичка здесь не видели?

Добродушная женщина, возившаяся с лейкой, удивленно подняла глаза:

— Какого еще новичка?

— Ну, с вихрами такой, с черными, с рюкзаком ярко-синим. Он записку потерял, я вернуть хотел.

Женщина задумалась, поправляя панамку, но сокрушенно покачала головой:

— Прости, малыш, не припомню. Спроси в другом конце деревни. Кажется, буквально неделю назад там заселилась новая семья.

— Спасибо! — уже на ходу крикнул Дин.

— Простите, а Вы не видели?

— Простите, а Вы?

— А Вы?

Дин бродил по деревне до самого вечера, но так и не добился результата. Где-то никого не было, где-то просто его прогоняли, а те, кто внимательно слушал, к сожалению, ничего не знали.

— Видимо, еще не успели ни с кем познакомиться, — снова вслух размышлял Дин.

Расстроенный, он все так же шел по дороге и снова пинал камешки, а в руках вертел злополучную записку.

— Интересно, он ее уже читал?

Проходя мимо того самого старого дуба, Дин остановился и посмотрел на наручные часы: ровно восемь ноль-ноль. Оглядевшись по сторонам, Дин никого не увидел, и поэтому побрел дальше.

— Видимо, все-таки не читал.

Со стороны горки послышался звоночек. Дин поднял голову, чтобы успеть среагировать, и вдруг широко улыбнулся:

— Нет, все же читал!

Прямо на него ехал тот самый незнакомец. В этот раз он ударил по тормозам вовремя и остановился в метре от Дина.

— Привет! — протянул руку Дин.

— Привет, — удивился незнакомец, но руку все же пожал. — А ты кто такой?

— Дин.

— Очень приятно, Дин, меня зовут Кас. Но все-таки, что ты тут делаешь?

— Тебя ищу, — улыбнулся Дин. — Ты потерял, когда на меня наехал.

С этими словами он протянул Касу записку. Помятую, но до сих пор еще его.

— А... прости, что уехал, — Кас выглядел виноватым. — Очень нужно было домой.

— Ничего страшного, я всю деревню оббегал, так что жить точно буду. А к тебе что, не придут?

Кас обвел взглядом пустоту около дуба и разочарованно вздохнул:

— Видимо, уже нет.

— Тогда давай дружить? Я давно здесь отдыхаю и знаю много клевых мест!

— Давай!

Это лето за городом прошло для Дина куда интереснее.

Название: Хочешь есть – съешь яблоко, не хочешь яблоко – не хочешь есть.
Автор: This is BUMAGA
Бета: This is BUMAGA
Размер: драббл, 504 слова
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, ER (Established Relationship), повседневность
Краткое содержание: С этих слов начались самые сложные две недели в жизни Дина.
Предупреждение: OOC
Дисклеймер: Что с психов взять!

Вернувшись домой после долгой и утомительной работы, Дин тут же направился на кухню. Он знал, что в холодильнике его ждет припрятанная баночка пива. Холодное, с приятной горчинкой, оно так хорошо утоляло жажду. Каково же было удивление Дина, когда, открыв холодильник, он ничего не нашел. Нет, правда. Ровным счетом ничего. Холодильник был абсолютно пустой.

Он открывал и закрывал дверцу снова и снова, надеясь, что все это лишь галлюцинации. Может, работа в душной мастерской так сказалась на нем? Но как бы Дин не старался, продукты в холодильнике так и не появились. Тогда он решил сесть на стул и подождать Кастиэля. Возможно, он знает, куда делись все съестные запасы.

Кастиэль появился довольно скоро. Раскрасневшийся и запыхавшийся, он ввалился на кухню, сгружая на стол тяжелые пакеты из супермаркета.

— Ты знаешь, нас ограбили, — начал Дин, разбирая пакеты.

Кастиэль так и плюхнулся на стул.

— Как ограбили?

— Кто-то подчистую вынес наш холодильник.

Дин заметил, как замешательство на лице Кастиэля сменилось на улыбку, а потом он и вовсе засмеялся в голос.

— Не пугай меня так больше. Это я вычистил наш холодильник.

— Что? Зачем?

— Мы переходим на правильное питание! — ответил Кастиэль, отсалютовав пучком моркови.

— Какого хрена? Я не буду питаться травой!

Это было не первое знакомство Дина с правильным питанием. Его младший братишка Сэмми тоже большой любитель растительности, и если мог бы, то только ей и питался. Но Дин совсем не такой, он любит мясо, да так чтобы посочнее и пожирнее.

— Ты помнишь тот инцидент в постели? Я разговаривал с доктором Барнс, — Кастиэль непринужденно продолжил раскладывать овощи и фрукты на полках, — и она сказала, что возможно это из-за неправильного питания.

— Я тогда вымотался на работе. Ты знаешь, что я пашу как мул, чтобы прокормить нас, и могу позволить себе есть нормальную еду, а не кроличью.

— Это ради твоего блага, правда.

С этих слов начались самые сложные две недели в жизни Дина. Каждый божий день на завтрак, обед и ужин ему приходилось есть овощи. Пареные, вареные, сырые, целые, ломтиками и кружочками. Казалось бы, какое разнообразие, но вкус у всего этого великолепия был один – отвратительный. Иногда перепадало мясо курицы, но, сделанное на пару, без соли и перца, оно было сухим и похожим на жвачку. Однако голод не тетка, и Дину приходилось насильно всё это в себя проталкивать.

Дин не знал, как там со здоровьем, но настроение у него с каждым днем портилось все сильнее и сильнее. Последней каплей стала записка, оставленная Кастиэлем на холодильнике:

«Хочешь есть – съешь яблоко, не хочешь яблоко – не хочешь есть».

— Ну я тебе покажу!

Дин вошел в гостиную и, подхватив читающего книгу Кастиэля на руки, отнес его в их общую комнату, где повалил на кровать. Вскоре комната наполнилась стонами, криками и хлопками разгорячённой кожи о кожу. Они занимались любовью всю ночь, что напомнило им о временах их студенчества, когда они целыми днями могли любить друг друга, не покидая постели. И только когда на часах стукнуло четыре утра, в комнате наступила тишина.

— Теперь-то я заслужил нормальной еды?

— Зас… — Кастиэль сглотнул, переводя дыхание, — заслужил.

@темы: Джен, Авторский фик, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш, G, PG-13

---

8. Головоломки и экшн

[Running with Scissors]

Название: Робин Гуд
Автор:  Running with Scissors
Форма: Арт
Пейринг/Персонажи: Дженсен Эклз/Миша Коллинз
Категория: преслэш
Рейтинг: PG-13
Саммари:

читать

В 2048 году люди давно смирились с тем, что технологии захватили весь мир: они выглядывали с каждого рекламного билборда, каждого поворота, пожирали голодными глазами из каждого темного уголка улицы. И если когда-то человечество наивно полагало, что подобный скачок избавит планету от множества проблем, то теперь оно понимало, что эта надежда была самой большой ошибкой в жизни их предков, так яро двигавших вперед технический прогресс. "Живых" людей почти не осталось, почти все давным-давно заменили свои больные, не функционирующие органы на протезы, стараясь оттянуть свой срок, но железки в большинстве случаев убивали намного быстрее, чем рак в самой запущенной стадии. Местная экология была настолько плоха, а тела людей напичканы различными заменителями, что вскоре они начали просто отвергать любую инородную технику, которую неразумный человек пытался в себя впихнуть. Но не все хотели гнить и дохнуть на улицах современного Майями сити, посему шли на очень многое, чтобы продлить себе жизнь на пару сотен дней. Обычно этим грешили верхушки правительств и послы (это были все те же люди), которые прилетали на Землю с других планет, чтобы заменить свое железное сердце, в прямом смысле этого слова, на настоящее, человеческое, трепещущее в руках и такое чертовски редкое. Этот бизнес быстро поднялся, подпольные клиники моментально превратились в частные, совершенно закрытые, творящие в своих четырех стенах ужасы, которым позавидует любой режиссер данного жанра.

Мир давно прогнил, об этом знали все, но некоторые все ещё верили, что все можно исправить, нужно лишь придумать метод... К таким "счастливчикам" относился Миша Коллинз, лучший детектив в Майямском отделе убийств, который уже второй год расследует чертовски запутанное дело под кодовым называнием "Робин Гуд". Группа людей, или же один человек (это было неясно полиции до сих пор), похищают у высокопоставленных лиц живые, пересаженные им сердца, транспортируя их фактически в пустоту. Никаких следов садизма или же издевательств, все жертвы умирали во сне, даже не почувствовав того, что убийца уже нависает над ними, готовый забрать трепещущее сердце прямо из грудины. Кроме факта похищения сердец, полиция обнаружила крайне странные телефонные звонки, с жалобами на которые обращались местные жители. Ещё бы, готовите вы себе тосты рано утром, собираясь на работу, неожиданно звонит телефон, а там записанное на раритетную кассету сообщение: "Привет! Это Тим из пекарни. Печенье по твоему заказу скоро привезут. Список ингредиентов прилагается... Изучи его внимательно!" и щелчок. Но вы не заказывали никакого печенья, и тем более не знаете никакого Тима, посему вас пугает это до чертиков, потому что фраза: "извините, я ошибся номером", не звучала в этом мире уже около десяти лет. Поэтому, собрав все мужество в кулак, вы идете в полицию, а там вас уже встречает ещё парочка таких же напуганных, как и вы, желающих разобраться, какого черта происходит в их жизни. Никто так и не смог дать напуганным жителям хоть какого-то объяснения, и только один человек в отделе знал, что под прикрытием этих звонков, по подставным линиям, случайным, рандомным жителям, члены группировки переговариваются о своих планах. По данным и вышеперечисленным фактам можно понять, что полиция почти ничего не знала, и детектив Коллинз фактически бился головой о стену уже второй год, забыв про сон, еду и прочие потребности организма, стараясь поймать этих убийц, на счету которых было уже около шестнадцати жертв.

Но как вы думаете, что труднее всего раскрыть профессиональному детективу, который побывал уже почти везде, может, за исключением Лимбо? Верно, собственное дело. Два года Миша ловил самого себя, путая улики, заметая хвостом следы и выкручиваясь, словно змея на сковородке, лишь бы процесс не тронулся с места ни на шаг вперед. И после услышанного, у вас наверняка возникнет вопрос, зачем же все это? Почему Коллинз - и преступник, и правосудие одновременно? А я отвечу вам, что этот человек правосудие с обеих сторон. Живые сердца не появляются из воздуха, их было очень тяжело создать в точности такими же, как оригинал - слишком много инородного материала, который отравленный людской организм отвергал. Тогда возникает закономерный вопрос, как же высокопоставленные личности получают эти самые органы, а ответ на его самый простейший - дети. Огромное количество брошенных, бездомных, но со здоровым сердцем, детей, которых, словно животных, отлавливают частные клиники, чтобы извлечь важный продукт, который можно продать втридорога какому - нибудь послу. Грустная картина, но у ребятишек есть надежда: прямо за дверьми больницы святого Гавриила, которая подбирала умирающих на улице сирот, лечила и по возможности старалась пристроить несчастных. И Миша Коллинзз был одним из тех детей, которого спас мед брат Ричард, работающий в этом госпитале, вытащивший парнишку фактически с того света. Именно этот человек помог Мише устроиться в полицию, именно он поддерживал своего друга, пока не скончался на койке от пулевого ранения в голову. Тогда Коллинз поклялся, что все эти уроды, которые возомнили себя большими шишками и местными божками, заплатят за столь ужасные грехи и эгоизм, ради которого погибло так много невинных. Смерть Ричарда не освещалась нигде, она прошла незаметно для огромного города, но именно она породила радикально-благотворительную организацию "Горячая линия Майями". Со временем Миша собрал вокруг себя нескольких таких же как и он: потерявших близких, отчаявшихся найти справедливость, желающих отомстить. Концепция работы была проста как дважды два: с помощью специализированных медицинских транспортеров "убийцы" перемещали пересаженные детские сердца из носителя в специальные контейнеры для хранения "живых органов" в больнице святого Гавриила. Об этом не знал ни персонал больницы, ни кто либо ещё. Только члены организации. И дело процветало до очередной точки невозврата.

На Землю прибыл очень почитаемый посол с планеты Новый Вулкан-7 для переговоров о положении дел и привлечении сторонних сил для расследования столь страшного дела. Экономика падала, люди по понятным причинам боялись лететь в Майями, и предложение помощи от столь далекой и развитой планеты было очень кстати. Однако как вооруженные силы не пытались скрыть присутствие посла в городе, Миша узнал об этом почти первым, ведь он же сраный полицейский. И если бы посол, в отличии от своего телохранителя, действительно был новым вулканцем, то он бы через несколько дней спокойно улетел обратно на свою планету, но... Все пошло как всегда наперекосяк.

Отель "Бронс" считался лучшим, и прятать посла там было просто фиерически тупо, но никого это, похоже, не волновало, посему "его величество" поселили в роскошный люкс с французскими окнами, открывающими прекрасный вид на ночной Майями. Вот только насладиться им послу предстояло лишь один вечер. В два часа ночи за окном мелькнула темная фигура в ужасающей маске филина, с яркими, чертовски пугающими красными глазами, словно птица постоянно злилась. Тень проникла в номер, элегантно пробралась на кровать, совершенно не замечая ещё одного, не менее важного в этой истории персонажа - Дженсена Эклза, аналитика и телохранителя посла на эту поездку. И когда телепортация была почти завершена, Миша почувствовал на себе хищный взгляд, который пожирал его с ног до головы. Первая встреча самая запоминающаяся, вы ведь знаете? И эти двое запомнили эту бешеную, дикую погоню на всю жизнь. Миша в мгновение ока убирает телепорт, выпрыгивая в окно и цепляясь за металлические каркасы магнитной "кошкой", взмывая вверх, а Дженсен вышибает плечом дверь, оставляя номер с мертвым телом, и на всей скорости взбираясь вверх по лестнице, на крышу, чтобы, выбежав на ровное асфальтное полотно, увидеть воздушный байк, стартующий и уже уносящий своего жуткого владельца прочь.

Именно с этого и началась история Миши Коллинза, детектива, который пожертвовал всем ради справедливости, и Дженсена Эклза, предавшего устои своей планеты ради того, в ком увидел целый мир.

Большой размер

@темы: Пре-слэш, Running with Scissors (Ножницы 2017), Рисунок, PG-13

---

Каменщики. День 8. "Головоломки и экшн"

[Фривольные каменщики]

Название: Переоценка ценностей имени Сэма Винчестера
Автор: Baibaba
Оригинал: Where Overreaction Meets Sam Winchester And They Live Happily Ever After, запрос отправлен
Переводчик: Фривольные каменщики
Размер: миди, 5586 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: детектив, ромком
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: вольный перевод, сомнительный юморок
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете
Саммари: Внезапно Дин начинает питаться только здоровой едой, и окружающий мир (то есть, Сэм) к этому совсем не готов.
Скачать: doc, pdf, epub

Обычная еда в рационе семьи Винчестеров и Кэмпбеллов – это еда, когда-то бывшая живой, обернутая едой, тоже когда-то бывшей живой. Их диета включает в себя красное мясо, белое мясо, а также все когда-то плававшее в море. Подсчитывать калорийность еды – ересь, их семья никогда даже не рассматривала этот вопрос всерьез. Сэм всегда думал, что именно эта роскошная диета погубила их дедушку Сэмюэля, отдавшего богу душу около десяти лет назад; он ушел, прижав руку к сердцу, а рот забив обжаренным до золотистой корочки цыпленком.

Жена Сэмюэля, Диана, всегда вспоминает этот день с особенной нежностью. Она говорит, что тот умер на полный желудок, и нет более счастливого момента, чтобы отдать концы, чем такой. Сэм в ответ на это всегда закатывает глаза и прокручивает в голове мысль, что Сэмюэль не умер бы так рано, если бы не ел до ужаса вредную пищу добрых сорок лет своей жизни.

Сэм оставляет эту мысль при себе.

Сэмюэль умер быстро, оставив после себя идеальной формы эмоциональный шрам на душе у Сэма; тот саднит каждый раз, когда Сэм рассматривает стол, заставленный жирными мясными блюдами и густой подливой. Как-то раз отец Сэма, Джон, залившись лишней бутылочкой пива – что случалось с ним не так уж и редко, – воткнул соломинку в маленький голубой соусник, передававшийся в их семье из поколения в поколение, и выпил все, словно это был особенный деликатес на столе бабушки Дианы.

Короче говоря, образ питания семьи Винчестеров и Кэмпбеллов – ужасен. Уехав в Стэнфорд, Сэм меняет делающее его семью счастливой картофельное пюре (на одну треть состоящее из картошки и на две трети – из масла и всех остальных продуктов) на салаты и аккуратные шницели. Иногда его девушка Джесс готовит тофу на гриле с кусочком масла сверху. Сэм будто не ел ничего жирного раньше. Его тело никогда еще не было таким здоровым.

Если бы у сердца Сэма были ноги, оно радостно подскакивало бы на месте.

На вечернем воскресном ужине, традиция которого приходит примерно из того же времени, что и тот самый голубой соусник, Сэм как всегда наполняет тарелку листовым салатом и сочными помидорами и выбирает рыбу на гриле, отказываясь от стейка со слоем жира в качестве бонуса. Теперь мама готовит все это специально для него; она признает поражение спустя год – все это время он приносит с собой еду в идиотских контейнерах.

Как и всегда, напротив сидит его брат Дин, и перед ним традиционно стоят сразу три наполненные разной едой тарелки, от содержимого которых сердце Сэма периодически пускает слезы.

Ключевое слово во всей этой ситуации – «обычно». Обычно Дин первым набирает себе зажаренную до хрустящей корочки еду. И обычно Сэм мысленно читает панегирик своему безвременно почившему брату, который отойдет в мир иной от острой сердечной недостаточности. Обычно Дин активно поддерживает семейный выбор еды, описанный в их собственной поваренной книге.

Слово «обычно» нужно написать полужирными буквами, подчеркнуть и окружить указывающими на него светящимися неоновым стрелочками.

Но в это воскресенье Дин сидит лишь с одной тарелкой, полной салата. Без единого кусочка мяса. Ни капельки соуса рядом. Ни одной порции жирного или жареного мяса, оскверняющего тарелочный фарфор.

Конечно, это замечает не только Сэм. Но он один думает, что это изменение к лучшему.

Все за столом внезапно затихают. Присутствующие члены клана Винчестеров и Кэмпбеллов разом перестают класть в свои рты порции жирной еды и глазеют на Дина и его тарелку, где отсутствует то, что, как Сэм знал, семья считает «настоящей едой». Дин похож на оленя в свете фар.

Сэм пожалел бы Дина, если бы тот не высмеивал его привычки в еде на протяжении последних лет пяти.

Мама первой нарушает тишину. Она кладет руку ему на плечо, а другой протягивает заполненный до краев соусник с дымящейся подливой.

– Милый, ты в порядке? – заботливо спрашивает она тем самым тоном, каким встретила три года назад Сэма, вернувшегося домой с лихорадкой и едва не кипевшим от температуры. В ее голосе звучит глуповатая надежда, что она выходит его и вернет к жизни.

Дин испытывает такой же шок, как и остальные за столом. Его взгляд мечется от бабушки Дианы, которая смотрит на него словно на предателя, на другой конец стола, где Джон, потягивая пятидесятилетний виски, поднимает брови чуть не до самых волос. В конце концов Дин останавливается на Сэме и беззвучно спрашивает: «Какого черта?».

Сэм качает головой, размышляя, как бы ему передать в ответ: «А чего ты хотел после двадцати с чем-то лет поедания нездоровой пищи?».

Когда-то в детстве он думал, что они с Дином могут общаться телепатически. Он до сих пор до конца не уверен, что они на самом деле не могут этого делать.

Дин кивает ему и смотрит на Мэри.

– Мам, я в порядке. Просто хотел… – Дин замолкает, и Сэм шокированно понимает, что тот не знает что сказать. Обычно Дин придумывает вранье на ходу и так быстро, что у Сэма просто кружится голова.

Но возвращаясь к теме – сегодня слово «обычно» не в тренде.

Сэм добавляет:
– Мам, он проспорил.

Дин кивает и улыбается так, как делает всегда, когда хочет успокоить Мэри.

Джон смеется. Бабушка Диана продолжает передавать тарелки с картофельным пюре, заправленным огромным количеством масла, и Дин возвращает одну обратно. Кристиан и Гвен качают головами и интересуются, «куда он влез» на этот раз. Марк погружается в поедание своей порции, как всегда игнорируя все вокруг.

Мэри с сомнением смотрит на Дина с Сэмом, когда они решительно избегают ее взгляда.

А Сэм собирается раскрыть покрытую мраком тайну.

***

Расставшись с Джесс и закончив Стэнфорд, Сэм переезжает обратно в семейный дом в Лоуренсе. Дин предлагает пожить с ним, но делить квартиру с братом не вписывается в планы Сэма. Все выходит так, что он все равно практически живет у Дина и видит его каждый день. Они обедают и ужинают, а иногда и завтракают вместе.

Сэм хочет научиться жить один, без потрясающей девушки, на которую мог бы положиться. Несколько недель подряд возвращаясь домой, он не понимает, что становится зависимым от Дина.

Это странное открытие доставляет Сэму легкое недовольство. Однако он справляется с этим ощущением и посылает его подальше, потому что без помощи Дина он не смог бы получить работу в хорошей фирме, и ему, скорее всего, не удавалось бы вставать по утрам с мыслью, что в конце концов все станет хорошо. Черт, возможно, он вообще не стал бы вылезать из кровати.

Все это делает растущие изменения в Дине более важными для Сэма.

***

Это не начинается постепенно – нет, все случается словно кто-то щелкает выключателем, и вот перед ним уже Бизарро-Дин, который без жалоб ест здоровую еду и не изображает при этом рвотные звуки.

Они ужинают в кафе напротив юридической фирмы Сэма. Здесь они бывают довольно часто, и обычно на обеде. Эта кафешка – одна из немногих, где подают гамбургеры и курицу-гриль, не напичканную консервантами и солью. Это место Дин неоднократно называет «хипстерским» и «инди-хренью».

Однако гамбургеры там настолько вкусные, что затыкают Дина на целых сорок минут. Сэм бы поаплодировал тому количеству лицемерия, но по случайному совпадению сегодня следующий день после воскресенья, когда слово «обычно» теряет свое значение в контексте отдельно взятого Дина Винчестера.

Официантка Бекки знает их по именам. Каждый раз она машет им, призывая сесть в ее часть кафе. Сэм ощущает себя невероятно неловко, когда она приносит еду, уложенную в форму сердца, подмигивает ему и дышит чуть тяжелее обычного. Но он по крайней мере знает, что она не плюнет ему в еду или не добавит туда слишком много соли.

Бекки улыбается им, счастливо здоровается и приносит их обычные напитки – диетическую «Пепси» для Дина и апельсиновый сок для Сэма.

– Что принести вам сегодня? Как обычно? Что скажешь, Сэм? Не хочешь что-нибудь попробовать? – она не улыбается, как обычно, но умоляюще смотрит на него. Сэм выдавливает улыбку, которая, как он знает, граничит с нервным тиком.

– Все как обычно, спасибо, Бекки. – Он возвращает ей меню и отпивает немного воды.

– Мне цыпленка на гриле. – Дин протягивает ошеломленной Бекки меню. У Сэма полный рот воды, и он старается на рассмеяться.

– Ты уверен? – колеблется Бекки, словно плохо его расслышала.

Дину явно неловко.

– Да, я уверен. Спасибо, что приглядываешь за мной, дорогая.

– Ты целый год заказывал чизбургер с беконом.

– И? – настаивает Дин. Сэм видит, что Дин готов в ярости сбежать из кафе и довести перед этим Бекки до слез.

– Просто… – та запинается и приобретает смиренный вид – такой Сэм ее никогда не видел, особенно с Дином.

– Что? Я не могу заказать что-то другое?

– Нет, просто… Это просто… Эм. – Она замолкает и отступает, прижимая меню к груди и разворачиваясь к соседнему столику.

– Да какого черта, – Дин трет шею сзади; в этом движении Сэм мгновенно угадывает его смущение. – Нельзя уже без допроса заказать порцию цыпленка?

– Судя по всему, нет, – бормочет Сэм. – Только не бесись, а расскажи, почему ты не уплетаешь за обе щеки очередной фаст-фуд?

Дин смотрит на него тем взглядом, который ловит на себе каждый день все двадцать шесть лет жизни. В ожидании Сэм смотрит на Дина.

Дин не выдерживает первым и переводит полный ненависти взгляд на закрученные в салфетку столовые приборы. Ожидание для Сэма не в новинку. Если бы он мог подсчитать, сколько времени провел в этом состоянии, то не удивился бы, если получится целый год жизни. Он умеет ждать. Великолепен в этом.

«Что с тобой происходит?» – мысленно спрашивает он у Дина, который старательно его избегает, хотя и сидит в трех футах. В голове проносится смутная идея – должны ли они смотреть друг на друга, чтобы читать мысли.

Возникшая догадка кажется одновременно ужасающей и совершенно реальной.

– Ты не болеешь? Нет?

Дин вскидывает голову и кажется таким же озадаченным, какой недавно была Бекки.

– Чувак! Нет, дело не в этом.

Сэм задумывается сильнее, хотя и знает, что Дин пытается его успокоить. В конце концов, это действительно была вполне очевидная причина для такой резкой смены привычек.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем. Серьезно, Сэмми. Давай без допросов.

– Это неважно, Дин. – На самом деле – да, важно. – Просто интересно. Вчера на ужине ты ел только салат. Ты же его даже не любишь! Ты не взял ни кусочка бабушкиного яблочного пирога. Не думаю, что кто-то на земле сильнее тебя любит яблочный пирог.

Дин скрещивает руки на груди. Сэм понимает, что ему пора сворачиваться.

– Не знаю, что ты хочешь услышать.

Дин произносит это так же, как Джон, когда закрывает тему. А Дин нечасто копирует отца – все же он больше похож на Мэри, по-матерински заботливый и желающий накормить Сэма до отвала. И всякий раз, когда Дин становится похожим на Джона Винчестера, Сэму хочется встать и уйти.

Скажет ли он это когда-нибудь Дину? Нет, даже если телепатия существует.

Сэм вздыхает.
– Просто скажи, почему ты изменился так внезапно. Я не помню, чтобы в последние лет десять ты ел фрукты.

Но вот Дин снова смотрит в окно и делает вид, что оглох. Бекки приносит тарелку с выложенными в виде кривоватого сердца яичным омлетом.

***

«Тренируюсь с одним парнем, увидимся завтра».

***

Дин отменяет их встречи.

Впервые за год после возвращения Сэма в Лоуренс Дин отменяет их встречи.

Сэм знает, что это не должно его удивлять. Дин привлекателен – да, он действительно выглядит как модель, и эта мысль посещала Сэма несколько десятков раз в подростковом возрасте.

Но все же.

Сэм заказывает тайской еды из ресторанчика неподалеку от офиса и задерживается на работе.

***

На ланч Дин ест фруктовый салат.

Сэм не может отвести взгляд.

Бекки стоит позади и смотрит, как Дин уплетает кусочки манго и ананаса. Чак – шеф-повар – выглядывает из кухни спросить, что происходит.

– Это на тебя не похоже, – говорит он и быстро ныряет обратно через двойные двери, когда Дин бросает на него убийственный взгляд.

Сэм думает, что если бы они были в книге, то автор в этот момент был бы под кислотой.

***

Изменения всегда бросаются в глаза. Просто в какой-то момент кто-то замечает, что все иначе. Сэм делает это прямо сейчас. Во-первых, Дин ест здоровую еду – Сэм не видел, чтобы тот съел хоть одну картошку фри или любую другую жареную еду за последний месяц. Во-вторых, Дин занимается чем-то и не делится этим с Сэмом.

После пятого звонка от Мэри, обеспокоенной поведением Дина, Сэм едва не поддается искушению проследить за ним.

К счастью, Сэм этого не делает. В нем все еще живы моральные установки, согласно которым он не будет сталкерить за собственным братом. Хотя он и совершенно уверен, что Мэри готова нанять частного детектива. Она всегда реагирует слишком остро.

Хорошего воспитания Сэму хватает, чтобы взять запасной ключ от квартиры Дина и проверить ее на предмет улик или догадок. Все серии «Она написала убийство» и «Пуаро» сливаются в одну кульминационную точку, когда он прокрадывается из гостиной в кухню. Самая большая улика – холодильник.

Фрукты. На каждой полке – фрукты. Овощи. И господи боже, обезжиренный йогурт?

Сэм на полном серьезе задумывается над тем, что Дин поменялся телами со своим повернутым на здоровом образе жизни клоном. Куда подевался его настоящий брат?

Вот в чем вопрос, как говорится.

Перед уходом Сэм проверяет, что положил все на свои места – Дин всегда параноит на эту тему, – и замечает лежащий на зарядке рядом с ноутбуком невинно забытый мобильник Дина.

Если кто-то спросит, Сэм скажет, что ушел и мучился виной еще несколько часов из-за того, что пробрался в дом своего брата. Но никто не спросит Сэма и никто об этом не узнает.

В реальности характер всегда проявляется ярче, и Сэм знает – если бы на его месте был Дин, то во-первых, он бы в очередной раз сравнил Сэма со снежным человеком, а во-вторых, проверил бы историю браузера – «на всякий случай».

Прочитанное сообщение не особенно помогает раскрыть тайну внезапной диеты Дина, но зарождает другой вопрос – с каких пор Дину нравятся парни?

Тут не скажешь, что дело становится запутаннее. Однако все к этому идет.

Укладывая телефон обратно на стол под тем же углом, Сэм мечтает стать Джессикой Флетчер. Тогда все стало бы намного проще.

***

Сэм все больше и больше времени проводит в офисе.

Он вынужден обедать со своим боссом, Габриэлем, потому что Дин оказывается слишком занят.

Габриэль Новак, один из старших партнеров «Новак энд Милтон», на ланч предпочитает десерты и шоколадное фондю со шведского стола, а потом списывать все это на деловые расходы. Против Габриэля пять раз возбуждали дело о сексуальном домогательстве. Он выиграл все суды.

Сэм часто задается вопросом, было ли так потому, что тот платил судьям. Габриэль не мог не домогаться тех женщин и одного несчастного стажера. Он флиртовал и с Сэмом и, стоит сказать, делал это как никто прямолинейно.

Сэма до сих пор передергивает от воспоминаний о Габриэле, размазавшем шоколад по губам и просившем Сэма его слизать.

Однако он не хочет есть в одиночестве, и выбор у него между Габриэлем и Руби с нижнего этажа, с которой он предпочел бы не общаться. У нее был какой-то пунктик на кровь, и Сэму думать об этом совсем не хотелось.

– Что тревожит тебя, малыш Сэмми? – Габриэль плюхается на сиденье рядом; в руках у него большой кусок шоколадного кекса. Сэм изо всех сил сдерживает себя, чтобы не отшатнуться при виде летящих изо рта босса крошек.

– Ничего, – отрезает он в надежде, что сегодняшний день, по мнению Габриэля, не требует разговоров. Конечно же, это не так.

Габриэль вздергивает бровь и наклоняется вперед, локтями опираясь о стол и вкрадчиво улыбаясь.

– Что-то у тебя случилось. Давай. Я же не только твой невероятно привлекательный и богатый начальник, но и друг тоже. Сексуальный, щедро одаренный друг.

– Мне пора записывать наши разговоры.

– Оу, Сэмми, не знал, что ты настолько любишь мой голос. Меня это заводит, шалунишка, – Габриэль обмахивается вилкой.

– Не называй меня «Сэмми».

Габриэль вздыхает и отправляет в рот очередной кусочек кекса.

– Сэмми, у тебя самые ужасные манеры на свете.

– Говорит мне человек, которого вышвырнули из зала суда после подката к судье, – бормочет Сэм, все глубже закапываясь в стопку документов.

– Эй, мы же встречались. Она сама виновата, что смотрела на меня тем своим похотливым взглядом.

Сэм кивает, рассеянно покусывая кончик ручки. В этой повестке где-то закралась ошибка. Он проверяет имена свидетелей и вписывает нужное, пытаясь игнорировать издаваемые при поедании кекса звуки. Габриэль громкий и неприятный, Сэм слышит, как тот глотает и облизывает губы, словно вокруг расставлена идеальная звуковая система.

Ему не стоило бы скрывать свое растущее раздражение.

– Что за чушь на этот раз скормил тебе твой задницеголовый брат?

Сэм замирает.
– Дин был здесь?

Габриэль медленно кивает.

– В этом здании?

– Да.

– Сегодня?

– Да.

– Дин? Мой брат?

– Я в двух шагах от тебя, неужели ты меня не слышишь?

Сэм берет свою сумку и широкими шагами выходит из офиса, игнорируя Габриэля.

***

Офис Дина в университете пуст, но не заперт. Профессор Бобби Сингер, который делит кабинет с Дином и практически вырастил их с Сэмом, сидит на своем месте; его рот набит болонской колбасой и майонезом. Сэм старается не морщиться.

– Он только ушел, – говорит Бобби.

– Ты знаешь куда?

Бобби удивленно вскидывает бровь:
– Вы разве не обедаете вместе каждый божий день?

– Он отменял наши встречи. – Сэм качает головой.

Бобби откладывает сэндвич и вытирает причудливой салфеткой следы майонеза. Сэм отважился бы назвать ее рюшечной, но предпочитает промолчать.

– Есть идеи, почему он делал это? – спрашивает Сэм.

– Знал бы я, – Бобби делает паузу и бросает на Сэма очень знакомый взгляд. Истоки его уходят в девяностые, когда Сэм случайно застукал как Дин играл в гараже с инструментами Бобби. Под этим взглядом Сэм должен был вести себя как хороший мальчик и все рассказать.

– Ты не замечал, что он ведет себя странно?

– Ты про еду?

– Я сомневаюсь, что видел хоть каплю жира в его меню за последние пару недель. Он ведь не заболел, правда? Молча страдать – это в его стиле, – говорит Бобби.

Дин – мученик?

Звучит как стремная шутка.

– Мне он ничего не говорил. Он вел себя странно, да? Не только я это заметил.

– Он стал… – Бобби подбирает слово, – отстраненным.

Сэм кивает. Когда Дину удавалось пообедать или поужинать с ним – даже в воскресенье, – в его взгляде было что-то далекое. Дин казался более довольным жизнью.

– Он упоминал… – Сэм останавливается. Он не станет тем младшим братом, который сделает за старшего каминг-аут. – Он не говорил ничего о том, почему вдруг резко взялся за свое здоровье?

– Как я уже сказал, без понятия. Выглядит, будто кто-то переключил его, – Бобби вздыхает. – Я не знаю, стоит мне радоваться или нет, что ему не придется делать шунтирование в сорок лет.

– Наверное, порадоваться, – говорит Сэм, передвигая свою сумку.

– Да, – фыркает Бобби. – Давай будем надеяться, что он не пойдет дальше. Сейчас все уже достаточно странно.

***

Сэм планирует.

Это несложно. Он всегда был умником. Он ходил в Стэнфорд. У него была полная стипендия. Ну, он чувствовал себя самым умным, пока Дин не закончил магистратуру по инженерии.

Теперь Дин может спокойно и без оглядки говорить, что он более взрослый и эмоционально развитый.

Поэтому Сэм подключает свой свободный и самостоятельный мозг для выяснения, чем же все-таки занимается Дин и самое важное – зачем он делает то, что делает. Сэм призывает интеллектуальный дух великой Джессики Флетчер.

Лучшее, что приходит ему в голову, – сходить к Дину домой. Сэм проверяет – запасной ключ при нем.

***

Кожа.

Везде кожа.

Дин на диване, где часто ночевал Сэм, стоит на коленях, наклонив голову, тяжело дышащий и потный, позади него стоит какой-то парень и… О нет, спасибо.

Сэму удается выдавить «О боже!» и захлопнуть входную дверь в квартиру. Стоя в коридоре, Сэм отчетливо слышит чертыханья Дина и… звук надеваемой одежды.

Почему он не услышал их до того, как ворвался?

Что он скажет Дину – он не представляет. На самом деле план был такой – он вламывается к Дину и напрямую спрашивает, какого черта происходит. Застать его за сексом никак входило в план Флетчер, в основном потому, что Сэм не представлял, что такое возможно.

Сэм не впервые застукивает своего брата – этим случаям явно набирается двузначное число.

Открывается дверь, и Сэм приветствует Дина в том виде, каком он бывает, если прервать его посреди секса, – покрасневший, с растрепанными волосами и футболкой задом наперед, с расстегнутыми штанами, но хотя бы в них – и за это спасибо.

– Не хочешь сказать, что происходит, Сэм? – шепчет Дин, переводя взгляд с него на закрытую дверь, которую все еще держит за ручку. Скорее всего, чтобы тот загадочный парень внезапно не ушел.

Сэм открывает рот и закрывает его.

***

Загадочного парня зовут Кастиэль Новак, он подрабатывает в фирме Сэма, Габриэль – его старший брат.

Они ни капли не похожи. Кастиэль – высокий и худой, и в отличие от Габриэля не вызывает отвращения. Может, они усыновленные?

Одно про Габриэля Сэм знает точно – тот та еще задница. К сожалению, он очень многое знает про Кастиэля. Слишком многое.

Сэму требуется некоторое время для полного осознания новой информации. Дин ведет его в кухню, усаживает за маленький столик, но этого Сэм не осознает.

Кастиэль смущен, но далеко не так сильно, как сидящий рядом с ним и потирающий шею Дин.

Тишина становится тревожной, но не Сэму ее нарушать.

– Мне жаль, что тебе пришлось терпеть Габриэля. Он бывает немного… надоедливым, – прерывает молчание Кастиэль.

– Мудаческим подходит больше, – бормочет Сэм.

Кастиэль издает смешок; Сэм видит, как Дин улыбается.

– Так… – начинает Дин, встречаясь с ним взглядом, – почему ты решил, что вломиться сюда – хорошая идея? У тебя же не начались снова эти твои видения?

Сэм поправил бы, что это называется «телепатия», а не какие-то психические предчувствия. А Дин должен бы это знать, потому что они читают мысли друг друга.

Сэм молчит. Однако мысленно называет Дина идиотом.

Дин закатывает глаза.

– Говори вслух. Я знаю, что ты умираешь как хочешь сказать что-то тупое.

– Ты просто вел себя… по-другому. Недавно. И я хотел узнать почему, – быстро выговаривает Сэм, пытаясь оставить все таким же неясным. Он не уверен, какую роль во всем этом играет Кастиэль. – Вы давно встречаетесь?

Дин бросает взгляд на дергающего за свободную нитку на своем плаще Кастиэля.

– Почти два месяца. А что?

И это, конечно же, и есть причина его здоровой диеты. Великие герои детективов были бы посрамлены.

Но все равно это не объясняет причину – почему Дин внезапно поменялся?

– В это же время ты начал есть курицу на гриле и фрукты и отказываться от вредной еды.

Кастиэль отрывает взгляд от плаща и напряженно смотрит на Дина.

Покрасневшего до ярко-красного оттенка Дина. Левый глаз у него дергается.

– Дин, – с благоговением произносит Кастиэль и кладет тому руку на плечо. Внезапно Сэм осознает, что прервал секс двух взрослых мужчин и что они очень, очень близки.

– Знаете что? Думаю, мне пора. Увидимся в воскресенье? – говорит Сэм, но его никто не слышит. Дин смотрит на Кастиэля, Кастиэль смотрит на Дина, и все очень быстро идет к тому, от чего Сэм их оторвал.

– Точно, – говорит он, берет стоящую у двери сумку и сбегает.

Вопросы подождут.

***

Воскресные ужины в семье Винчестеров-Кэмпбеллов всегда означают, что этим вечером случится что-то большое. Сэмюэль умер во время одного из таких значимых вечеров. Несколько месяцев назад Гвен, отказавшись от привычной стопки водки, объявила о своей беременности. Тот вечер также запомнился громким спором на тему стоит ли ей выходить замуж за отца ребенка. Гвен отклонила и это предложение тоже.

А сегодня вечером Дин приводит домой своего парня.

Сегодня Джон чуть пьянее обычного, а Мэри просто смущена. Сэм задается вопросом, спорила ли она на внуков от Дина. Шансы, что от него залетит какая-нибудь девушка, всегда были высоки.

Кастиэль сидит справа от Дина и слева от Джона. Он не пробует ничего из жирной еды и мяса – его тарелка полна салатных листьев, лука и помидоров.

– Я вегетарианец, – объясняет он Мэри. Диана кажется разочарованной и приканчивает вторую порцию стейка. Джон обновляет бокал, наливая двойную порцию бурбона, и выпивает ее залпом.

– Чем ты занимаешься, Кастиэль? – спрашивает Мэри и кладет ладонь Джону на плечо.

– Я детектив, расследую убийства.

– Серьезно? – наверняка не только Джон из присутствующих за столом удивлен; впервые за весь вечер он переводит взгляд с тарелки на Кастиэля.

– Погоди, – говорит Сэм, – я думал, ты работаешь в фирме вместе с Габриэлем?

Кастиэль кивает.

– Так и есть. Помогаю ему с несколькими делами.

– Там вы познакомились с Дином? – спрашивает Гвен, протягивая перед Сэмом руку за чашкой с горохом.

– Нам действительно нужно это делать? – говорит Дин и горбится.

– Детка, – отзывается Кристиан с полным ртом картошки. Дин толкает его в плечо.

Кастиэль наклоняет голову.
– Он ждал Сэма со встречи, и я не мог не заговорить с ним. Он казался невероятно раздраженным.

Дин смеется.

– Зачем ты со мной заговорил, если я психовал? – спрашивает Дин с нескрываемым смущением, но искренней усмешкой.

– Я подумал, ты работал там. Габриэль все время говорит, что мне нужно больше общаться вне участка. Ты выглядел таким же раздраженным, каким был я.

– Вы двое точно подходите друг другу, – сухо отмечает Диана, потягивая свой напиток.

– Думаю, стоит его поблагодарить, а? – предлагает Дин.

Кастиэль качает головой.
– Он и так слишком самодовольный.

С этим Сэм горячо соглашается.

– Ты знаешь Руфуса? Он не подстреливает больше подозреваемых? – спрашивает Джон. Сэм уверен, что отец упускает из виду тот факт, что Кастиэль Дину не просто друг.

Однако он хотя бы знает о его существовании.

И может ли кто-то из них просить о большем?

***

Стоя во дворе, Сэм протягивает Дину бутылку пива. Кастиэль сидит в доме и обсуждает с Джоном нового начальника участка, а Мэри порхает около них, неуверенная, как принять гей-увлечение собственного сына.

– Можем мы поговорить начистоту? – начинает Сэм. Дин громко и горестно вздыхает.

– Да, дай угадаю, – смотрит в ответ Дин, – тебе интересно насчет еды.

Сэм кивает. Внутри растет ожидание. Неделями он шел к этому моменту.

– Это из-за Кастиэля, верно?

Дин делает долгий глоток.

– У него диабет. Ему нельзя есть много разной еды.

Сэм не знает, разочаровывает его это или нет.

– То есть ты не умираешь или не думаешь насчет того эффекта, что дает вредная еда? Что ты бы умер к сорока годам, если бы продолжил?

Дин смеется.

– Разве я когда-нибудь парился насчет того, что я ем?

– Ну, сейчас ты делаешь это, – Сэм перекрещивает руки на груди, удерживая бутылку кончиками пальцев.

– Я не смогу красиво это объяснить, но он должен следить за тем, что ест. Я думаю, что просто поддерживаю его? Все эти отношения мне в новинку.

– Это на самом деле… – Сэм подбирает правильное слово, потому что Дин редко настолько откровенен, – мило.

– Перестань, – обрывает его Дин. Сэм не может сдержать улыбку.

– Я думал, ты умираешь от чего-то ужасного. Черт, у меня даже была версия, что ты поменялся с клоном, которые любит злаковые батончики. А ты на самом деле просто влюбился.

– Никогда не знаешь, откуда тебе прилетит, – Дин поднимает руку и сжимает кулак.

– Ты знаешь его сколько, около двух месяцев? И уже изменил привычки питания. Это должно быть как-то связано. – У Сэма то же самое было с Джесс. Нескольких минут разговора ему хватило, чтобы все понять. Возможно, это их семейное отличие.

– Мне он нравится, – признается Дин, пожимая плечами и оглядываясь на дом через заднюю дверь.

– Знаешь, я действительно бесился, когда ты стал отменять наши встречи.

– Прости за это. У него дикий график.

Да, должно быть, сложно встречаться с детективом. Одна надежда, что в телесериалах все показано иначе. Дин не похож на обычную девицу, разница как минимум в этом.

– Кажется, слово «обычно» потеряло весь свой смысл, – говорит Сэм. Дин согласно мычит.

– Мы живем в ненормальном мире.

– Я не думаю, что это странно, когда тебе нравятся парни, Дин, – хмурится Сэм.

– Так ты и думаешь. Черт, даже я так думаю.

– Не надо. Потому что это нормально. Все в порядке. Я рад за тебя.

Дин кидает на него странный взгляд.
– Я уже пережил свой гей-кризис и не планировал еще один.

Сэм этого не помнит.

– Когда это было? Я запомнил бы терзания Дина Винчестера насчет того, любит он члены или нет.

Дин фыркает.
– Давно было, Сэмми. Забудь про это.

– Хорошо, – Сэм ставит пиво на пол и поворачивается к Дину.

– Могу я кое-что попробовать?

– Валяй.

Сэм кладет ему руку на плечо, так что они смотрят друг другу в глаза. Глаза Дина широко открыты – он совершенно не понимает, что происходит.

Сэм убеждается, что они смотрят друг на друга.
– Не отводи взгляд, – тихо предупреждает он.

– Это очень по-гейски, – бормочет Дин.

– Спать с парнями – это тоже очень гетеросексуально.

– Заткнись.

Все дольше глядя Дину в глаза и с каждой секундой ощущая все больший дискомфорт, Сэм думает: «Ты слышишь меня?».

Дин кажется пораженным и еще шире распахивает глаза. Он вздрагивает и останавливается, чтобы что-то сказать.

– Чувак, как ты смог сказать это с закрытым ртом?

@темы: Перевод, Фривольные каменщики (Камень 2017), Слэш, PG-13

---

Высадка пятая. Пещера сладострастия (Кроличья нора)

[This is BUMAGA]

Название: Хочу тебя видеть
Автор: This is BUMAGA
Размер: драббл, 600 слов
Пейринг/Персонажи: Дженсен/Миша
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, ER (Established Relationship), PWP
Краткое содержание: ...а со всех сторон на них смотрели зеркала. С тех пор Дженсен не может по-другому. И Миша это знает.
Предупреждение: Кинк, вестимо, и одно нецензурное слово
Дисклеймер: Что с психов взять!

— Я хочу видеть, как ты дрочишь.

Дженсен произносит это слишком обыденно, но Миша знает, что все это — напускное. Дженсен горит от нетерпения, задыхается от бездействия, и почему-то ему хочется повиноваться. Рука сама ложится на полувставший член, и даже в сумраке комнаты заметен блеск зеленых глаз. Но Миша не спешит.

— Миша, — повторяет с нажимом Дженсен. — Я. Хочу. Видеть.

Миша тихо усмехается как-то по-своему, по-особенному, и наконец-то проводит вверх-вниз по члену. Так, чтобы было видно головку.

В тишине комнаты раздается судорожный вздох:

— Блядь, Миша!

Они познакомились ночном в клубе еще много лет назад. Миша Коллинз — тот еще Казанова, который каждую ночь искал себе приключений. Дженсен же тогда забрел в тот клуб ненароком, сбегая от личных проблем.

— Миша, пожалуйста, быстрее!

Спусковой крючок уже давно сорван, и Дженсен больше не прячет заинтересованность. Он с рваным дыханием смотрит на движения Миши, одновременно надрачивая и себе.

Ночь их знакомства была полна выпивки и сумасшествия. Виски, музыка, танцы до изнеможения, после — обшарпанный туалет. Холодный кафель будоражил горячую кожу, а со всех сторон на них смотрели зеркала.

С тех пор Дженсен не может по-другому. И Миша это знает.

— Сейчас, еще чуть-чуть, потерпи.

Сумрак комнаты становится все гуще, а Миша все еще расставляет зеркала. Он чувствует, как Дженсен смотрит, как любуется каждой клеткой его кожи. И чувствует, как тот боится, что не успеет до тех пор, пока все не погрузится во тьму.

Закончив с подготовкой, Миша вновь поворачивается к Дженсену, и Дженс не знает, куда смотреть. Со всех сторон его окружает любимое тело, сразу целиком и полностью. Крепкие бедра, точеный подбородок, причудливые вихры черных волос. Широкая грудь мерно вздымается от дыхания, и где-то в ней гулко бьется сердце.

— Я хочу видеть, как ты дрочишь, Миша, — опять повторяет Дженсен.

Миша снова смеется и раздвигает колени, усаживаясь на свои пятки. Он размашисто водит вверх-вниз по члену, неотрывно наблюдая за Дженсеном. Щеки Дженса горят, словно алые флаги, и с губ срываются тихие стоны. Его плечи дергаются, дрожат от удовольствия, а сам он уже в исступлении.

— Дженс, — зовет его Миша. — Я хочу, чтобы ты меня взял.

Руки Дженсена сильные, ловкие, поэтому он без труда поворачивает Мишу к зеркалу. И снова теряет дыхание.

Невыносимо видеть все это великолепие. Помутневшие от желания глаза приковывают, так и жгут, словно горячие угли. Рот расслабленно приоткрыт, и все еще видно, как бессознательно дергаются губы. В боковых зеркалах видны любимый профиль и изгиб тела, словно у грациозной кошки.

Крышка тюбика с лубрикантом шумно катится по полу и теряется где-то под кроватью. Холодная смазка на миг выдергивает в реальность, но голос Миши возвращает все обратно:

— Дженс, пожалуйста, я готов.

Миша знает, что Дженсен любит повиновение точно так же, как любит огромные зеркала. И беззастенчиво этим пользуется.

Палец, второй, третий — им нет особой нужды в растяжке. Но так надо, чтобы Дженсен мог видеть, мог трогать, мог сполна любоваться своим мужем. Несмотря на все это, член входит слишком неожиданно, и с губ Миши срывается вздох.

Дженсен двигается сильно и быстро. И не отрывает взгляда от зеркала.

Он смотрит, как еще больше наливается Мишин член, и смотрит, как сам трет его рукой. Смотрит, как при каждом шлепке яиц о задницу Миша рвано выдыхает от удовольствия. Смотрит, как белеет от давления кожа на груди там, где он держит Мишу. Смотрит, как напрягаются все его мышцы, когда Миша близок к оргазму.

Смотрит, смотрит, смотрит...

Тьма давно уже поглотила комнату. Миша лежит, подложив руку себе под голову, и в упор смотрит на Дженсена. Дженсен отвечает ему тем же.

— Ты знаешь, что ты потрясающе красивый? — произносит Дженсен, чуть улыбаясь.

— Знаю, — отвечает Миша. — И вовсю этим пользуюсь, если ты не заметил.

Дженсен искренне смеется, прижимая к себе Мишу, а после серьезно произносит:

— Всегда хочу тебя видеть.

@темы: Авторский фик, NC-17, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш

---

Высадка пятая. Пещера сладострастия

[This is BUMAGA]

Название: Этого не будет, Миша
Автор: This is BUMAGA
Бета: This is BUMAGA
Размер: мини ~ 6 000 слов
Пейринг/Персонажи: Дженсен, Миша, упоминаются Джаред, Дэннил, Вики, Клиф, Жен, дети
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU с легким намеком на фантастику, драма
Краткое содержание: Каждый раз, когда Дженсен говорит Мише, что это больше не повторится, Миша знает две вещи: это всегда мольба «больше никогда», и это всегда просьба — «когда-нибудь снова».
Предупреждение: нецензурная лексика; элементы гета, неграфично; у Дженсена и Джареда — только дружба
Дисклеймер: Что с психов взять!

— Этого не будет, Миша, — повторяет Дженсен, будто молитву. Уже в который раз убеждая по большей части самого себя. — Этого не будет никогда…

(Спустя одиннадцать лет)

Как же его все достали! Нет, он любит свою семью и обожает детей. И даже гордится, что их так много — девять на троих. И совершенно искренне признается во всех интервью, что любит не только своих, но и неугомонных детей Джареда и даже безбашенных отпрысков Миши — как родных, но…
Но как же порой хочется просто тишины. Просто побыть одному. Разве это так трудно? Всего лишь оставить его в покое — на час, на два, а лучше на весь день. Так нет же, вокруг снова ор, гам и беготня. Достали!

А ведь такое уже третий день — все то время, пока они здесь.

В первый день, правда, было еще хуже: когда они встретили своих и поселились, к ним почти сразу подошел парень из соседнего бунгало, попросил автограф. И, конечно же, сфотографировался со всеми, а потом его девушка, а потом их соседи. Отказывать фанатам не в их правилах. Да и приятно, что их узнают даже так далеко, как на Старой Земле. Отдохнуть на Терре не получается вовсе — там их троих знает каждая собака. Было приятно. Но потом к ним подошли в ресторане, с фотокамерами и маркерами, потом две хихикающие горничные, потом еще парень с проката виндсерфов, куда за каким-то хером понесло Джареда… В общем, закрытый частный отель, который им рекомендовали друзья и места в котором они бронировали заранее, ожиданий не оправдал.
Пришлось в срочном порядке продумывать запасной план. Слава Чаку, он нашелся довольно быстро: островной туристический отель, где на каждом острове стоит большой дом с автономным снабжением, — один. Где еду и все, что может понадобиться туристам для отдыха, подвозят по первому требованию. И где свято берегут неприкосновенность гостей. Домик оказался уютным, опрятным и сам остров всем понравился.

Особенно детям: на Терре давно нет таких чистых пляжей, а заходить в море опасно для здоровья. А Старую Землю уже почти полностью восстановили, по крайней мере, в этом районе: и вода здесь прозрачная и без запаха, и песок без мусора и не радиоактивный, а в воде даже водятся цветные рыбки, и кое-где поселились первые веточки нежных кораллов. Купаться в море можно, плавать тоже, поскольку море в бухте мелкое и ядовитых животных в нем нет — фирма это гарантирует, бегать босиком — пожалуйста, и даже маленькому Уэсли в песке рыться никто не запрещает. Кра-со-та!

Красота-то красота, но у детей от такой вседозволенности буквально сорвало крыши!

Нет, Дженсен прекрасно понимал, что кон на Земле — хороший повод не только себя показать, но и с семьями побыть. Совместить, так сказать, работу и отдых. Хиатус только начался, впереди плотная программа из конвенций, частных встреч с фанатами, интервью на нескольких каналах космовидения и в журналах и так далее. Летать придется много: шутка ли, пятнадцатый сезон! А тут два кона подряд да еще так недалеко от Терры, на Земле — в Риме и Торонто, а между ними четыре дня, которые можно приятно провести в красивом месте. Вот и решили вызвать сюда семьи, чтобы вместе отдохнуть, чтобы хотя бы увидеться с женами и обнять детей, потому что после Торонто им лететь на другой конец галактики, а это займет несколько недель.

Дженсен тоже был не против, он тоже соскучился. Он же не знал, что…

Что это окажется для него настоящим испытанием. На острове чужих нет, но как, оказалось, могут достать и свои. До белого каления!

Только приехали, надо на море. Ясно: надо, так надо. Полдня плескались, носились, орали. В общем, всем кагалом вели себя, как придурки. Бесились, не думая ни о чем, пока не закапризничали меньшие: за шумными забавами все как-то подзабыли, что в таком виде отдыха есть и свои минусы — готовить здесь нужно самим и заранее.
Хорошо, что сервис не подкачал — заказанные продукты привезли челноком через пятнадцать минут, а с помощью мужчин женщины быстренько справились с приготовлением обеда.

Поели.

Жены пошли укладывать спать младших, а чтобы старшие не мешали и не оставались без присмотра, выгнали их с мужчинами на улицу.
Ладно, это тоже можно понять.

После нескольких часов бултыхания в воде и игр в индейцев на берегу дети немного угомонились. Папы нацепили на них футболки, шорты и панамки, намазали солнцезащитным кремом, обрызгали спреем от всех видов насекомых и повели на экскурсию по острову в надежде, что усталые и переполненные впечатлениями, они пораньше уснут вечером.

Потом было снова купание — до тошноты.

И ужин. Младшие были вялыми, как вареные рыбы, старшие немногословными, а жены довольными и почти не обгоревшими.

Вот так незаметно первый их день подошел к концу.

Вечером дети, как и ожидалось, быстро уснули. Жены пошли приводить себя в порядок после интенсивного дня. Сейчас бы тоже отдохнуть в тишине, но…

Но всегда же есть Джаред!

— Полетели в бар! — предложил он между делом.

Ну Дженсен тоже выпить не дурак, да и где эти двое, Миша будет уж точно третьим. Костерман прилагается по определению. Вызвали челнок и полетели…

Нет, Дженсен не в претензии, оторвались они на славу. В темноте бара, да под мигающую лазерную музыку их бородатые красные рожи никто не узнавал, прятаться было не нужно, так что здесь и Клифу вполне можно было расслабиться и присоединиться к общей попойке. Наболтались и наржались вволю!

Нажрались, кстати, тоже хорошенько. Когда собрались улетать и когда жены уже оборвали их коммуникаторы, Джаред вспомнил, что не выгулял перед сном своих собак и порывался это сделать, хотя они и остались на Терре. А пьяненький Миша пытался влезть на сцену, чтобы спеть с оркестром караоке, и даже Клиф с трудом его удерживал.

Долетели без приключений — слава Чаку и туземным пилотам!

Оставалось выдержать бурю негодования в исполнении потерявших их жен. Но, на удивление, скандала избежать удалось, звезды явно были в тот вечер на стороне парней: Вики только глянула на них, кучей вываливающихся на песок из приземлившегося на площадке такси, повернулась к подругам и сказала серьезно:

— Так, девочки, берем этих и расходимся по спальням. Все хорошо, они целы, да и разговаривать с ними сейчас бесполезно. А утром они нам все, что причитается, отработают.

Виктория — умная женщина.

Но это одновременно и хорошо, и плохо. Скандала они избежали, избежали также и холодного игнорирования, которое чаще всего повисает в воздухе утром в подобных случаях. Но месть женщин была гораздо изощреннее и безжалостнее, чем прямая агрессия или ледяное молчание.

Не успели парни продрать глаза и оторвать тяжелые с похмелья головы от подушек, как послышался шум в апартаментах Коллинзов — это проснулся Уэсли, младший сын Миши, у него режутся зубки и просыпается он очень рано и всегда в плохом настроении. И, конечно, Вики отправила Мишу на кухню варить сынишке кашу, поскольку она вставала к малышу ночью, поэтому теперь настала очередь мужа накормить и успокоить малыша. Все вроде бы справедливо, все правильно. Просто Мише не повезло, что из всех детей его сын сейчас самый младший.

Не успел Дженсен задремать снова, как его растолкали. Над ним стояла загадочно улыбающаяся Дэннил:

— Дорогой, мы с девочками летим на шопинг. Приготовьте завтрак и накормите детей, потом отведете их на пляж. И попробуйте только допустить, чтобы они сгорели! Если мы задержимся, обед тоже приготовите — челнок с продуктами будет с минуты на минуту, мы все уже заказали. Вечером мы запланировали барбекю — замаринуйте мясо и приготовьте место для пикника. И, да, Дженни, еще не мешало бы прибраться — в доме полно песка и он уже скрипит под ногами даже на втором этаже. Скоро будет скрипеть на зубах и плавать в кофейнике. Обязанности распределите сами. Пока, дорогой, не скучай.
Чмокнула в щечку и свалила.

Заскучаешь тут! Разве у Золушки было время для скуки? Дженсен поднялся. Точнее, зомбидженсен.

Полдня пролетели, как два часа — даже присесть было некогда. Пока Миша нянчился с Уэсли, а остальные дети под присмотром Клифа носились вокруг дома, изображая сафари, Джаред в фартучке с кружевными оборками колдовал на кухне, а Дженсен мел, вытирал, мыл, чистил... Тут же не только песок — тут еще и бумажки. Работа Джей Джей. Она увлеклась в школе оригами, теперь режет или складывает фигурки из всего, что в руки попадется! Салфетки, визитки, фантики, бумажные кредитки, даже на багажные билеты покушалась, когда летели на Землю — еле спасли. И журналы: Женевьев в космопорту купила два журнала с обложкой, украшенной портретами Джеев — один забрала себе, другой отдала Дэннил, чтобы оставить на память. А Джей Джей, пока взрослые отвлеклись, до них добралась. Обложку с портретом папы и дяди Джареда, правда, оторвала и не испортила, но сам журнал, в том числе страницы со статьей про сериал, превратила в сорок восемь одинаковых журавликов…

Ну да Чак с ним, не наказывать же ребенка за творческие порывы! Надо было просто лучше прятать. Дженсен бы вообще не отреагировал на этот инцидент, если бы уже не пообещал переслать земной журнал со своей мордой для маминой коллекции… Ну да ладно, проехали!
Позавтракали.

Пляж и подвижные игры, чтобы никто не скучал. Для Уэсли индивидуальная программа — куличики из песка в тени пляжного зонтика. Миша лепит, Уэсли их давит ручкой или ножкой. И смеется. Миша лепит, малыш давит, хлопает в ладоши и хохочет. Короче, веселуха!

Потом к ним присоединились Зиппо, Эрри и Одди. Пошли конструкции посложнее — тоннели, дороги, дома. У Уэсли по-прежнему получалось только давить эти вершины инженерной мысли пухлой розовой пяткой.

Старшие так и проносились до самого обеда, периодически повисая на слоне-Костермане, охотясь на жирафа-Джареда и пугая из-за кустов крокодила-Дженсена. Почему крокодила, непонятно.

После обеда дневной сон требовался уже и папам, а не только малышам. Устали, как заразы! И как только женщины целыми днями сидят с детьми и не двигаются рассудком!

Но всем сразу — нельзя, потому что дети. Камень-ножницы-бумага… В общем, Дженсен проиграл. Джаред и Миша отправились дрыхнуть вместе с малышами, а Дженсен забрал старших и Клифа и пошел на другую сторону острова смотреть на пеликанов…

Ну что дальше рассказывать? После пикника и песен у костра лететь в бар у мужчин уже не было сил.

А тут еще женщины со своим… сексом. Как сговорились! Как только дети уснули, а мужики собрались спокойно пропустить по рюмашке под шелест прибоя, их по одному похитили коварные амазонки. Сначала Вики со своим: «Идем, покажу, какую прелесть я купила». Потом Жен: «Джей, посмотри, пожалуйста, у нас в комнате, кажется, кондиционер сломался».

А следом и Даня:

— Дженни, дорогой, кажется, в душе опреснитель не включается, мне срочно нужна твоя помощь…

У благодатного огня остался Костерман — одинокий и счастливый. Потому что одинокий.

В общем, после пытки домашними делами и возней с детьми добавились еще и истязания в спальнях.

Адские муки.

Нечеловеческие! Кажется, Дженсен от изнеможения забыл кончить. По крайней мере, на утро вспомнить об этом он уже не смог. Запомнил, что Дэннил удовольствие получила, иначе не стонала бы так и не улыбалась потом, лежа на спине и придурковато пялясь в потолок. Запомнил, что Жен за стеной тоже прокричала, как раненая чайка.

Отрубился под мерный стук кровати из спальни Коллинзов…

А на утро…

За уши поднять себя.

Всех умыть.

Покатать близнецов вокруг домика вместо лошадки. Слыша разрывающий уши радостный ор и громкое «н-но, пошла!»

Позавтракать.

Пляж, купание, брызги, беготня, ор.

Песок. В волосах, в глазах, в трусах, на зубах. В ушах, в заднице, в утреннем кофе. И ор.

И снова беготня. Сегодня они пираты. Все, кроме Уэсли и Клифа, у тех куличики. Куличики из песка и пиратский ор.

Ор по любому поводу.

Ор без повода.

И «папа, покатай», «папа, пошли прыгать», «дядя Дженсен, покажи рыбку»… Хохот, брызги, песок, ор…

И кажется, что только Джаред понимает, насколько Дженсен на грани. «Как только сможем, сбежим», — шепчет он в какой-то момент, чтобы жены и дети не слышали.

Вопрос в том, смогут ли? И как не свихнуться до этого момента.

«Пошли сейчас», — шепчет Дженсен с отчаянием в голосе уже через пять минут.

— Сейчас? — Джей недоуменно поднимает брови.

— Да, сию секунду! Нахрен из этого дурдома! Пока я кого-нибудь не убил…

Нет, Дженсен всех любит. Он прекрасно помнит, что любит. Но сейчас ему дико хочется кого-нибудь ударить.

— Давай вечером, после ужина, — шепчет Джаред.

— Ты настолько занят? — Дженсен злится.

— Я Джей Джей обещал…

Да, он обещал, Дженсен слышал. Они же сегодня пираты, а пиратам нужны треуголки, которые Джаред, благодаря увлечению Джей Джей оригами, научился делать
сегодня утром. А треуголки на этом острове можно сделать только из листов бумаги… вырванных из второго журнала. Нет, Дженсен понимает, что Джей Джей давно считает все, что принадлежит семье Падалеки, тоже своим. Так сложилось. Но… вот же черт, надежда уговорить Жен отдать ему второй экземпляр журнала со статьей разбивается на звенящие осколки. А противнее всего то, что Джаред, кажется, действительно увлечен: пока он говорил с Дженсеном, его руки свернули из разноцветного листа очередную уродливую треуголку. Которая, кстати, вечером все равно пойдет в огонь, на растопку. Потому что вечером снова барбекю.
Дженсен пылает от гнева, а Джаред берет в длинные пальцы новый листок, точнее, два, потому что без треуголки остался только Костерман, а на его огромную тыкву одного листа явно маловато. И начинает сосредоточенно складывать. Даже губы облизывает от удовольствия. А еще друг называется! Увлечение оригами для семилетней девочки — это нормально, но двухметровый тридцатисемилетний мужик, увлеченный конструированием бумажной треуголки — это слишком даже для стойкой психики Дженсена!

В отчаянии, ища спасения, Дженсен озирается по сторонам: у Миши — Уэсли. Но есть же еще Костерман! У Дженсена есть еще верный телохранитель, которому охранять их на необитаемом острове нет нужды, потому что не от кого, и поэтому его смело можно похитить до обеда. Где же он?

И сердце Дженсена тут же обрывается: мальчишки решили брать штурмом город, и пока они во главе с Томом изобретают стенобитную машину из пальмовых листьев и подтаявших конфет, Клиф, как истинный джентльмен, помогает дамам укрепить городские стены.

— Кли-и-иф! — стонет Дженсен, впрочем, уже догадавшись, что его предсмертный стон останется без ответа.

— Клифа мы не отпустим, — тут же откликается Вики, — кто еще сможет сдержать пыл детей, если они увлекутся? Всех детей.

Умная женщина. Действительно, кто? Увлекающийся Джаред, который и сам большой ребенок, когда дело касается игр? Или Миша, который никогда и не был по настоящему взрослым? Или Даня и Жен, размякшие в тени зонтиков, расслабленные и тоже потерявшие родительскую сноровку. Да пока они спохватятся, мальчишки повыбивают друг другу глаза своими «саблями». А Клиф их живенько скрутит, пока баталия не приобрела травмоопасный характер, и отнесет в воду — охлаждаться, причем хоть всех сразу, охапкой, весь табун, вместе с Джаредом и Мишей. И поможет защитить Вики, Одди, Мейсон, Джей Джей и их город.
И на строительстве Костерман тоже незаменим: он один загребает ручищами столько песка, что мальчишки такую городскую стену взять не смогут. Никогда! И Клиф тоже очень увлечен: у него вся лысина в песке, блестит от пота и вся побагровела от сосредоточенности. Нет, увлеченность пиратами для девятилетнего Уэста или восьмилетнего Томми — это нормально, Шеппу, которому пять, и трехлетнему Зиппо и сам Чак велел поддаться общему сумасшествию, а Одди и Эрри, подражая старшим Мейсон и Джей Джей, тоже не отстают. И это Дженсен понимает. Но стопятидесятикилограммовая туша в татуировках, увлеченная защитой города от пиратов? Ползущая по берегу на пузе и самозабвенно загребающая одним махом огромный, весом с него же, куличик? Потому что детям надо. Это уже слишком. К такому жизнь его не подготовила.

Дженсену хана!

Нет, они это серьезно? Оригами и пираты?

И куличики!!! Клиф взял у маленького Уэсли формочки и начал украшать верх песчаной городской стены куличиками, а Вики ему активно помогает.

Значит, оригами, пираты и куличики.

Как же его все достало! Дженсен разворачивается и идет.

Просто идет по берегу.

Уходит как тогда, на съемках. Куда глаза глядят.

Уходит прочь.

Нет, не об этом переживает Миша, заблудиться он не мог. Да тут весь остров можно обойти по периметру за полчаса! Опасностей тут нет — туристическая фирма гарантирует, да и Костерман еще вчера все проверил. Погода отличная: на море — штиль, и следы Дженсена прекрасно видны на мокром песке. Некуда ему тут деться.
Миша волнуется о другом: у Дженни был такой взгляд, когда он уходил, такой несчастный и такой усталый. И как остальные не замечают, что ему плохо? Или им просто наплевать?

А еще Дженсен ушел босой и без головного убора, а на небе жаркое экваториальное солнце. Не напекло бы. Если уже не…

Следы четкой цепочкой вьются по линии прибоя. Как там пели когда-то, когда Миша был еще молод? «Я готов целовать песок, по которому ты…» Миша улыбается сам себе.

А вот и Дженсен. Кажется, сердитый. Бросает в воду камешки.

Не камешки — камни. Размахивается со всей дури и швыряет. Губы плотно сжаты.

Звонок! Миша вздрагивает и автоматически приседает за ближайший камень. Наблюдает.

— Да чтоб тебя! — Дженсен остервенело дергает замок на кармане шорт, вытягивает коммуникатор, почти выкрикивает: — Да!

Миша наблюдает: Дженсену плохо, он бессознательно проводит ладонью по лицу, запускает пальцы в короткие волосы, ступни тонут в песке, голос громкий, с надрывом.

— Я просто хочу ненадолго остаться один… Нет, я не обиделся… Дэн, начерта мне здесь Клиф? Только Клифа мне здесь не хватало! От кого он должен меня охранять, от пеликанов?.. Нет, и Джареда мне не надо тоже! Не надо, я сказал! Дэнни… М-м-м…

Дженсен почти стонет, а у Миши сжимается сердце: как они не понимают! Как?

Дженсен слушает, закрыв глаза, говорит теперь тихо, но Миша все равно со своего места может кое-то слышать, а об остальном догадаться. Снова то же самое!

— Я просто хочу немного побыть один, я, что, не имею на это права?.. Нет, я ни на кого не обиделся, и у меня все хорошо… Нет, Джей, не ходи сюда… И Клифа звать не надо. Я немного погуляю и вернусь сам, не маленький… И коммуникатор отключать не буду — обещаю. Все, доволен? Ну и замечательно!

Дженсен сбрасывает сигнал, размахивается и…

У Миши и мысли не возникает, что коммуникатор не улетит. Буйное воображение даже нарисовало траекторию этого эпичного полета: крутящийся, отсвечивающий гранями на солнце, дорогой аппарат — бульк! — в волны. Красиво было бы.

Нет, не бросил. Что-то удержало его в последнее мгновение. Может, расквасит о камни? Тоже нет. Швяряет на мягкий песок. Устало опускается сам. Затих. Его Дженни…

Дженсен не спит. Черт те что крутится в голове! Да, он несправедлив, но он тоже человек, если кто забыл, и тоже имеет право быть несправедливым. Да, у него прекрасная семья, замечательные друзья и Клиф тоже никогда ничего плохого не делал — Дженсен не может этого не признать. Но всему есть предел! Он просто хочет тишины. Разве это так много? Или у него завышенные требования? Просто немного тишины. И отоспаться, пока не съехала крыша. Это все, чего он хочет.

Да, ему будет за свое поведение стыдно. Потом, позже. А сейчас он просто хочет тишины. И покоя — снаружи и внутри. И это все. Потому что, если этого не будет, он бросится в воду и… и поплывет отсюда нахрен! На соседний остров. И будет мечтать, чтобы он был необитаемым. Если его не сожрут по пути акулы, его найдут и спасут, и ему будет стыдно. Но это потом.

Потому что если он не побудет один, он кого-нибудь ударит, а это будет несправедливо, потому что он всех любит. И ему за эти мысли уже стыдно. Значит, правильно, что он ушел. Без объяснений, но это, как сказала Дэннил, тоже нехорошо. Надо было предупредить, потому как он подает плохой пример для детей, и пусть не удивляется, если они тоже начнут уходить, никому ничего не сказав. И она права, и ему перед женой и детьми стыдно. Но он не смог, потому что если бы он побыл там, в этом оре, еще хоть десять секунд… Короче, почему он должен оправдываться? Ушел, потому что не смог не уйти!

А сейчас он хочет побыть один. Разве это так трудно? Разве для этого надо вслух послать всех нахуй?

Впрочем, если надо, то он пошлет, хотя и не так воспитан. Если доведут, то он сможет. Наверное. И ему будет стыдно.

Стыдно и в этом случае, и в том. Тогда какая, нахрен, разница, как поступать, если результат одинаковый?

Дженсен не видит и не слышит, а, скорее, чувствует, как кто-то присел рядом. Бросает мельком взгляд, и снова закрывает глаза: Миша, кто же еще.

— Тебя Дэннил прислала?

— Нет.

Дженсен не верит, вздыхает, его ноздри гневно подрагивают. Не смотрит. Руки подложены под голову. Пушистые ресницы отбрасывают серую тень…

Миша невольно вздыхает тоже:

— Я тебе бейсболку принес.

Дженсен не смотрит, протягивает руку. Миша вкладывает в пальцы Дженни бейсболку, ненавязчиво касаясь пальцев. На секунду, не больше.

А потом бейсболка летит, падает на влажный песок, не долетая до воды. Дженсен сердится, сдвигает брови:

— Все, иди. — Он красивый, даже когда злой.

Естественно, после его слов никто и никуда уходить не собирается.

Черт бы его подрал! Дженсен даже с закрытыми глазами ощущает, как Коллинз смотрит на него. Коллинз — это бездонной синевы глаза.

И взгляд. Черт его знает, что такого в его взгляде, но от него не спрятаться! Они здесь вдвоем, и Миша себя не сдерживает, смотрит, не мигая. Он уже раз десять раздел Дженсена этим своим обволакивающим взглядом, и это напрягает.

— Не уходишь? — бурчит Дженсен. — Кто б сомневался…

— Я просто полежу рядом.

Миша действительно просто тихонько ложится рядом, опираясь на локоть. И просто смотрит.

— А я хочу побыть один, — огрызается Дженсен.

— Я понял, — отвечает Коллинз.

И не уходит, а Дженсену нечем крыть.

На это не насмотреться — вовеки веков! Жаль, что Коллинз — не Кастиэль, он бы смотрел на это чудо без сна и отдыха, он бы был рядом даже тогда, когда Дженсен не знал бы о его присутствии. Он смотрел бы на Дженсена даже тогда, когда Дженсен еще не знал о его существовании. От начала времен и до заката вселенной.
Глаза Дженни сейчас закрыты и это хорошо: значит, Коллинз пока не утонет в их сияющей зелени, останется какое-то время на плаву. Поборется еще, понимая всю тщетность такой борьбы — на самом деле, он давно уже на дне. С первой встречи, с первого дубля, с первой ночи…

Золотистая кожа. Джаред уже шоколадный, Миша тоже напоминает тост с румяной корочкой. Даже детишки подзагорели, а Дженсен все еще светлый, разве что веснушки с каждым днем становятся ярче. Золотые пылинки — на носу, на щеках, на лбу, на веках. Даже на губах, но о губах потом.
И на руках — у Дженни красивые руки. У него нет ничего некрасивого.

Веснушки на груди, так хочется поцеловать его в грудь, но тогда Дженсен дернется, нахмурит брови, возможно, пошлет его нахер. Недотрога.


Пока можно смотреть — и только. А смотреть можно бесконечно.

На профиль. Идеальный. Точеный подбородок с рыжеватой щетиной вздернут кверху. Упрямец.

На благородный нос с четко очерченными крыльями и веснушки на носу.

У Дженсена везде веснушки — везде, где достает и не достает взгляд. У Коллинза встает.

Блики от воды прыгают по светлой коже, скользят по розовым ступням, по икрам, мускулистым бедрам, по животу, по щеке. Коллинз следит за ними, ревнует. Им можно ласкать Дженсена, а ему нельзя. Взгляд невольно снова возвращается к лицу Дженсена. И исследует его снова, как в первый раз, никогда не устает.

Коротко стриженые волосы — мягкие, Миша знает это точно.

Пушистые ресницы.

Плавная линия скул.

Пролысинка в бороде, по бокам красивого рта. Обожаемая. Как и все прочее.

И губы. Коллинзу наплевать, что их воспевали все, кому не лень. Губы Дженсена — его спусковой механизм, его болевая точка, его крест. Дженсен весь — его центр мироздания, но губы — этого мироздания венец. Смотреть на них — счастье. Смотреть на них — больно. Не видеть их — пытка. Миша не отводит взгляд — он мазохист, не иначе. Сколько он выдержит еще этой невыносимой боли?

Дженсен вздыхает снова, его грудь вздымается и плавно оседает, он не смотрит:

— Не уйдешь? — Миша медленно качает головой, не сводя с Дженсена зачарованного взгляда. Дженсен не удивлен. И не раздражен. И не озадачен. Он просто продолжает говорить за двоих: — Тогда лежи молча.

Коллинз и так молчит, ком в горле не дает ему говорить. Хочется пить, но питьевой воды здесь нет. Только море и Дженсен — его родник, его живой источник, его оазис в пустыне. Который утоляет жажду, но которым не напиться вовек. И Миша припадает к нему губами — к веснушкам на локте, едва-едва. Дженсен не отстраняется. Не реагирует. Вообще.

И это хорошо. Значит, сегодня у Миши есть шанс.

Впрочем, шанс есть всегда, и если об этом не знает мозг, то тело знает наверняка — у Миши стоит, в шортах горячо и тесно, а сердце набирает темп. «Тук-тук! Тук-тук! Джен-сен! Джен-сен!» Терпеть нет сил, но Миша должен. Пока. Дженсен не оттолкнет — никогда, но осадить можно и не прикасаясь: словом или взглядом. Дженсен не всегда похож на пушистого кота, его слова могут хлестать, как плеть, и все об этом знают — и враги, и друзья. И его взгляд не всегда сияющий, искрящийся и добрый, как детская сказка, его глаза могут пригвоздить к месту или ударить, подобно электрическому току. Иногда Мише кажется, что они могли бы даже убить.
Но сейчас говорить Дженсену лень, а его глаза закрыты.

И Миша смелеет: скользит губами по плечу. Это не поцелуи пока, а легкие прикосновения. Щекотные — Дженсен поводит шеей, хмурится:

— Не сейчас.

Ого! Член Миши вот-вот прорвет плотную ткань, а сердце стучит уже в ушах. «Не сейчас» — это даже не «не надо» и тем более не «никогда», «не сейчас» — это почти обещание, почти подарок, почти…

Нет, его не устраивает «почти», он и так слишком обделен, слишком голоден, слишком изнывает от жажды. Коллинз умеет ждать, но ждать невыносимо больно…

Море шумит и пахнет морем.

А Дженсен пахнет морем и Дженсеном. Такая приятная кожа…

— Угомонись, Миш, совсем не до тебя! — почти мольба, почти просьба.

Мольба остановиться, просьба продолжать. Он еще злится, но причина его раздражения — не море и не Миша. Причина — он сам, буря в его усталой душе, и кому, как не Коллинзу, знать, как усмирить эту бурю.

Море шумит, плещется ритмично, шурша мокрыми песчинками. Умиротворяющее, игривое, доброе. Море пахнет морем и немного Дженсеном. Дженсен пахнет сексом.
Миша не может больше ждать. Не хочет. Приподнимается на руке, прижимается губами к губам Дженсена. И это уже поцелуй, не просто легкое прикосновение. Дженсен мычит, но не отстраняется:

— Мы же договаривались, Миш.

Почему он до сих пор говорит? Это мешает. Слова сейчас совершенно неуместны, любые слова. Нахрена они вообще?

— Я помню, — шепчет Миша в теплые губы.

И целует снова.

Любовь противоречива по своей сути, поэтому противоречие между словами и действиями нисколько не смущает обоих. Дженсен отвечает — скорее бессознательно, чем осознанно. Они договаривались, и Миша об этом помнит, значит, все нормально. А то, что продолжает целовать, так это потому, что они одни, потому что их никто не видит и потому, что Миша его любит. И все это вместе настолько логично и естественно, что никакого противоречия во всем этом нет. Или не так?

Думать не хочется, мысли — враги. Дженсен думал вчера, думал сегодня утром, и к чему это привело? К разочарованию, раздражению и неконтролируемому гневу, который грозил выплеснуться на близких ему людей, если бы он не ушел прочь. Зачем они оказались здесь? Отдыхать, в том числе и от мыслей. Так зачем тогда Дженсен забивает свою многострадальную голову чепухой? Ему уже стыдно. Как он и думал.

Он здесь, чтобы расслабиться, чтобы сбросить с себя лишнюю шелуху, лишние, порой надуманные, заботы. Забыть на время о работе, о съемках, о конах, о поклонниках. Обо всем внешнем мире забыть. И просто почувствовать себя живым. Почувствовать себя настоящим. Насладиться морем и солнцем, послушать шум прибоя, подставлять кожу легкому ветерку и ласковым поцелуям…

Поцелуям?!

— Миш?! — Дженсен соскальзывает с заоблачных высот.

И сразу попадает в объятия Коллинза. Черт знает что такое!

— Дженсен, лучше заткнись, — шепчет Миша едва слышно.

И смотрит. Близко-близко. Миша — это глаза. Дженсен даже подумывал иногда: а это действительно Коллинз исполняет роль ангела Кастиэля? Или это ангел тайно спустился с небес, чтобы изображать актера Коллинза? Мысли — враги. Глаза Миши нереальные — яркие, синие, синее тропического неба над его головой. Удивительной красоты глаза. Нереальный и его взгляд — неземной, обволакивающий, затягивающий в бездонные космические просторы. Навсегда. Особенно, когда они так близко. Особенно, когда он смотрит так.

Сказать что-то хочется, но отчего-то нет сил. Нет желания.

Нет смысла.

Он здесь, чтобы быть живым. Быть настоящим. Миша — настоящий. И так нежно целует.

Так горячо.

Вот и Дженсен возбудился — отвечает на поцелуи все жарче. Главное теперь — не спугнуть.

Дженсен — топ. Сейчас и по сути.

Но иногда может и принять. Вспомнить, так сказать, далекую молодость. Очень редко. Когда предельно расслаблен или, наоборот, находится в крайней степени взвинченности. Тогда он может позволить делать с собой все, что захочется.

Но это нечасто. И явно не сегодня. Главенствовать Мише долго Дженсен не дает, нажимает на плечо, переворачивает на спину. У Дженсена такие сильные руки…
Они целуются. Член Дженсена упирается Мише в бедро. Песок скрипит на зубах, сыплется с плеча…

Дженсен кривится:

— Ты когда-нибудь занимался любовью на пляже?

Миша улыбается: занимался. С Дженсеном. В один из прошлых хиатусов. Дженсен тоже об этом помнит. Должен помнить — не настолько он тогда был пьян, чтобы все забыть.

Миша не отвечает, возится, ерзает задом по песку, ковыряясь в карманах, находит. Презерватив для анального секса — синий блестящий квадратик.

— Ты подготовился? — брови Дженсена удивленно ползут вверх. Миша улыбается и молчит, Дженсен хмыкает: — Скотина!

Он не сердится, только делает вид. Думает. Но, слава Чаку, думает не о том, надо ли, а о том, как — за лишние мысли Дженсена, порой, хочется хорошенько звездануть по башке!

— В море? — правая бровь остается вверху. Задорно так!

Миша кивает, протягивает Дженсену руку — тот легко поднимает его на ноги.

Наспех сброшенные шорты остаются где-то на берегу.

Сжимать презерватив в пальцах неудобно, но его время еще не пришло.

Море теплое, на губах немного солоно.

Они прижимаются друг к другу мокрыми телами — и над водой, и под. Миша руки пока сильно не распускает, обнимает Дженсена за спину, а бедро заводит между его ног.

Солнце слепит глаза, отражаясь от волн и глаз Дженсена. Миша щурится, целует Дженсену грудь. Колючая. И как только Дэннил это терпит? Миша удаляет волосы постоянно, а Дженни во время хиатуса расслабляется. Рыжей бородищи ему мало, он еще и на груди кустарник отращивает. Ленивый котяра!

Но Миша его любит таким, какой он есть. Потому что не любить не может. Отстраняется и смотрит. Любуется. Приподнимает бедро, ласкает под водой, проводя медленно по горячей коже, осторожно дотрагиваясь до поджавшихся яичек.

Дженсен взгляда не выдерживает: берет Мишу за плечи, разворачивает.

Что бы ни думали, у Коллинза красивый зад. На самом деле. Тело обыкновенное, но зад — что надо. Миша его смешно оттопыривает. Не слишком сильно. Хочет, но боится испугать излишним напором.

Зря боится. Дженсен улыбается: Миша все равно не видит. Целует его в затылок, в мокрые черные пряди. Мишу гнет навстречу, он задерживает дыхание и, скорее всего, закрывает глаза. Он делает так всегда. Свои нереальные глазищи. Зашторивает свой синий космос, ныряя в него с головой.

Дженсен медлит, дразнит, ласкает ладонями его грудь. Прижимается к заднице членом, притирается между ягодиц.

Ладно, хватит! Кладет руки на плечи Миши, скользит вниз до самых ладоней. Медленно, а улыбка не сходит с его губ. Презерватив сам выскальзывает из ладони Миши в пальцы Дженсена.

Упаковка уплыла по волнам. Она растворится потом сама — Миша покупает только экологически безопасные вещи.

Ему немного больно, хотя Дженсен и старается. Но пальцы не член, их всегда мало, а игрушек у них с собой нет. Дженсену становится смешно:

— Лучше бы ты вместо кепки дилдо с собой захватил… — замечает он.

И представляет, как Миша шел бы по пляжу с фаллоимитатором, торчащим из кармана шорт…
— Когда же ты заткнешься? — шепчет Коллинз в ответ.

Дженсен смеется, направляет член рукой, надавливает сильнее. Смазка с презерватива не смоется сразу, но и тянуть долго нельзя — запасного у них нет. Миша тоже это понимает, отставляет попу назад, старается расслабиться. Пускает. Дженсен осторожно проталкивает член внутрь.

Миша — это глаза.

И крепкий зад. Ягодицы гладкие, без волос, он готовился. Он всегда готов…

А еще Миша — это руки. Ласковые. Нахальные. Бережные.

Он трогает Дженсена, поднимая руки вверх. Достает ладонями до головы, запускает пальцы в волосы, осторожно прижимает к себе. Чтобы Дженсен не забывал его целовать — плечи, шею, за ухом… целовать куда угодно. Чтобы чувствовать на коже его губы, чтобы слышать его горячее дыхание.

Дженсен. Дженсен. Дженсен…

А потом Миша опускает руки вниз. Заводит назад, гладит Дженсена по бедрам, обнимает за поясницу. Сдерживает.

А позже уже торопит. Дженсен — ленивый кот, но не в сексе. В сексе Дженсен — огонь. Вот и пусть зажигает! По полной.

Миша выгибается в пояснице насколько может сильно, а Миша, между прочим, гибкий, и Дженсена это заводит. Дженсен двигается быстрее, трахает его размашисто и сильно. Вода хлюпает между телами, разбрызгивается фонтанчиками, щекочет спину.

Миша торопит, задает ритм. Не хочет стонать, но стонет. Само получается. Дженсен меняет угол, бьет головкой по простате, ускоряется. Мелкие разряды щекочут изнутри, тягучим теплом отдаются в поясницу, тяжестью наполняют горячий пах. Расслабившийся член наливается снова, колышется впереди, как спиннинг, с его головки срывается густая прозрачная капля, яйца бессильно болтаются в воздухе.

Миша не чувствует в глубине, но краями ануса ощущает прекрасно. Член Дженсена мощно пульсирует, сперма порциями распирает его изнутри. Резкими толчками выстреливается в презерватив. Член вибрирует, простата Миши вибрирует в ответ.

На секунду в глазах темнеет, в ушах шумит и горло издает утробные звуки. Не стон, а какой-то хрип.

Миша кончает, а Дженсен стонет за ухом. Низко, как умеет только Дженсен. Его Дженни. Его нежно рычащий медведь.

Волна смывает сперму с головки спиннинга, уносит мутное облачко прочь.

А вот теперь на него можно смотреть безнаказанно. Ласкать, гладить, трогать, где хочется. Удовлетворенный котяра не будет сопротивляться, у него в голове сейчас ни одной мысли, на красивых губах блуждает загадочная улыбка. Улыбка Моны Лизы.

Солнце в зените, тела на песке почти не отбрасывают тень. На небе — ни облачка.

Кожа Дженсена золотистая в золотых веснушках, завитки волос на лобке тоже отливают золотом. Миша перебирает их пальцами, пока в них снова не добрался песок, любуется. Дженсен — совершенство. Совершенство везде.

Миша улыбается, кладет ладонь на расслабленный член — мягкий золотой червячок среди золотых завитков. Милый.

Дженсен красивый. От восхитительно прекрасного лица до кривых ножек, и даже до маленького, сейчас беспомощно расслабленного, члена. Миша гладит червячка, а червячок выпускает из-под капюшона капельку предъэякулята.

Миша улыбается: действительно, какого черта?

Брать глубоко получается не всегда — он же не профессиональная шлюха, в конце концов! Но ради Дженни он постарается. Ради его Дженни.

Член у Дженсена не слишком большой, но твердый и ровный. Идеальный.

Головка неприятно проскользнула по боковине горла, всколыхнув рвотный рефлекс. Дженсен дышит рвано, пытается сам задавать ритм, но Мише так неудобно. Он на время выпускает член Дженсена изо рта. Усмиряет рефлексы. Губы горят.

Переползает ему между ног, руками разводит бедра шире. Вспоминает тот кон, где Дженсен развел ноги, демонстрируя Мише свой пах, и смотрел он тогда так зазывно.

Мишу тогда накрывало, как никогда раньше, никак успокоиться не мог... Рыжая заноза!

Миша улыбнулся: сейчас он оторвется, отомстит. Он умеет, когда надо, Даня не сделает Дженсену настолько хорошо.

Миша встает на колени, оттопырив голый зад, опускает лицо. Натягивается ртом на член — как можно сильнее, берет все, что есть, до самых рыжих кудрей. Чувствует, как Дженсен лихорадочно вцепляется пальцами в его волосы…

Ну что ж, Мише как никогда помогает его философский склад ума: все заканчивается, хорошее тоже. Дженсен кончил, Миша тоже — додрочил, глядя на то, как кончает Дженсен: на его полуоткрытые пухлые губы, розовые от возбуждения. На напряженную складочку между бровями, на ритмичные спазмы, дергающие мышцы живота, на каплю спермы, запутавшуюся в рыжих завитках. Кончил бы и не прикасаясь к своему члену, но так было не настолько мучительно.

Потому что надо было быстрее.

Потому что смотреть долго на Дженсена больно. Его Дженни.

И не его.

Да, Коллинз точно чертовый мазохист!

Все кончается: Дженсен кончил, и в его красивую голову вернулись мысли. Он не нагрубит, не упрекнет, нет. Просто лежит тихо и не смотрит. Его глаза теперь направлены на горизонт — туда, в необозримую синеву. В синеву не-мишиных-глаз. Сердце сжимается: мозг знает, но сердце не принимает.

Тук-тук. Тук-тук. Джен-сен. Джен-сен…

Дженсен смотрит на горизонт, а его пальцы бессознательно гладят Мишу по груди. Гладкой.

Нежно. Ласково. Больно.

Гладят там, где родинка. Лучше бы целовали.

— Миш, — зовет Дженсен. Голос тихий: как мольба, как просьба. Мольба «больше никогда», просьба «когда-нибудь снова». — Миш, мы же договаривались…

Коллинз вздыхает:

— Я помню, Дженс.

— Этого не будет, Миша. Больше не будет никогда.

— Почему? — Миша знает ответ, но его философия дает сбой, мозг знает, но не принимает душа.

— Миш, — Дженсен колеблется, они уже обсуждали это, — я просто не могу. Мы потом так глупо палимся на конах… Мне не нужны сложности, ты же знаешь: у меня карьера, жена, дети…

— …и Падалеки? — Миша переступает запретное. От навалившегося отчаяния, от щемящей боли.

Дженсен бестактности не замечает, кивает серьезно:

— И Падалеки. Джаред — друг, и я этой дружбой дорожу, и… и он не догадывается...

«Догадывается-догадывается, даже не сомневайся», — хочет сказать Миша, но не говорит. Это лишнее. Ему больно, но Дженсену он больно делать не будет.

— Иди первый, — в голосе Дженсена сожаление. Не от того, что это произошло снова. А от того, что это должно прекратиться. Так ему кажется.

Миша не отвечает. Возможно, Дженсен даже прав. Возможно, так правильно. Но кто сказал, что правильно — это всегда правильно?

Он уйдет. Без мыслей. Мысли — враги.

А Дженсен останется. Проводит его виноватым взглядом…

— Не нашел? — Дэннил волнуется.

Вики же ничего не говорит, только смеривает мужа понимающим взглядом. Вики — очень умная женщина. А еще она — друг, лучше которого нет.

Дети подбегают — Миша треплет по макушке Уэста, приобнимает красотку Мейси. Приседает рядом с крошкой Уэсли, чмокает его в пушок на тыковке, улыбается нежно.

У Уэсли черные волосы и зеленые глаза. Вики даже как-то пошутила, что если бы она не была точно уверена, что Уэсли — ее сын, она бы думала, что это Миша от Дженсена залетел…

Миша теперь на какое-то время будет особенно нежен с женой и детьми, особенно внимателен. Так бывает каждый раз. И Вики это ценит. Виктория — поразительно умная женщина.

Через время является и Дженсен — не с той стороны, куда уходил, а со стороны дома. Видно, специально прокрался мимо всех и стырил на кухне пустую бутылку. Партизан хренов! В бейсболке и мятых шортах. Очень беспалевно.

Дженсен улыбается:

— Джентльмены удачи! — кричит, еще не дойдя до детей, те поднимают в его сторону головы. — Знаете, что я нашел? Море прибило к берегу бутылку, а в ней…

Дети налетают на Дженсена, глядят с любопытством, младшие прыгают нетерпеливо:

— Что там, папа? Что, дядя Дженсен?

Дженсен театрально извлекает из бутылки журнальный листок с наспех нацарапанными каракулями — листок, до которого чудом не смогла добраться со своим оригами Джей Джей. Дженсен играет удивление, даже рот открывает и выпучивает глаза:

— Па-па-а-ам! Послание. И мне кажется… кажется, это пиратская карта сокровищ...

А что? Неплохая мысль. Пока дети будут заниматься поиском сокровищ, меньше будут носиться, орать и вообще путаться под ногами взрослых. Пусть развлекаются!

— И вы их обязательно найдете, только вечером, — к ним приближается Жен, маша рукой: — Айда обедать! А кто доест все овощи, получит мороженое!

— Мороженое! Мороженое! — радостно прыгают дети.

Дженсен поднимает на руки Одетту, берет за ручку Эрри. Том, Уэст, Шеп, Мейсон, Зиппо и Джей Джей идут сами. И они всем табуном двигаются в сторону дома, кто болтая с Дженсеном, кто друг с другом, кто бегая наперегонки. Дженсен обожает детей.

Миша с Уэсли на руках идет следом, потом разомлевшие Дэннил и Вики, Джаред и потный Клиф — последние.

Миша смотрит Дженсену в спину. Не жалеет ни о чем. Все-таки ему было сегодня хорошо! И вообще — лучше счастье на миг, чем вообще никогда.

И Дженсену тоже понравилось: он шел спокойный, тихий, любящий, буря в его душе улеглась. Его Дженни и не его. Прямая спина, мускулистые ягодицы, обтянутые дурацкими шортами, ноги колесом… расцеловать бы это все и облизать снова! И хрен с ним, песком… При всех. И хрен с карьерой и женами…

Джаред обгоняет Мишу, хлопает его по плечу огромной лапищей, выводя из пустых грез, улыбается ямочками на смуглых щеках, шепчет заговорщицки:

— После заката — смоемся из этого дурдома в бар? Возьмем Дженсена и улетим! Или лучше закажем катер и свалим на ночную рыбалку со спиннингом, как думаешь?

Можно и в бар, и со спиннингом… И даже с Джаредом, лишь бы к Дженсену ближе.

Раз уж иначе нельзя.

(Через несколько недель… или месяцев… или непринципиально когда)

Черт бы подрал эти коны! От них крыша едет! Нет, Дженсен точно любит своих фанатов. Они классные. И они уже каким-то образом разнюхали, что будет шестнадцатый сезон.

Фанаты их сериала — лучшие. Но их, блядь, миллионы! Каждому надо улыбнуться, пока спазмы не начинают сводить лицевые мышцы. От автографов немеют пальцы, хотя он любит давать автографы, он в этом уверен. И с каждым надо сфоткаться, не подавая виду, когда какой-нибудь гей или толстая тетка, думая, что никто не видит, пощупают его на фотоопе за зад. Нет, Дженсен толерантен, предельно сдержан и фантастически терпелив со всеми. Блин, да у Эклза ангельское терпение! Но даже этому терпению есть предел!

И как только остальные выдерживают? Ладно, Миша — он по жизни отбитый, но Джей… Хрен он подвержен депрессии, если терпит все это и продолжает искренне улыбаться! Как солнце, светится, еще и Дженсена поддерживает. Да Падалеки спокойный, как удав, даже когда его лапают за жопу! А вечером, особенно после пивка, дрыхнет, как сурок — умиротворенный и довольный жизнью. Неужели только Дженсена накрывает?

Скорее бы отпуск… А лучше сразу съемки, потому что он любит семью и детей, но…

Черт! И перед Мишей неудобно. В который раз. Дженсен сам его провоцирует, а потом сам отталкивает. Ведет себя, как последняя сволочь! Стыдно.

— Миш! — Дженсен вздыхает.

Стряхивает мимо пепельницы, но ему на это точно наплевать. Ну да, закурил сегодня. Сорвался. Кому какое дело!

Дженсен привстает на локте, тушит сигарету о край пепельницы, вглядывается в окно. Окна его номера и номера Джея располагаются на фасаде и в них надо задергивать шторы, чтобы ослепительный свет уличных фонарей не мешал уснуть. Номер Миши выходит во двор гостиницы и там темень непроглядная, звезды и черный лес вдалеке.

Дженсен выбирается из-под одеяла, из-под ласковой Мишиной руки. Рука, лишенная опоры, безвольно падает на простыни.

Дженсен подходит к окну, шлепая босыми ступнями по паркету, отдергивает пыльные шторы, смотрит вдаль. Скоро будет светать, а они все не могут угомониться, насладиться друг другом. Трахаются, как подростки. Это пора прекращать.

Все это.

Утром кон, и снова будет все, как всегда после секса. Как каждый раз. Они снова будут пошло шутить и ржать, как придурки. А Миша тайком будет стараться прикоснуться к нему лишний раз, дотронуться нежно, по-особенному, будет смотреть этими своими синими…

Дженсен вздыхает, оглядывается: он голый, и Миша не спускает с него немигающего взгляда. Восхищенного, затягивающего. Миша — это глаза. Космические. Что он видит без света? Только черный силуэт на фоне окна. Неужели ему этого достаточно? Дженсен и сам еле видит Мишу в темноте, только блики в его глазах.

Миша любуется. Любит. Перед Мишей стыдно.

Дженсен отводит взгляд, старается придать голосу твердость:

— Мне жаль, но… больше этого не будет, Миша… Не будет никогда…

@темы: Авторский фик, NC-17, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш

---

7. Вечер пятницы

[Running with Scissors]

Название: Чувствуй
Автор:  Running with Scissors
Форма: Арт
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: Слэш
Рейтинг: NC-17

Большой размер

@темы: NC-17, Running with Scissors (Ножницы 2017), Рисунок, Слэш

---

[Фривольные каменщики]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

6. День команды Ножницы

[Running with Scissors]

Название: Ножницы для тебя
Автор: Running with Scissors
Бета: Running with Scissors
Размер: драббл, ~680 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, остальные упоминаются
Категория: преслэш
Жанр: флафф, романс
Рейтинг: G
Саммари: Кас — хозяин магазинчика "Нужные вещи". Помимо всего прочего, он продаёт там собственноручно изготовленные ножницы. Каждые из них уникальны и сделаны для определённого человека. Для Дина такие ножницы тоже найдутся...

спойлер

У автора Доктор головного мозга, и это не лечится

Дин не очень любил ходить по магазинам, но зубная паста, мыло и стиральный порошок имели свойство заканчиваться. Да и запас гвоздей, гаек, болтов и дюбелей периодически приходилось пополнять: дом построил его дедушка Генри тридцать лет назад, и там постоянно что-то ломалось. Хорошо, что магазин «Нужные вещи» находился за углом. А с тех пор, как он перешёл к племяннику лысого Захарии, Кастиэлю Милтону, ходить туда стало намного приятнее. По крайней мере, Кастиэль не смотрел на покупателей так, словно мечтал утопить их в серной кислоте. Ещё у него были удивительно синие глаза и добрая улыбка. А ради хриплого: «Здравствуй, Дин» хотелось горы свернуть.

Поэтому теперь Дин заглядывал в «Нужные вещи» через день и никому не признался бы даже под пыткой, что запас гвоздей в его доме давно превысил все разумные пределы. Однако в этот раз он пришёл сюда не за гвоздями. Его внимание привлекла витрина с ножницами. Поговаривали, что Кастиэль сам делает их из заговорённого железа. И будто ножницы эти волшебные и приносят счастье. Только купить их очень трудно, потому что Кастиэль не берёт денег в качестве платы. У всех ножниц есть хозяева, и цену они платят каждый свою.

Дин считал эти рассказы чушью. Кастиэль появился в Су-Фоллз всего год назад, и, конечно, сплетники с удовольствием перемыли бедняге все кости. Но потом начались странности. Чак, которого трезвым уже несколько лет не видели, купил канцелярские ножницы, а через полгода издательство «Лонгмэн» опубликовало его повесть о космических скитальцах и, по слухам, её собирались экранизировать. Владелец ателье Гарт обзавёлся швейными ножницами — и клиенты начали выстраиваться в очередь. Эш, парикмахер, тоже навестил магазинчик Кастиэля, и сейчас о его прическах и стрижках слагали легенды. Бенни, повар в баре Эллен Харвелл, приобрёл у Кастиэля кухонные ножницы и набор ножей, и с тех пор в «Доме у дороги» по пятницам и субботам было не протолкнуться. Дин дружил с Бенни — они учились в одной школе и оба играли в футбольной команде. Так что он как-то раз не выдержал и спросил:

— Сколько ты всё-таки заплатил Кастиэлю? А то ходят слухи, что он денег не принимает, а взамен чуть ли не душу требует.

Бенни рассмеялся.

— Денег за ножницы он действительно не берёт, тут тебе не соврали. А что касается платы… её ты определяешь сам.

— Как это?

— Кастиэль говорит всем, кому даёт ножницы, что добром и удачей надо делиться. И если делать это от чистого сердца, добро и удача никогда тебя не покинут.

Дин вспомнил, что по выходным Бенни работает волонтёром в приюте для бездомных, Гарт устраивает кукольные спектакли для детей в местной больнице, а Чак бесплатно занимается с будущими выпускниками математикой и английским, и подумал, что в этом была определённая логика.

Сейчас он стоял перед витриной и растерянно разглядывал ножницы. Как понять, какие именно ему нужны? Садовые? Так он растениями не увлекается, а ножницы по металлу — это, скорее, удел Бобби Сингера. Чёрт, в юности он мечтал путешествовать по свету, и если бы тогда кто-нибудь сказал ему, что он будет работать в автомастерской Бобби и ни разу не выедет за пределы Су-Фоллз, Дин бы рассмеялся этому человеку в лицо. Младший брат, счастливчик, учился в Калифорнии и видел океан. И не сознавал, как ему повезло.

Шагов Кастиэля Дин не услышал, поэтому вздрогнул, когда тот произнёс:

— А я всё ждал, когда ты решишься.

Дин пожал плечами.

— А толку? Тут слишком большой выбор.

Кастиэль открыл витрину и взял ножницы с толстыми и короткими лезвиями и перламутровыми ручками.

— Я думаю, эти подойдут.

— А для чего они?

— О, тебе понравится, — Кастиэль улыбнулся и щёлкнул ножницами, «разрезая воздух». К изумлению Дина, в пространстве рядом с ними появилась прореха. Когда она увеличилась в размерах, он разглядел берег озера и горные вершины. — Видишь, на одном лезвии сверху есть отметка, похожая на руны. Чтобы вернуться из другого измерения домой, нужно повернуть ножницы отметкой вниз и сделать разрез в ткани реальности. Ты ведь хотел путешествовать, верно?

Дин судорожно сглотнул. Этого не могло быть, но прямо перед ним по водной глади скользили лодки, дул лёгкий ветер и светило солнце.

— Путешествовать в одиночестве не так уж и весело, — вздохнул он.

Кастиэль просиял, и Дина охватило желание сцеловать с его губ эту прекрасную улыбку.

— У меня как раз перерыв на обед. Итак, Дин, прошлое и будущее, всё время и пространство — с чего бы ты хотел начать?

Название: Тени в ночи
Автор:  Running with Scissors
Форма: Арт
Пейринг/Персонажи: Дин
Категория: джен с намёком
Рейтинг: G

Большой размер

Название: Нити судьбы
Автор:  Running with Scissors
Форма: Арт
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин
Категория: слэш
Рейтинг: R
Описание: Им не положено быть вместе. Но Кастиэль не хочет перерезать связывающие их нити.

Большой размер

@темы: Джен, Авторский фик, Running with Scissors (Ножницы 2017), Рисунок, R, Слэш, G

---

Высадка четвертая. Бухта сказочных миражей

[This is BUMAGA]

Название: Соул из страны Оз
Автор: This is BUMAGA
Размер: мини, ~2100 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Рейтинг: G
Жанр: AU, фэнтези, романтика, songfic
Краткое содержание: Когда Дин приезжает в город детства, он встречает уличного музыканта. У того нет мобильного телефона, зато в определенный час его всегда можно найти у одной и той же арки, играющим мягкий соул шестидесятых.
От автора:
Написано под влиянием песен Sam Cooke – A Change Is Gonna Come (1964), Scott Mckenzie – If You're Going To San Francisco (1967) и Ray Charles – Georgia on My Mind (1960). Для атмосферы можно их прослушать.
Примечания:
1) Со́ул — жанр популярной музыки, возникший в США в 1950-е годы на основе ритм-энд-блюза.
2) Страна Оз — вымышленная страна из серии книг «Удивительный волшебник из страны Оз».
Друг Дороти — эвфемизм, обозначающий гея (лгбт-сленг).
Queer (англ.) — странный; гомосексуал.
Дин действительно из Канзаса (г. Лоуренс).
3) «Беспечный ездок» — роуд-муви и «кислотный вестерн» 1969 года.
Дисклеймер: Что с психов взять!

The queerness doesn't matter, so long as they're friends.
(с) The Road to Oz, 1909

Когда Дин спускается вниз по мощеной улице, он минует разноцветные ряды двух- и трехэтажных домов, любопытными горящими окнами глядящих ему вслед. Он любит прогуливаться по ней, как когда-то давно в детстве. Разве что сейчас этот район города не видится ему затерянным сказочным уголком, куда можно сбежать из реального мира и где тебя никогда не найдут.

Дин уже много лет не был дома, и выбрался он сюда лишь благодаря случайно выпавшему отпуску. Уже на следующее утро после этой неожиданно свалившейся на его голову удачи он уже сидел в самолете на другой конец мира, чтобы, наконец, снова сбежать в беззаботность и детство, в свою сказочную страну Оз.

Эту улицу Дин любил в том числе за то, что только здесь по вечерам собирались самые потрясающие музыканты их города. И с наступлением темноты многочисленные скрипачи, певцы и гитаристы, озаренные теплым светом любопытных окон, словно превращались в посланников другого мира. Публика тоже преображалась, и от спешащих занятых людей не оставалось и следа, сплошь и рядом были лишь танцующие, подпевающие и с каждым аккордом словно молодеющие слушатели. Улица оживала и начинала дышать, каждый хотел раствориться в этом карнавале веселья и душевности, и измученный повседневностью Дин не был тому исключением.


Дин не помнит, сколько времени провел, заслушавшись одного из местных музыкантов, играющего недалеко от полукруглой кирпичной арки. Он приходит в себя в тот момент, когда кто-то случайно задевает его плечом, и тогда Дин обнаруживает, что довольно долго стоит на одном месте.

А музыкант играет. И делает это так волшебно и вдохновляюще, что Дин не хочет, чтобы этот момент вообще когда-нибудь заканчивался. В душе царят спокойствие и возвышенность, будто в ней наступило натуральным образом Рождество со всеми оттенками джаза. При своей любви к тяжелой музыке, именно соул, переигранный на старенькой пробитой гитаре заставил Дина затормозить и заслушаться.

И теперь, когда Дин очнулся от магии, которой способна обладать лишь музыка, он обращает внимание и на самого музыканта. Несуразный, нестандартный, не вписывающийся в повседневность, он был каким-то иным, отличающимся от остальных, хотя фриков тут как раз всегда хватало.

Но нет, этот парень не фрик, он именно другой. Он очень старомодно одет и представляет из себя что-то вроде сдержанного хиппи, каким бы парадоксальным ни было это сочетание. Черные волосы взлохмачены в беспорядке, — Дин убежден, что такая затерянная душа, как этот парень, просто не стал бы заморачиваться на продумывании своего имиджа. А еще его лицо Дину кажется смутно знакомым. И это неуловимое узнавание отчего-то не отпускает, а лишь вызывает желание вляпаться в очередную историю в самом начале своего отпуска.

Когда очередная композиция сыграна, чудак опускается на корточки и шарит рукой в сумке и достает оттуда бутылку с водой. И пока тот пьет, Дин решает, что этот небольшой перерыв исполнителя — его шанс. И тогда он подходит к нему, не зная, на самом деле, с чего начать разговор.

— Чувак… это было…

Дин как-то пытается связать три слова между собой, но парень перебивает его:

— Это Сэм Кук. Его музыка…

— Охрененна, — заканчивает Дин.

— Я бы так не выразился, но верно, — кивает гитарист. — Я Кастиэль. Можешь звать меня Кас, — не моргая, представился он.

— Не самое популярное имя, — с интересом отмечает Дин.

— Оно вообще нигде не популярное, — на мгновение лицо Каса становится хмурым. — Оно редкое. И давно не актуальное.

— Это здорово. Нет, правда. Я вот тем же похвастаться не могу. Меня зовут Дин.

— Отличное имя, — серьезно отвечает Кас. — Хочешь помочь мне, Дин?

— Смотря как, — отвечает Дин после неловкой паузы. — Я бы и рад, да только всю мелочь в номере оставил.

— Для следующего выступления мне бы не помешал танцор.

Это определенно не тот ответ, которого можно было бы ожидать, думает Дин.

— Мистер, а вы точно продюсер? — нервно шутит он на автомате.

— Как хочешь, — Кас отворачивается убрать бутылку.
— Чувак… — запинается Дин, пытаясь подобрать слова. — Честно говоря, танцор из меня не очень. Испорчу весь твой блистательный номер.

— Тогда, может, нам накидают денег из жалости, — говорит Кас.

Он ждет ответ, его ясные синие глаза завораживающе поблескивают в свете загоревшегося уличного фонаря, а Дин почему-то не может отказаться.


— Я и не думал, что все так плохо, — позже замечает Кас.

— А я предупреждал! — Дин в шутливой беспомощности вскидывает руки. — В следующий раз попроси меня спеть. Тут мне нет равных.

Кас закатывает глаза и усмехается.

Следующий раз действительно наступает. Дин старательно пытается развлекать себя всевозможными способами, чтобы отвлечься от желания промотать вот эти несколько часов до вечера, когда он снова сможет повидаться с Касом и помочь ему заработать пару десятков лишних монет. Однако нервяк неумолим, и в итоге ноги сами его приносят на место немного раньше положенного времени.

Кас появляется словно из ниоткуда точно в тот же час, когда приходит всегда.


Вообще Кас оказывается в чем-то еще большим фриком, чем Дин мог предполагать. А в чем-то самым обычным парнем.

Ну, например, у него нет мобильного телефона, и он совершенно не видит смысла покупать себе таковой. Зачем? Ведь Каса почти всегда можно найти на одном и том же месте в одно и то же время. Если задуматься, то такой подход даже логичен, хотя и вовсе Дину непонятен.

А еще Кас собирает деньги в чехол для гитары не ради заработка, а просто так, для атмосферы. Вот этот пункт, кстати, Дин считает как раз нормальным для человека музыки.

Зачастив к Касу на огонек, Дин отмечает, что в его репертуаре всегда найдутся лучшие хиты первой половины двадцатого века, но чаще всего он проходится именно по Рэю Чарльзу, Сэму Куку и Элле Фитцджеральд.

— Любишь шестидесятые?

— Я бы сказал, что питаю к ним теплые чувства, — осторожно проговаривает Кас, будто эти слова могут разбиться, если их неправильно произнести.

— Хорошее было время, — говорит Дин.

Кас на него бросает довольно странный взгляд, но Дин этому не придает никакого значения.

После очередного вечера, собираясь расходиться с Касом, Дин неожиданно для себя предлагает:

— Может, я провожу тебя?

— Не думаю, что это будет хорошей идеей, — отвечает Кас, и тогда Дин сокрушается, что спрашивать об этом изначально была плохая идея.

Кретин. Он всего лишь хотел немного продлить их встречу.

— Я живу слишком далеко и буду чувствовать себя неловко, — поясняет Кас.

Этот аргумент Дина определенно устраивает, так что он идет на новый заход:

— Тогда как насчет паба? Завтра вечером?

— Идет.

После этого ноги Дина, само собой, сами несут его к арке днем, однако Каса обладатель ног, конечно, не застает. Дин ждет какое-то долгое время, ругая себя за то, что так влип: ну когда бы еще ему ждать странного уличного чудака, как не в свой отпуск, теряя драгоценное свободное время. Но все это не может пойти ни в какое сравнение с тем, какое разочарование испытывает Дин, когда понимает, что Кас не появится. В тот вечер, возвращаясь в отель, Дин не обращает внимания ни на одного музыканта вокруг.

На следующий день Дин идет на то же место из чистого ослиного упрямства: нужно ведь убедиться, что Кас, и в самом деле, засранец, опрокинувший его с выпивкой. Кроме ослиного упрямства, не последнюю роль, конечно, играют невыносимо синие глаза засранца и его медом льющийся на слух голос, но эти мысли Дин предпочитает игнорировать, уверенный в том, что никого сейчас там не застанет. «А ведь мог хоть попрощаться», — психует Дин.

Однако, вопреки и в соответствии всем ожиданиям Дина, Кас сейчас стоит на прежнем месте, самозабвенно играет очередного Сэма Кука и не замечает ничего вокруг.

— Тебя вчера не было, — говорит Дин, вырастая прямо перед его носом.

Кас будто прозревает:

— И тебе привет, — он прекращает петь, но не перестает играть. — Да, не смог прийти. Прости, что не предупредил.

— Да я… — Дин мнется: не говорить же, что вчера он проторчал тут битый час, а то и три, если уж быть до конца откровенным с самим собой. — Я особо не ждал.

Подумал, что ничего страшного, приду завтра, может, увидимся.

Дин пожимает плечами, преисполняясь гордости за сохраненное лицо.

Кас слегка рассеянно улыбается.

— Это приятно.

— Что приятно?

— Что ты хотел увидеться, — для Каса это, похоже, действительно приятная мелочь, тогда как Дин после этих слов чувствует себя школьником, спалившимся перед родителями на прогуле: ощущается как минимум как конец света.

— Ну, в общем, да, — он сует руки в карманы. — Как ты насчет того, чтобы прогуляться, может, сегодня ночью? Спустимся до моста, пройдем по набережной…

Да чтоб ему провалиться! Он не школьник, он школьница, ей-богу.

И все те мгновения, пока Кас молчит, Дин молится о том, чтобы земля разверзлась под его ногами.

А потом Кас отвечает:

— Давай.

И Дина отпускает.

А потом Кас говорит:

— Только я не хочу уходить далеко, мне под утро нужно будет вернуться сюда, к моей арке.

— Не волнуйся, Золушка, доставим тебя к карете до рассвета, — смеется Дин.


— Может, сыграешь San Francisco? — спрашивает Дин, когда стрелки часов пересекают полночный рубеж.

— Только если ты составишь мне компанию, — отвечает Кас.

Дин так и не понял, что его так подкупает в образе хиппованного гитариста, что он каждый раз не в состоянии сказать нет.

И тогда они отыгрывают самую прекрасную песню на этой земле. Во всяком случае, Дин в этом точно не сомневается.

Улица будто бережно накрыта темно-синим покрывалом с узором, шитыми золотыми нитями. Кас играет, Дин поет, а люди останавливаются и замирают, словно от прикосновения чуда. И в чехле от гитары практически беспрестанно звенит мелочь. Буквально очередной сказочный сюжет.

— Всегда мечтал под эту песню гнать в своей машине по шоссе и ни о чем не думать. Быть кем-то типа Питера Фонды, — позже делится Дин.

Кас непонимающе смотрит на него.

— Как же, классика кинематографа, «Беспечный ездок»? — удивляется Дин.

— Не могу разделить твой энтузиазм, — уклончиво отвечает Кас после небольшой паузы.

Дину кажется, что Касу отчего-то этот диалог неприятен и потому сворачивает тему.

— Да и черт с ним, — говорит он.

Они уходят, когда на улице практически никого не остается, кроме редких полуночников. Дин настаивает на том, чтобы забрать сумку у Каса, ведь у того еще гитара. Касу почему-то смешно от этого, но в итоге он соглашается, а Дин немного чувствует себя героем, хотя и отмечает про себя, что это, пожалуй, странновато. И эти мысли он старательно гонит прочь.

Впереди расстилается все такая же огненная и цветастая улица, ведущая к самому красивому из мостов. Дин, конечно, не может рассуждать не предвзято, но, с другой стороны, кто его осудит? Может, и у уличных музыкантов бывают глаза гораздо синее, чем у Каса, но какое это имеет значение, когда этот странный, но очень ему в своей странности понятный Кас идет рядом и напевает Скотта МакКензи. Наедине с собой его рейтинг самых красивых мостов и гитаристов может быть предвзятым сколько угодно, благосклонно решает Дин.


— Это моя последняя ночь в городе, — говорит Дин, когда они возвращаются по мосту обратно. — Утром у меня самолет.

— Когда?

— В одиннадцать тридцать.

Кас ничего не отвечает ему, он просто идет рядом.

— Слушай, забери меня с собой, а? Куда бы ты там ни шел. Я не хочу возвращаться, — шутит Дин, тем самым нарушая повисшее молчание.

И лишь сказав это, Дин осознает, что по сути почти не шутит. В конце концов, не он ли бежал на другой конец мира от своей жизни? И тогда, словно окрылившись, он продолжает:

— Я серьезно. И, наверное, меня это удивляет даже больше, чем тебя, но... С твоей музыкой себя чувствую по-другому. Как будто мое место вообще не здесь.

— Дин, ты кое-чего обо мне не знаешь, — начинает Кас, по-прежнему не глядя на Дина. — Я могу производить впечатление довольно странного человека, но этому есть свое объяснение.

— Что я еще должен о тебе знать? Ты уличный чудак, который живет у черта на куличиках, но приходит на одно и то же место изо дня в день и наотрез отказывается давать мне свой номер телефона, — поток мысли Дина прерывается усмешкой. — Возможно, это я неадекватен, что набиваюсь в спутники к тебе, но с тобой мне точно все понятно. Вряд ли ты меня чем-то сможешь удивить, — победная улыбка озаряет лицо Дина.

— Дин, я из шестьдесят восьмого.

С этими словами улыбка ко всему готового человека трансформируется в крайнюю степень растерянности.

— Шестьдесят восьмого чего? — переспрашивает Дин.

— Года, — все так же невозмутимо отвечает Кас.

Дин не знает, в чьей адекватности сейчас ему стоило бы сомневаться и вообще стоит ли. И на обдумывание этой идеи у него уходит минуты три, пока они с Касом идут в абсолютной тишине, прерываемой лишь пением птиц.

— А я из Канзаса.

Когда Дин и Кас доходят до арки, сумрак уже норовит скрыться вслед за той сказочной звездной ночью над страной Оз. А они стоят, не решаясь сделать более не единого шага.

Дин протягивает Касу сумку. Тот закидывает ее на плечо.

— Дин, ты уверен? — с опаской уточняет он на всякий случай.

— Почему-то больше, чем когда-либо, — кивает он.

Шагнуть в пустоту, в неизвестность, так ли это страшно? И не страшнее ли остаться на месте? Или, хуже того — сесть в самолет в одиннадцать тридцать?

— Уж не знаю, какого хрена я друг Дороти, но давай, вперед, веди меня по дороге из желтого кирпича, — смеется Дин, начиная верить в безумие, которого, быть может, ему не хватало всю его жизнь.

— Ты из Канзаса. Может, поэтому, — отвечает Кас и протягивает Дину руку.


По мощеной улице все выше и выше взбирается предрассветное утро, силясь успеть схватить их, хотя бы коснуться лучами носка ботинка.

Утро щедро прольется светом под сводом арки.

Только их обоих ему уже не поймать.

Читать на фикбуке

@темы: Авторский фик, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш, G

---

5. Ритуал

[Running with Scissors]

Название: Держи огонь
Автор:  Running with Scissors
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: миди, ~7200 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, Мэг
Категория: слэш
Жанр: флафф и романс
Рейтинг: G — PG-13
Саммари: Дин — маг, который не умеет контролировать собственные магические способности. С детства ему приходится носить браслеты, блокирующие магию, чтобы случайно не причинить вред окружающим. К тому же несчастный случай в детстве привел к тому, что Дин потерял голос. У Дина есть свое маленькое дело, с магией никак не связанное. У Дина есть друг Кастиэль, и он очень надеется, что между ними что-то большее, чем дружба.
Предупреждение: магия!АУ ;

Кошка!Мэг

Ссылки на скачивание: docx, rtf

Маг из Дина был хреновый. В детстве, после очередной случайно подпаленной занавески или замороженного в лед обеда, мама обычно гладила его по голове и говорила: «Может, тебе будет лучше без магии, милый?» Дин упрямо мотал головой, злился и размахивал руками. Он любил магию. Он хотел колдовать. Он хотел стать пожарным. Он верил, что когда-нибудь у него начнет получаться. Также он верил в Санта Клауса, что найдет своего контроллера и в то, что голос к нему вернется.

Ах, да. Голос. Когда ему исполнился один год, он потерял голос. Дин случайно устроил пожар в детской комнате. От страха он забрался в ящик из-под игрушек. Дин, конечно, этого не помнил, ему рассказывали. Но с тех пор он не мог издать ни звука. Совсем. Его водили по врачам, по магам, по врачам-магам, но все как один разводили руками. Дин не говорил, и никто не знал, почему. Вся надежда оставалась на контроллера, ментальная связь с которым теоретически могла бы помочь Дину: уравновесить его магию и вернуть голос. К сожалению, контроллеров в мире рождалось раз этак в десять тысяч меньше, чем магов. И совершенно точно ни одного контроллера не числилось в Лоуренсе. Да и зачем контроллеру возиться с рядовым магом, когда он мог заняться гораздо более интересными и прибыльными вещами? Создавать миры, например. Дин читал, что некоторые контроллеры умели делать это: создавать целые миры — небольшие, размером со стадион, но все же миры. Один такой мир стоил миллионы. У родителей Дина на счету едва ли находилась десятая часть.

Браслеты против спонтанного выброса огня Дин носил, начиная с одного года.

К восьми годам Дин перестал верить в Санта Клауса, а к двадцати — в то, что найдет контроллера и к нему вернется голос. Да и зачем он ему? Дин прекрасно знал язык жестов, вся его семья знала язык жестов, а в смартфоне Дина была программа, позволяющая ему говорить с помощью собственного гаджета. Дин привык. Он даже понемногу колдовал — в основном на пустыре и заброшенном молочном заводе на окраине города. Ему нравилось метать сгустки огненной энергии, только жаль, что летели они куда попало, и Дин совсем не умел ими управлять. С мечтой стать пожарным Дин тоже распрощался. Он все еще любил смотреть передачи про огнеборцев, но уже без детского восторга и веры, что все у него получится.

Несмотря на то, что Дин был вполне самостоятельным молодым человеком, родители продолжали его опекать. К двадцати двум годам Дин устал от гиперопеки, снял себе старый дом на окраине Лоуренса и съехал. Он создал сайт с незамысловатым названием «Мастер на все руки», удобным интерфейсом, и теперь мог принимать заявки не только по телефону, что было сопряжено с понятными трудностями, но и через сайт. На новоселье отец подарил ему свою старую машину, Шевроле Импала 1967 года выпуска, а мама — новый набор строительных инструментов и крутую дрель, способную просверлить отверстие в пять дюймов. Ему как раз такой не хватало, как-то раз Дину даже пришлось перебросить заказ на замену электропроводки своему конкуренту и другу Бенни, потому что у него самого не было мощной дрели.

Зарабатывал Дин не то чтобы много, но на жизнь хватало. Человеком он был непритязательным — есть чем оплатить бензин и пиво, и ладно. К тому же раза два-три в неделю к нему в гости приезжали родители, и Мэри, конечно же, не могла при этом не привезти пару контейнеров с котлетами-лазаньей-запеканкой и обязательно — с пирогом.

Дина в городе любили, и его маленькое дело приносило стабильный доход от постоянных заказчиков. А самым постоянным был Кастиэль, чей дряхлый дом находился через забор от дома Дина.

Кастиэль появился в городе полтора года назад, и первые полгода они едва ли здоровались через забор. Привыкали друг к другу.

Дом Кастиэля проще было продать или снести и отстроить заново, чем заниматься бесконечным ремонтом, но Кастиэль решительно отказывался от радикальных мер. В принципе, Дин был согласен. Он сам любил старые дома, стены которых являлись свидетелями жизней целых поколений со всеми их счастливыми и драматическими моментами.

Дин проснулся, прошлепал босыми ногами на кухню, включил компьютер и только потом пошел в душ. Компьютер у него был старый, грузился долго, Дин успевал почистить зубы и одеться, а на экране только появлялся рабочий стол. Дин заварил себе кофе (дешевый растворимый нескафе, но его устраивал), состряпал бутерброд (много ветчины на хлебе, намазанным толстым слоем горчицы) и сел за компьютер. На сайте висела только одна незакрытая заявка, отправленная в три утра. Люди предпочитали не вызывать мастера в воскресенье — не потому что заботились о его отдыхе, а скорее чтобы спокойно провести выходной с собственной семьей. Но не Кастиэль, о, нет. Во-первых, Кастиэль жил один, во-вторых, Дин так часто бывал у него дома, что вполне уже мог сойти за семью. В-третьих, они встречались. Вроде бы. Легкие поцелуи в щеку при приветствии и прощании — не более того. Быть может, это все еще была дружба. Но Дин искренне наделся, что нет. Дин даже хотел перестать брать с Каса плату за работу, но тот в несвойственной ему резкой манере заявил, что это не обсуждается.

Дин глотнул кофе, щелкнул по заявке и нахмурился. Он совершенно точно помнил, что только недавно чинил ступеньку на крыльце, она не могла так быстро сломаться. Поскольку Кастиэль чуть ли не сразу вручил Дину ключи от собственного дома, сообщив, что тот может приходить к нему в любое время (странный человек, если подумать. Слишком доверчивый), Дин решил отправиться к нему после завтрака.

Кастиэля дома не оказалось, и Дин сразу приступил к осмотру злополучного крыльца. Мэг появилась из ниоткуда и запрыгнула ему на спину, пока он, согнувшись в три погибели, размышлял над ступенькой. Дин потрепал ее по холке и распрямился. Мэг перебралась к нему на плечи и улеглась наподобие воротника. «Тебе придется слезть, — сообщил ей Дин. — Мне надо будет съездить в магазин». Мэг впилась когтями ему в шею, всем своим видом демонстрируя, что никуда она с его удобных плеч двигаться не собирается. Дин поморщился: «Надеюсь, ты привита. Не делай так больше».

Несчастная ступенька скрипела, словно хор привидений. Дин понятия не имел, почему так происходит. Он съездил в строительный магазин (Мэг сидела рядом на пассажирском сиденье и периодически издавала возмущенные мявки, когда машина подскакивала на ухабах) и купил новые доски, в два раза толще прежних. Наверное, в этот раз он не будет выставлять Кастиэлю счет, в конце концов, это брак в его работе, хотя Дин понятия не имел, как это произошло. Как ступенька износилась за две недели. Халк на ней прыгал, что ли…

Закончив со ступенькой, Дин решил заодно смазать петли у двери в сарай. Они скрипели так, словно в жизни не смазывались, а у Дина в ящике с инструментами лежала баночка с остатками машинного масла на дне. К тому времени Мэг уже наскучило торчать на плечах Дина и она легла на перилах крыльца, свесив лапы.

Дин как раз проверял, насколько беззвучно закрывалась дверь сарая (по-хорошему, ее тоже стоило бы заменить — доски рассохлись. Но Кастиэль не оставлял соответствующей заявки, а сам Дин не собирался навязываться), как почувствовал ладонь на собственном плече.

— Здравствуй, Дин, — поприветствовал его Кас.

Дин повернулся, оказавшись с ним нос к носу. «Привет, — показал он жестом, — я починил твою ступеньку», — и махнул в сторону крыльца. Кас его понял. Он кивнул и коснулся подбородка кончиками пальцев.

— Спасибо.

Кас постепенно учил язык жестов — Дину это нравилось. Он хотел взять его ладонь в свою, но побоялся испачкать.

— Ты завтракал?

Дин кивнул.

— Позавтракаешь еще раз? Со мной?

Дин снова кивнул.

Кастиэль превосходно готовил, Дин готов был слагать оды его блинчикам и вафлям. Грех отказываться от такой роскоши, даже если ты уже позавтракал пару часов назад.

Они прошли на кухню, Мэг последовала за ними. В плане еды они с Дином были солидарны. Божественные блинчики Кастиэля Мэг могла уплетать, сидя прямо на столе и запивая сливками из соусника.

Дин вымыл руки в раковине и сел, приготовившись наблюдать за Касом. Он положил смартфон перед собой на случай, если захочет что-нибудь сказать. Немота научила Дина лаконично излагать свои мысли, ну а Кастиэль сам по себе не был говоруном, хотя иногда казалось, что рядом с Дином он становился как-то по-особенному болтлив.

Растения Кастиэля, греющиеся на подоконнике, приветственно щелкнули пастями. Дин махнул им рукой и подмигнул.

— Я не знаю, что с этой ступенькой, — пожаловался Кастиэль, повязывая фартук и доставая из холодильника молоко и яйца. — Ты же чинил ее совсем недавно.

Дин спешно набрал на телефоне «я не возьму с тебя денег» и включил воспроизведение.

— Дело не в деньгах, — отмахнулся Кастиэль, разбивая яйца в миску и скидывая скорлупу в пакет. У Кастиэля никогда и ничего не отправлялось в мусорку просто так. Например, толченой скорлупой, смешанной еще с какой-то фигней, тот подкармливал свои хищные растения. Дин называл их «зубастиками» и иногда, когда Кастиэль не видел, скармливал им полоски жареного бекона. Еще зубастики любили лазанью Мэри и пиво. Но после пива они становились неугомонными и все время пытались укусить Дина за пальцы, беспрерывно щелкая пастями.

Скрыть факт их спаивания от Кастиэля не удавалось, и Дин прекратил изводить на них пиво.

«Это странно, согласен, — воспроизвел Дин. – Возможно, в твоем доме аномальная зона».

— Откуда? — Кастиэль пожал плечами. — Все аномальные зоны задокументированы. Насколько я знаю, в Лоуренсе вообще нет ни одной аномальной зоны.

«Кас…»

Кастиэль повернулся к нему лицом, замерев с венчиком в руках.

«Я пошутил», — показал Дин.

Кастиэль фыркнул и вернулся обратно к взбиванию молока с яйцами.

Дин встал, чтобы достать ваниль и корицу. С чувством юмора у Каса был полный швах. Конечно, Дин пошутил. Аномальные зоны сосредоточились сплошь в больших городах типа Нью-Йорка, Торонто или Лос-Анджелеса. В общем, там, где концентрация контроллеров была наиболее высока. Им нечего было делать в Лоуренсе. Ни у одного человека здесь не было столько средств, чтобы оплатить услуги даже самого слабого контроллера.

Дин протянул Касу корицу и ваниль, потом достал пакет с мукой и сито, и остался стоять рядом. Когда Кас просеивал муку, он умудрялся обсыпаться ею с головы до ног, а Дину нравилось стряхивать белоснежную взвесь с его волос, щек и носа. Дин любил трогать Каса, жаль, что поводов для этого находилось ничтожно мало, а на большее Дин не решался. Быть может, ему стоило спросить прямо.

Можно тебя поцеловать.

Дотронуться?

Мы встречаемся?

Но Дин не представлял, как спросить все это механическим голосом программы, а жестам не хватило бы выразительности.

Будто услышав его мысли, Мэг перепрыгнула с обеденного стола прямо на разделочный и села рядом с миской.

— Мяу!

Она переступила лапами.

«Я знаю, — ответил Дин. — Но тебе не кажется, что первый шаг должен сделать он?»

— МЯУ! – еще громче сказала Мэг.

— Если я обнаружу в миске твою шерсть, Мэган, вылью все в унитаз! — пригрозил Кастиэль. Мэг недовольно фыркнула и перепрыгнула на подоконник, не забыв при этом гордо распушить хвост. Зубастики радостно захлопали пастями, Мэг легонько прикусила одного, все остальные недовольно заворчали и отвернулись, прижавшись к стеклу, как узники к решетке с видом на небо.

Дин отряхнул Кастиэля от муки, задержав пальцы на его шее, и пошел к холодильнику.

В последний момент Кастиэль добавил ваниль и корицу и поставил разогревать старую чугунную сковородку. Дин достал варенье, сливочник и масло. Сделал два шага до навесного шкафчика и достал тарелки и чашки.

— Мне кажется, — сказал Кастиэль, выливая на сковороду первый половник теста для блинов, — крыша тоже нуждается в починке.

«Легче постелить новую».

— Или постелить новую, — легко согласился Кастиэль. — Возьмешься? — Он повернулся к Дину. Его нос опять оказался испачканным в жидком тесте.

«Да», — быстро показал Дин.

Кастиэль переложил готовый блин на блюдо и стал печь следующий.

— У тебя есть еще работа на сегодня?

Он снова повернулся к Дину. Для односложных ответов Кастиэль всегда предпочитал его видеть. Не приходилось слушать механический голос.

«Нет», — показал Дин.

— Ну, давай что-нибудь придумаем вместе?

Вообще-то, Дин давно хотел показать Касу, каких успехов добился. Он научился управлять маленькими огненными шарами. Дин все еще не мог управлять большими, не говоря уж об огненных потоках. Но от меньшего к большему, да? Кас всегда так говорил.

Кас словно прочел его мысли.

— Хочешь поехать на пустырь?

«Только если ты этого хочешь», — произнес механический голос. К сожалению, скачанная бесплатная программа не могла передать нужных эмоций. Например, одновременные радость и смущение, испытываемые Дином, когда Кастиэль догадался о его желании.

— Конечно, — ответил Кастиэль. Он возмущенно взмахнул лопаточкой, будто его до печенки поразила сама мысль, что он может этого не хотеть. Миска с тестом опасно заскользила по столешнице и полетела вниз. Дин поймал ее силовым полем и вернул обратно, и только потом осознал, что же он только что сделал.

— Дин! — Кастиэль радостно рассмеялся. — А говорил, что из тебя никудышний маг! Никудышний так бы не смог. Я так и знал, что ты на себя наговариваешь! — Кастиэль указал на него лопаткой и вернулся к блинчикам. Дин пораженно уставился на собственные руки. Вроде ничего особенного, все, как было. Не считая факта, что он забыл с утра надеть свои браслеты против спонтанного выброса огня. Дин наугад повернул пальцем, пытаясь усилить огонь на плите. Так и есть. Огонь усилился, только не на плите, а на завязках фартука Кастиэля. Они загорелись. Дин судорожно попытался их заморозить, и они превратились в две огромные, до пола, сосульки. Кастиэль чуть на спину не упал под их тяжестью. Дин сорвался с места, чтобы его подхватить, все время повторяя жестами «прости, прости, прости». Фартук этот теперь даже развязать не представлялось возможным. Кастиэль все пытался извернуться, чтобы посмотреть, во что превратились завязки.

— Ну, — изрек Кастиэль глубокомысленно. – Ты их заморозил, ты и оттаивай.

«Как?» — беспомощно спросил Дин.

— Как, как. Огнем.

Мэг, с интересом наблюдавшая за суматохой, гневно мяукнула и вылетела из кухни. Слишком много огня на маленькую площадь — хрупкие кошечки к такому не готовы.

«Я не могу», — показал Дин.

— Можешь, — уверенно ответил Кастиэль и включил холодную воду. — На всякий случай, — добавил он. — Вдруг придется заливать.

Дин покраснел. Он вовсе не хотел еще больше крушить и так дряхлый дом Кастиэля. Не хотел поджигать, а потом заливать пол. А завтра Кастиэль снова закажет ему, например, перестелить пол, оплатит работу, хотя виноват во всем этом безобразии вроде как Дин. Кастиэль все равно переведет деньги, он такой. Он даже слушать не хочет, когда Дин предлагает сделать что-нибудь бесплатно. Но Дин, например, может что-нибудь подарить? Новую кухонную плиту? В конце концов, он тут часто завтракает, обедает и ужинает, так что Кастиэль будет просто обязан принять такой подарок.

Немного успокоившись, Дин сосредоточился на руках. Кастиэль безмятежно смотрел на него, будто ни капли не волновался. Его спокойствие разливалось в воздухе, как аромат только что испеченных блинчиков. Даже зубастики закрыли свои пасти и теперь просто раскачивались из стороны в сторону под одну только им слышную музыку. Время замедлило свой ход, Дин отчетливо это почувствовал. Он поднял ладони, выпуская из центра каждой по тонкой, словно нить, струе огня. Это было… захватывающе. Дин двинул ладонями вниз, и огонь повиновался, начиная слизывать лед с самого конца. Сосульки начали таять, быстро образовав под Кастиэлем лужу. Носки тут же промокли, но он словно ничего не замечал, наблюдая за Дином.

— Я бы сказал — филигранно выполненная работа, — сказал Кастиэль, когда Дин встряхнул ладонями, сбрасывая остатки магического напряжения.

«Не знаю, как так вышло», — он вернулся к своему телефону и набрал сообщение: «теперь тебе придется переодеться».

— Пожалуй, не буду просить тебя подсушить мне носки и, гм, брюки. Я сейчас вернусь.

Дин с грустью подумал, что как раз брюки Кастиэлю он подсушить был бы не прочь. Например ладонями. И его всего тоже… ладонями.

Мэг вернулась, села возле лужи и стала трогать ее лапой.

«Сейчас уберу», — Дин сбегал в кладовку под лестницей и принес швабру. Мэг переместилась с пола на разделочный стол и теперь методично жевала блинчик. Зубастики гневно заклацали пастями, требуя свою долю. Дин успел вытереть пол до того, как Кастиэль вернулся.
Блинчики, конечно, уже остыли. Но позавтракали они все равно с удовольствием, запивая чаем с ароматными травами.

— Тебе не нужно носить браслеты, — категорично заявил Кастиэль. Дин чуть не подавился очередным блинчиком.

«Нужно!» — замахал он.

— Нет. Ты взрослый и ты способен контролировать энергию.

Дин поспешно вытер руки бумажным полотенцем и застучал по клавишам смартфона: «Огонь опасен. Я не могу управлять огнем, я могу устроить пожар в любой момент и в любом месте, где бы ни находился. Мне запрещено появляться без браслетов в общественных местах, Кас. Это постановление комиссии. Нельзя по собственному желанию взять и отменить постановление комиссии!»

— Ладно, — Кастиэль задумчиво покусал губу. — Если ты позавтракал, то поехали.

Оставшиеся три блинчика он, под гневные вопли Мэг, отдал зубастикам. В отместку та демонстративно напрудила на коврик возле двери.

— Очень по-взрослому, Мэган, — покачал головой Кастиэль, закинул коврик в стирку и вышел из дома. Дин последовал за ним, так и не надев браслеты.

Через полчаса они уже были на пустыре. Кастиэль сел на старый перевернутый бак, приготовившись наблюдать за Дином.

«Тебе не будет скучно?»

Он отрицательно покачал головой.

Дин выстроил в ряд все пустые банки и бутылки, которые нашел, и показательно расстрелял их маленькими файерболами.

— Увеличь их, — попросил Кас.

Первый же файербол вырвался из рук и улетел вверх, рассыпавшись снопом искр. Второй пролетел точно у Кастиэля над головой, и Дин испуганно замер, пока Кастиэль не махнул ему рукой, что все в порядке. Третий Дин сумел удержать в руках и даже отправить в кучу собранных листьев. Веселое пламя взмыло в небо, Дин гордо посмотрел на Кастиэля. У него получилось! Первый раз он смог управиться с большим файерболом, хотя раньше у него только искры и получались, а если удавалось создать малюсенький огненный шарик, тот метался по воздуху, как безумный, пока что-нибудь не подпаливал или не рассыпался на искры.

Кастиэль подошел к Дину и протянул смартфон.

— Я заснял. Можно отослать твоим родителям. Тебе есть чем гордиться, Дин!

Дин вовсе так не считал. Он отрицательно покачал головой:
«Я пока не готов».

— Окей, — Кас сложил пальцы в нужный знак. — Дело не в том, что ты плохой маг, Дин. Не бывает плохих магов. Дело в том, что в тебе проснулось сразу несколько стихий — огонь, вода, воздух. И проснулись рано. Если бы родители отвезли тебя в любой крупный город, там есть специальные центры…

Дин возмущенно махнул рукой, предлагая Кастиэлю заткнуться.

—Окей, — повторил Кас. — Давай двигаться дальше. Поставь стену огня и держи ее.

Дин покрутил пальцем у виска.

— Еще раз повторяю, — Кастиэль смотрел на него, склонив голову набок, и улыбался. — Дело не в твоих слабых магических способностях. Дело в том, что они у тебя слишком рано проявились, — Кас взял его за руки, разводя их в сторону. — Поставь стену, Дин. И удерживай ее, скажем, две минуты.

«Да зачем это надо?»

Серьезно, огненная магия была самой эффектной, но и самой бесполезной, если ты не пожарный. Они же не на войне, в конце концов. А для работы пожарным требовалось пройти несколько комиссий подряд, сдавать нормативы и подтверждать категории. Для работы пожарным нужно было иметь минимум третью категорию, а Дину едва-едва подтвердили семнадцатую.

— Просто интересно, — Кас пожал плечами.

Ладно.

Ладно.

Дин сможет.

Кас в него верит, он сам в себя верит, даже Мэг, перебравшаяся с заднего сиденья Импалы на крышу автомобиля, в него верит.

Дин расправил плечи. Ему было страшно. Он помнил, как маленьким забыл надеть браслеты. Ему было пять лет, он вышел на улицу и случайно поджег выставленную для вывоза на свалку мебель. Соседи так сильно кричали на Дина, что он разревелся, как девчонка. Приехавшие тогда пожарные быстро потушили огонь, залив его водой, вытянутой из окрестных домов. Дин испуганно торчал посреди дороги, пока огромный мужчина в желтой форме не взял его на руки и не отнес во двор. Дин решил, что хочет себе такую же желтую форму, хочет вот так же спокойно держать огонь, словно он — просто картинка, лист бумаги, который исчезал, растворялся, когда пожарные в синей форме заливали его водой. Родителям пришлось выплачивать огромный штраф, а заплаканный Дин решил, что теперь Санта не принесет ему подарков. Болезненные воспоминания заставили сердце биться чаще, и Дин попытался дышать на счет, чтобы успокоиться.

Время.

Время снова замедлилось, стало тягучим и вязким, обволакивая собой пламя, поднимающееся из земли.

Засунув руки в карманы, Кас шел к своему баку, медленно-медленно переставляя ноги и не оборачиваясь. Не интересуясь, как там справляется Дин.

Слишком много силы. Слишком. Этот огонь надо было удержать на месте, чтобы он не расползся по всему пустырю, не дошел до леса. Руки дрожали от напряжения, на лбу выступил пот. Раньше Кас такого не поступал. Не требовал от Дина невозможного. Раньше Кас просто наблюдал за ним, иногда читал что-то в смартфоне, иногда прогуливался рядом, пиная камни.

Что-то изменилось.

Кас его испытывает.

Зачем? Зачем Кас его испытывает?

Дин вздрогнул, пламя сорвалось, моментально разрастаясь, побежало по земле так стремительно, будто ее бензином облили. Прямо на Каса. Который выбрал именно этот момент, чтобы перевязать шнурки на кроссовках.

Дин заорал изо всех сил:
—КА—А—АС!!!

Изо рта не вырвалось ни звука. Пламя шумело, трещало, и как, черт подери, Кас этого не слышал? Ладно. Надо просто сосредоточиться. Дин помнил эту технику, он же проходил обучение! Да, не сдал экзамены, но он помнил теорию! Дин раскинул руки, как птица крылья, словно пытался обнять весь мир. Окружил огонь мысленными щитами. Стена дрогнула и замерла на одном месте. Так, теперь надо подтянуть воду. Благослови, господи, что рядом протекала река. Создание воды из воздуха требует огромных затрат энергии и силы, а у него сейчас ни того, ни другого. Всегда лучше подтягивать чистую воду – быстрее и легче. Дин обрушил небольшой поток воды прямо на огненную стену, огонь зашипел обиженно и погас, а Дин выдохнул с облегчением. Руки повисли плетьми, лоб покрыла испарина. Дин пытался отдышаться, но воздуха отчаянно не хватало. И стена-то была крохотной. Фута три, не больше. А он так устал… Внезапно на смену облегчению пришла чистая злость.

Кас, этот сукин сын, разогнулся, повернулся и спросил как ни в чем не бывало:
— А стена где?

«Пошел ты!» — просигналил ему Дин, отчаянно махая руками. Он даже не мог в полной мере выразить насколько он зол и напуган! В бессилии Дин опустил руки, развернулся и направился к машине. Хватит с него Каса и его идиотских требований. Кас чуть не погиб (ладно, чуть не обгорел), и это была его, Дина, вина. Снова. Он раз за разом делает это, раз за разом подвергает дорогих ему людей опасности! Однажды маме целую неделю пришлось носить парик и рисовать брови, пока волосы не отросли! А маленький Дин всего лишь хотел показать ей, как научился играть с огненным мячиком, будто с настоящим! И это еще маме повезло, что ее подруга работала в парикмахерской и умела ускорять процесс роста волос! Так бы мама полгода, наверное, в парике бы ходила!

От злости Дин пнул ни в чем не повинную машину.

Не надо было слушаться Каса. Не надо было тащить за собой на пустырь. Любимое развлечение с огнем чуть снова не превратилось в катастрофу.

До дома они доехали молча. Дин выгрузил Каса возле его калитки и загнал машину в гараж.

«До свидания?» — показал ему Кас. Мэг на его плече недовольно мотала хвостом из стороны в сторону.

«До свидания».

Дома Дин устало опустился на пол возле дивана и просидел так до самой темноты. Он слышал, как звонил Кас, но телефон не брал. Он не умеет контролировать свою магию, он знает это, так зачем он вообще послушал Каса, зачем поверил ему?
Перед сном Дин принял душ, смывая весь сегодняшний день и запах дыма.

К черту все.

К черту.

На следующее утро у Дина на сайте предсказуемо появилась заявка от Каса. Даже две — на крышу и «кажется, что в моей спальне что-то не так со светильниками. Они то гаснут, то загораются» .

Ха.

Ха-ха.

Никаких светильников, никакого электричества, ничего, что может потенциально вызвать пожар. Ни за что. Дин хотел было написать Касу, чтобы тот просто заменил старые лампочки, но не стал.

К счастью, на сайте также была заявка от Джоди, которая жаловалась на засор на кухне. В таком случае, новая крыша Каса точно может подождать.

Дин оделся, вывел машину из гаража, услышал вслед касовское «Дин?», махнул ему «занят» и уехал. На душе было паршиво, но он как-нибудь это переживет. По крайней мере, без Каса Дин точно не причинит никому вреда. Он любовно поглядел на свои браслеты.

Через неделю, так и не добравшись до крыши Каса, Дин перебросил обе его заявки своему прямому конкуренту и другу Бенни. Займись, мол, брат, и помни мою доброту. К вечеру Бенни отписался, что Кастиэль отказался от обеих заявок.

Единственное, что Дин себе позволял в отношении Каса, это наблюдать за ним из окна своей спальни. Видел он только угол двора и сарай. Мэг все время сидела на крыше и возмущенно таращилась на его окно. Когда Дин выходил из дому, она выгибала дугой спину и шипела. Зубастики в окне демонстративно отворачивали свои пасти. Кас еще звонил раз десять, писал раз пятьдесят, но перестал после пятидесятого “занят” Дина.

Краем глаза Дин отмечал прошедшие за пару недель изменения. В крыше над спальней Каса черепица совсем прохудилась. У крыльца с одной стороны отвалились перила. Дверь сарая перекосило и перестала закрываться. И это только то, что он мог видеть, проходя мимо. Дин понятия не имел, что творилось внутри дома.

Собственно, Каса Дин тоже теперь видел редко.

Он перестал снимать на ночь браслеты.

Однажды он приметил красный ягуар, припаркованный на дороге. Дин помнил эту машину. Он видел ее, когда Кас только заселялся в свой дом. И этого напыщенного красавчика блондина он тоже видел.

Напыщенный красавчик вошел в калитку как к себе домой, поднялся по ступенькам и нажал дверной звонок. Вот еще одна поломка: дверной звонок не работал. Тогда красавчик постучал, через пару минут дверь открылась, он вошел и остался там на ночь.

Черт возьми, он остался там на ночь!

Дин места себе не находил. Черная ревность съедала его изнутри, не давала спать, не давала делать что-то еще. Дин даже вышел на улицу, встал напротив дома Кастиэля, спрятался за деревом и наблюдал. Господи, он жалок. Жалок! Мэг наверняка его увидела, почувствовала и теперь злорадствовала. Он не мог ее за это судить.

Он вернулся домой на рассвете, занял наблюдательный пост у окна. Красавчик покинул дом Кастиэля в 8.49 утра, сел в машину и отчалил. Впервые с момента, как Дин создал свой сайт, он не полез проверять заявки, а завалился спать. Он не хотел больше ни о чем думать. Обо всем дерьме в своей жизни он подумает потом.

Дин проспал до вечера, а когда проснулся, то сразу почувствовал запах свежей выпечки. Внизу тихо играла музыка, доносилось пение. Мама, конечно. Волновалась за своего непутевого сына. Дин все еще чувствовал себя уставшим. Он взял смартфон с тумбочки и обнаружил семь пропущенных звонков от матери, два от отца, сообщение от Сэмми, и парочку от заказчиков.

Ну все. Хватит хандрить. У него есть люди, которые его любят, у него есть работа. Ему не нужны магические способности, чтобы быть счастливым, и Кас для этого ему тоже не нужен.

Дин быстро принял душ, надел свежие футболку и джинсы и спустился вниз.

Мама крутилась на кухне, отец смотрел телевизор.

«Привет, — показал им Дин. — Рад вас видеть. Но что вы тут делаете?»

— Солнышко, мы волновались! — Мама подозвала его к себе и, когда Дин подошел, поцеловала в лоб, благословляя. – Ты не отвечал на звонки. К тому же нам позвонила Джоди и сказала, что ты не приехал к ней, как обещал, чтобы проверить камин. Джоди тоже волновалась, ты никогда раньше так не делал. Я позвонила Касу, но он сказал, что вы давно не общаетесь.

— Вот тут-то твоя мать переполошилась не на шутку, — хмыкнул отец, не отвлекаясь от телевизора. — Мы приехали, а ты тут дрыхнешь без задних ног. Мать запретила тебя будить.

«У меня все в порядке».

— Хорошо, — мать смахнула лезшую на глаза челку. — Прости. Я запаниковала. Просто… бери в следующий раз трубку?

«Обещаю».

Дин уселся к отцу на диван, и дальше матч они уже досматривали вместе. Мама принесла им пирог и чашки с чаем, а сама пошла дальше прибираться. Первое время Дин пытался запрещать ей убираться в его доме, но это ее так расстраивало, что он махнул рукой. В конце концов, он и так изрядно огорчил родителей, когда решил жить самостоятельно. Если маме нравится время от времени стирать его вещи и пылесосить, то пусть.

Через час родители уехали, оставив Дину полный холодильник домашней еды, включая жуткий вишневый кисель, который Дин терпеть не мог, но по каким-то непонятным причинам он нравился Касу. И что теперь прикажете делать с этой бутылкой? Может, оставить у Каса на пороге? Или занести на кухню? У Дина же есть ключи. Которые, кстати, тоже не мешало бы вернуть.

Радостное воодушевление, вызванное встречей с родителями, стремительно растаяло. Дин отправил Джоди сообщение с извинениями и обещанием приехать завтра, просмотрел собственный сайт, написал ответы на пару заявок, договорившись о встрече. Сам не заметил, как наступила глубокая ночь. Дин выключил свет во всем доме, оставив только фонарь над крыльцом, и вышел на улицу. Стояли последние теплые дни, пахло жухлой травой и нагретой солнцем землей. Тускло горели фонари, кое-где из окон домов лился свет, но в основном все уже спали. Дин шел вниз по улице, засунув руки в карманы, слушал музыку, думал всякое. Он очень сильно тосковал по общению с Касом, по его легким поцелуям в щеку и редким улыбкам, но Кас плохо на него влиял. В детстве Дин принес достаточно вреда своей магией, чтобы вот так вот безоговорочно отказаться от браслетов и поверить, что теперь-то уж все будет хорошо!

Он прошел пару кварталов, миновал школу, в которой учился, пожарную часть, в которой мечтал когда-то работать, пересек пустующий фермерский рынок и повернул обратно. Достаточно уже нагулялся, может, теперь заснет. Подходя к своему дому, по привычке бросил взгляд на дом Каса. Спит уже, наверное. Дин пригляделся к окну его спальни. Показалось, что там, за стеклом, какие-то искры и всполохи, и, по-хорошему, Дину вернуться бы домой, может, позвонить Касу, просто проверить, что с ним все в порядке, но ноги уже сами несли его к знакомой калитке. Дин не стал ее открывать, просто перемахнул через низкий штакетник. Ему навстречу вылетела Мэг и рванула прочь. Тут уж Дин не на шутку перепугался, побежал к дому, не стал ни звонить, ни стучать, просто вышиб дверь плечом. В конце концов, ему не составит труда поставить ее обратно. Потом. Завтра.

Дин взлетел по лестнице вверх, ворвался в спальню Каса и замер на секунду. Потолок горел, весь объятый пламенем, а Кас спал мертвецким сном, ничего не слыша вокруг. Воняло перегаром. Дин поморщился. Кас никогда не пил. Что у него случилось? Не раздумывая больше ни секунды, Дин расстегнул браслеты, скинул их на пол и вытянул руки вверх, заключая огонь в ловушку собственной магии. Слишком большая площадь, он не работал никогда с огнем в таких объемах. Черт возьми, он даже не пожарный, не хороший маг, он бездарь, неуч, но если он не удержит этот огонь, потолок обвалится прямо на Каса. А он даже позвать его не мог. Что там, он не мог даже пошевелиться, чтобы не потерять концентрацию. И у него не хватит сил вытащить воду из труб, ему нужны обе руки, чтоб держать огонь, и если он уберет одну хотя бы на секунду… Какой же он идиот, господи, сначала надо было вызвать пожарных, а потом уже пытаться удержать пламя!

Дин закусил губы от отчаяния, почувствовал железный привкус крови. Он старался. Он честно старался выдавить из себя хоть слово. Позвать Каса, ну же. Ну почувствуй меня, почувствуй, что тут творится!

Краем глаза заметил вернувшуюся Мэг, та торчала за окном, сидя на ветке дерева, и таращилась в спальню.

«Разбуди его!» — попросил Дин.

Мэг зашипела и отодвинулась назад.

«Пожалуйста, Мэг! Я больше не могу…»

Мэг надоело выслушивать его мольбы и, прыгнув вниз, она скрылась с глаз Дина.

Окей, ладно. Он не мог достать телефон и не мог пошевелиться. Огонь замер, послушный его рукам, словно статичная картинка — ни один язычок пламени даже не дрожал.

И воду он тоже призвать не мог.

И позвать на помощь.

Руки занемели. Если представить, что они — камень, они перестанут дрожать? Дин не знал, сколько времени он так простоял, пока не послышался вой сирены пожарной машины. Вот тогда Кас проснулся, сел на постели, хлопая глазами, как разбуженная днем сова. Жарко было, как в аду. Кас догадался, наконец, посмотреть на потолок. На его лице отразился ужас, он пулей вылетел из кровати и оказался рядом с Дином. Приказал:
— Опусти руки! Пожарные уже едут, отпусти эти чертовы руки!

Дин даже губ разлепить не мог, чтобы ответить. Футболка, кажется, намертво прилипла к спине. Возможно, отдирать ее придется вместе с кожей.

Через секунду на лестнице послышался топот шагов, в комнату вошел здоровенный пожарный в желтой форме огненного мага, следом совсем худой юный парень в синей форме мага воды. Здоровяк даже рук поднимать не стал, просто развел ладони, забирая у Дина всю непосильную для него ношу так легко, словно это бумажный лист с нарисованным пламенем.

— Все, парень, — сказал он, улыбаясь. — Ты молодец. И кошечка ваша молодец. Принеслась к нам в часть, воя не хуже пожарной сирены!

Гордая Мэг снова сидела на дереве, умывая лапку.

Единственное, на что хватило Дина, это, глядя на Мэг, коснуться пальцами подбородка: «спасибо».

— Не хочешь к нам в часть? — продолжил меж тем здоровяк, но, глянув на валяющиеся на полу браслеты, смутился. — О… так ты из опасных.

— Он не опасен, — возразил Кас, глаза его гневно прищурились, будто здоровяк нанес бог знает какое оскорбление. Кас схватил Дина за руку и потащил вниз, предоставив пожарным самим разбираться с огнем. Посадил на диван и принес стакан воды. Дин молча выпил и тут же вырубился.

Проснулся он только через сутки, все на том же диване, укрытый пледом. Все окна в доме были открыты и по гостиной гулял сквозняк. На журнальном столике ждали браслеты и записка.

«Я позвонил всем твоим заказчикам. Можешь не волноваться, они согласились перенести сроки. Джоди передала, чтобы ты не переживал. Мэри с Джоном заедут к тебе вечером».

Честно говоря, за Джоди Дин особенно волновался, он подвел ее целых два раза. Дин пошел к себе домой и поднялся в спальню. Пропахшую дымом одежду бросил в корзину с грязным бельем, с наслаждением принял душ. Потом оделся и спустился вниз. Тревожная мысль все не давала ему покоя — почему случился пожар? Конечно, благодаря здоровяку и тому юному парню Кас отделался малой кровью. И Дин уж точно собирался отремонтировать ему спальню бесплатно. Но все же… Почему случился пожар?

Дин залез на собственный сайт в надежде увидеть сообщение от Каса — ничего, конечно, не увидел. Обидел он человека, ни за что, ни про что, о чем тут можно говорить. Только извиниться.

Дин решил дойти до пожарной части. Неожиданно к нему пристроилась Мэг. Она забралась по штанине джинсов и руке Дина сразу ему на плечо, подарив с десяток жутких царапин.

«Ладно, я заслужил», — кивнул Дин.

Мэг снова прикинулась меховым воротником.

Здоровяк со смены уже ушел, также как и юный парень. После долгих уговоров, состоящих, в основном, из активной жестикуляции Дина и душераздирающего мяуканья Мэг, начальник дежурной бригады все-таки показал Дину заключение. И то только потому, что «Джон — мой хороший друг, парень, да и тебя я с детства знаю».

«Бобби, ты формалист», — улыбнулся старику Дин.

«А ты балбес, каких свет не видывал», — показал ему в ответ Бобби.

В заключении черным по белому значилась неисправная электрическая проводка.

И Кас видел это заключение.

И ничего не сказал Дину.

Каким же мудаком был Дин, что не проверил эту чертову проводку!

Ладно.

Ладно.

Раз Кас не хочет продавать этот дом, не хочет сносить и строить заново, Дин сейчас пойдет и проверит его от чердака до подвала. Полностью. Если понадобится, он заменит там все — от крыши до канализационных труб.

— Дин! — Бобби постучал его по плечу. — Ты чего задумался?

«Пустяки».

— Малыш Дюк сказал, что ты держал огонь, пока они не приехали? Сколько по времени?

«Я не знаю. Оно… растянулось».

Теперь задумался Бобби. Дин почтительно ждал, пока старик отомрет. Помогла Мэг, которая снова душераздирающе заорала. Бобби чертыхнулся и погрозил ей пальцем, а потом обратился к Дину.

— Тебе следует еще раз пройти комиссию. По словам Малыша Дюка, у тебя минимум седьмая категория, а то и пятая. Судя по тому, что я слышал, эти проклятые побрякушки тебе не нужны. Как кандалы, ей-богу. Ходишь, брякаешь ими, — Бобби презрительно ткнул в браслеты пальцем.

«Кас тоже так сказал».

— Подумай над этим. А теперь давай, вали отсюда, у меня много дел.

Дит окинул скептическим взглядом пустующую пожарную часть. Вся бригада собралась в комнате отдыха, и Бобби тоже явно собирался туда.

«Спасибо», — Дин коснулся подбородка пальцами и выбежал из части.

Каса все еще не вернулся. Оно и к лучшему. Дин спокойно все осмотрит, составит план работ и предстанет перед ним во всеоружии. Кас — человек незлопамятный, и он вроде как хорошо относился к Дину, пока сам Дин не начал чудить.

Дин прошел на кухню и первым делом покормил зубастиков запрещенными чипсами. Те сменили гнев на милость и перестали демонстративно отворачиваться. Мэг тоже получила порцию паштета и наконец-то слезла с плеч Дина.

Осмотр он хотел начать с подвала. Дверь туда была заперта, и ни один ключ из связки к ней не подошел. Дин смутился. Это странно, вообще-то. Дин знал дом Каса чуть ли не лучше своего, но до сегодняшнего дня никогда не задумывался, почему он ни разу не был в подвале.

Дин мог бы взломать эту дверь, но он слишком доверял Касу. Не маньяк же он в самом деле. Не хранит же он там части тел убиенных им жертв? Доверившихся ему людей? Таких, как Дин, например. Что он, по сути, знает о Касе? Да Дин даже не в курсе, где тот работает! И откуда у него столько денег.

Кас так и застал Дина размышляющим у двери в подвал. Встал рядом.

«Что там?»— спросил Дин вместо приветствия.

— Ну, хуже уже не будет. Ты так и так со мной не разговариваешь, — хмуро ответил Кас. Он пошел на кухню, и Дин увидел, как один из зубастиков выплюнул ему ключ прямо на ладонь. Про себя Дин решил, что это Кас хорошо придумал — хранить важную вещь там, где ее никто не сможет достать, не лишившись при этом пальцев.

Кас вытер ключ о бумажное полотенце, открыл дверь и стал спускаться первым.

Прямо, мать его, на берег озера. Окруженного лесом. С причалом. Ветерком, солнцем, серебристыми рыбинами, мелькающими в воде, мелкими полевыми цветами… Легкий цветочный аромат защекотал ноздри. Какая-то, черт возьми…

— Аномальная зона, — словно прочел его мысли Кас. — Портал в маленький мир.

— Который каждый контроллер может себе создать.

Дин удивленно распахнул глаза и прикрыл рот руками.

— Здесь ты можешь говорить. Это мой мир, Дин. Со временем я бы показал его тебе.

Дин разозлился. Серьезно, он очень-очень разозлился. Кас все-таки его обманул! Он был контроллером все это время и… и…

— Сколько я тебе должен? — выпалил Дин, прикидывая в уме, хватит ли ему скудных накоплений на банковском счете, чтобы сделать первоначальный взнос за услуги контроллера. В конце концов, даже Бобби заметил, что Дин научился управляться магией. И возможно, только возможно Дин сможет все-таки стать пожарным? Если у него уже седьмая категория, по словам Малыша Дюка, то, продолжив тренироваться, он может дорасти и до третьей! Пройти все комиссии, сдать все экзамены, подтвердить категорию...

Кастиэль сунул руки в карманы брюк и вздернул подбородок. Глаза его снова опасно сощурились. Он выглядел так, будто это Дин его обидел своим предложением, а не он Дина — своей ложью.

— Не знаю, Дин, — сказал Кас, издевательски растягивая гласные. — Ты мне скажи. Во сколько ты оцениваешь мою любовь?

Дин опешил. Он стоял на берегу все то время, пока Кастиэль не поднялся по лестнице и не скрылся за дверью.

Ладно.

Ладно.

Ему надо подумать. В тишине как раз хорошо думается. Любовь — это… любовь, да? Кас его любит? То есть это, конечно, здорово. Но как? Или логичнее спросить — за что? Ему надо подумать. Он вообще чертовски много думает в последнее время.

Дин дошел по пирсу до самого края, разулся и сел на нагретые солнцем доски, свесив ноги в воду. Тут было солнце, между прочим. И рыбы, проплывая, касались его босых ступней. В кронах деревьев шумел ветер. Летали стрекозы. Чтобы все это создать, надо быть охренеть каким сильным контроллером. Удивительно, что дом Каса вообще как-то держался, из него же почти выкачали всю энергию! И ради чего это все?

— Ты знаешь ответ.

Дин скосил глаза и увидел Мэг. Она сидела рядом, обвив ноги хвостом, и с интересом наблюдала за рыбами.

— Ты тоже умеешь говорить.

Мэг закатила глаза. Дин даже не думал, что кошки так могут.

— Ты же со мной разговаривал. Необязательно издавать звуки, чтобы говорить, Винчестер. Уж ты-то это должен понимать.

Дин просидел на пирсе до вечера. Вскоре Мэг ушла, оставив его одного. Дин восхищенно наблюдал, как садилось настоящее солнце, окрашивая верхушки деревьев во все цвета розового.

Он услышал, как подошел Кас, вставая за спиной. Дин протянул ему руку, предлагая сесть рядом.

— Итак, — начал Дин.

— Итак, — откликнулся Кас эхом.

Он больше не обижался. Дин больше не обижался. Черт, обиды — это же такая глупая вещь, по своей сути!

— Я не силен в разговорах.

— Я тоже.

На небе одна за другой стали загораться звезды. Дин нащупал руку Каса и накрыл его ладонь своею.

— Чтоб ты знал, Кас, когда всю жизнь живешь с мыслью, что в любой момент можешь причинить вред людям, очень трудно начать поверить в себя. — Дин повернулся и уставился на него в упор. — Почему ты не сказал мне?

Кас упрямо качнул головой.

— Контроллеров все воспринимают, как каких-то богов. Или звезд. Очень напрягает. Я выбрал Лоуренс, потому что никто меня тут не знал. Я оставил свою семью в Нью-Йорке. Мой брат Бальтазар иногда навещает меня, уговаривает вернуться. Но я хочу жить без того, чтобы каждый день отбиваться от толстосумов, возжелавших себе очередной новый крутой мир. Миры — это не игрушка. Это часть души. Я стал создавать этот мир, когда понял, что влюбляюсь в тебя.

Дин покраснел. Он чувствовал себя смущенным и вместе с тем — невероятно счастливым. Возникла потребность сказать Касу что-нибудь такое же прекрасное. Например, что у него самые синие глаза в мире. И он пахнет арбузом, а Дин обожал арбузы. А еще он обожал зубастиков и Мэг, и весь этот старый дом, и свой старый дом. И то, как Кас щурится на солнце, обожал его нерасцветшие улыбки и лучики морщинок в уголках глаз, и его непослушные кудри, а еще блинчики и вафли. Слов было так много, что он переполнили Дина целиком, вырываясь на свободу. Дину даже показалось, что он видел, как они взметнулись вверх и понеслись по лестнице, прочь из этого мира.

Вместо всех сбежавших слов Дин поцеловал Каса. Уложил спиной на теплые доски и обнял ладонями лицо. Глаза Каса сияли как те звезды на небе.

“Я тебя люблю”, — показал он.

“Я тебя тоже”.

Он целовались, пока Мэг гневным воплем не призвала их к ответу.

— Если вы разобрались с той ерундой, что у вас, глупых людишек, зовется любовью, то будьте любезны вспомнить о своих основных обязанностях! Я! ХОЧУ! ЕСТЬ! — проорала она с верхней ступеньки лестницы. — И зубастики тоже! Они съели твой бумажник, Кларенс. И я не могу их в этом винить.

Кас удивленно вскинулся:
— Где они его взяли?

— Ну, может быть, одна голодная кошечка чисто случайно положила его на подоконник!

Гордо задрав хвост, Мэг ушла.

Дин не мог перестать смеяться.

Конечно, вернувшись в дом, Дин не заговорил чудесным образом. Он не расстроился, вовсе нет.

— Голос к тебе вернется, — пообещал ему Кас между поцелуями. — Однажды.

Он обнимал его все то время, пока Дин накладывал Мэг паштет в фарфоровую тарелочку и скармливал зубастикам копченые колбаски. Неудивительно, что нехитрые эти процедуры заняли в три раза больше времени, чем обычно. И Кас даже слова не сказал, что зубастикам вредно есть копчености. Иногда можно их побаловать.

Проснувшись утром, Дин долго смотрел в потолок и улыбался. Да, ему все еще предстояло сменить проводку, но со временем работ станет меньше. Дом уже входил в баланс с созданным миром. Когда они войдут в абсолютную гармонию друг с другом, ремонт этому дому больше не понадобится. Разве что Кас захочет поменять цвет стен.

Спящий на его плече Кас заворочался и открыл один глаз.

— О чем думаешь? — спросил он до того хриплым голосом, что Дин тут же преисполнился решимости повторить все, что они проделывали ночью. Ну, Дин весь был переполнен счастьем, и ему необходимо было этим счастьем поделиться с дорогими людьми.

— Мама охренеет, когда узнает, что мой парень — контроллер, — глубокомысленно изрек Дин, целуя Каса в нос, — особенно когда я скажу ей это словами, а не жестами.

@темы: Авторский фик, Running with Scissors (Ножницы 2017), Слэш, PG-13

---

Каменщики. День 5. "Ритуал"

[Фривольные каменщики]

Название: Незнакомец
Автор: Фривольные каменщики
Размер: Комикс, 6 страниц, 2362 х 2254 px
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль
Категория: пре-слеш
Жанр: AU, Мистика, Романтика
Рейтинг: G
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете
Саммари: Кастиэль Новак — городской ведьмак, держащий уже не одно поколение свою маленькую лавочку на самой окраине живого, современного мегаполиса. Убранство скромной магической лавки, торгующей снадобьями от любого сердечного недуга, от любой печали и душевной боли, столь же загадочно, как и сам ее вечно усталый владелец, предлагающий свои услуги в любое время дня и ночи. Глаза его слегка потускнели, как и драгоценные камни на деревянном прилавке — от скуки, от рутины, от неизменности все тех же лиц ищущих спокойствие людей. И жаль, что среди светящихся, причудливых сосудов на полках не найдется чего-нибудь от его собственного недуга. Впрочем, быть может, есть и более простые методы лечения?

@темы: Пре-слэш, Фривольные каменщики (Камень 2017), Рисунок, G

---

Высадка третья. Озеро рухнувшей надежды (Кроличья нора)

[This is BUMAGA]

Название: Timeline: все течет, все изменяется
Артер: This is BUMAGA
Пейринг/Персонажи: Миша Коллинз, Дженсен Эклз
Категория: слэш
Размер: 3508х2480
Исходники: открыть
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Что с психов взять!
Краткое содержание: Прямая времени показывает динамику отношений Коклза
Примечание: я так вижу)) большой размер открывается по клику (двум вместе с катом "читать дальше")

---

Название: Между строк
Автор: This is BUMAGA
Бета: This is BUMAGA
Размер: мини, ~600 слов
Пейринг/Персонажи: Дин, Кастиэль
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, POV, стихи
Краткое содержание: Да вот только молчал телефон...
Таймлайн: 12х19 и 12х23
Предупреждение: Нецензурная лексика, встречаются просторечия, смерть персонажа
Примечание:

Упс...

Вольное обращение с формой парочки слов. Автор знает, как правильно, правда. Но тут — очень надо
Дисклеймер: Что с психов взять!

Оттолкнуть, обозвать, накричать —
Что угодно, лишь не убить.
У меня нет свободы молчать
И ее же нет добреньким быть.

Притащился... Все в том же тряпье,
Но исполненный сил воевать.
Мой единственный рай на Земле...
Не позволю тебе умирать!

Нет, ты слышал про слабый сигнал?
Оправдание — на миллион!
В облаках он там, видишь ли, спал,
А мне здесь седины на газон
Хватит с взвившихся дыбом волос
После долгих бессонных ночей,
Монотонного ритма гудков
И трясущихся в крике плечей.

Ладно, хватит. Каков результат?
Удалось обезвредить Дагон?
Объявляли ведь план-перехват,
Да вот только молчал телефон.

Ничего? Ничего. Так и знал.
Вся пернатая армия — дно!
Почему ничего не сказал?
А хотя, ведь тебе все одно:
Вера, миссия... К черту ее!
Я хочу, чтобы рядом ты был,
Чтобы было родное плечо —
Так врагов умеряется пыл.

Только злость закипает внутри,
И ничем мне ее не унять.
Столько сделать мы вместе могли,
Но ведь нет, тебе надо сбежать.

Сэм, заткнись! Нихрена я не рад!
Мало, что неудач череда,
Так еще и маячит разлад —
Сообщения слал в никуда.

Ах, ты все-таки их получил?
Что ж, пожалуй, я лучше пойду.
С возвращением, сукин ты сын!
С пополнением в рваном строю!

— Дин, прости, я хотел лишь вернуть...
Боже мой, ну каков же дебил!
Так охота ему завернуть,
Но на злость больше нет моих сил.

Стук кассеты о стол жжет дотла,
На щеках желваками зудит.
Начинается снова игра,
И неважно здесь, кто победит.

Вздох. Рывок. Взмах руки от себя.
Кали нам дифирамбы поет!
Только я не смогу без тебя...
Сердце медленно двигает лед:

— Кас, подарки хранят. Все твое.
— Оу, — и больше ни слова в ответ.
Крутит медленно в пальцах ее,
Но стремится скорее на свет.

Вот прищур, вот и плеч поворот,
Перед ним вся преграда — лишь дверь.
— Ты не можешь, — да ебаный в рот!
Я, в конце концов, тоже не зверь.

— Так нельзя, понимаешь? Нельзя!
Ты не можешь вести себя так, —
Когда в мире херни донельзя,
— Как последний и глупый мудак!

Никогда так не смей пропадать!
За тебя мы боялись, — нет, я.
— Это страшно — ни вести не знать.
Мы же чертова, мать их, семья,
Тим Фри Вил!.. И запомни одно:
Не у всех всегда супер дела.
Только это не повод в окно
Выходить в том, в чем мать родила.

Взгляд колючий, ты злишься — ну вот,
Вновь пластинка спасения душ.
Мы устроим судьбе поворот,
Да такой, что везде грянет туш.

— И забудь про свое «не убить»!
Мы решим этот чертов вопрос.
И ребенок, и мать будут жить,
Лишь не суй в передряги свой нос.

Лучше выспись и подсоберись —
Только вместе команда ловка.
Ты согласен? Что ж, все, заебись,
Ну а я пока хряпну пивка.

Память крутит и крутит повтор.
И один лишь вопрос — почему?
Почему, словно гребаный вор,
Сам себя загонял я в тюрьму?

Почему не коснулся руки?
Почему не сдержал я свой гнев?
Ведь слова одобренья легки...
Ты бы дрался, как истинный лев
За меня, за себя – да за всех!
Вместо этого с грязью смешал.
Подарить мог тебе я успех,
Но смотрел лишь, как ты умирал.

А теперь уже поздно — пиздец.
Стынет все на холодной земле,
Враг повержен, и битве конец,
А ты все в своем вечном тряпье.

Руки гладят, колени болят,
Взгляд цепляет кровавый клинок...
Дайте кто мне губительный яд!
Так спасти никого и не смог.

Впереди новый мир, нефилим —
Неизвестность пугает до слез.
Ты сейчас так мне необходим,
Но давно уже ты в мире грез.

Обхватить, притянуть, рассмотреть —
Все запомнить на веки веков.
Нам придется теперь попотеть,
Чтоб не сдохнуть от блядских клинков.

Но я выиграю этот турнир
И еще тыщщу раз повторю:
Пусть узнает теперь целый мир,
Что люблю тебя, Кас, я, люблю!

@темы: Коллаж, Авторский фик, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш, PG-13

---

Высадка третья. Озеро рухнувшей надежды

[This is BUMAGA]

Название: Храни его
Автор: This is BUMAGA
Бета: This is BUMAGA
Размер: мини, 1911 слов
Пейринг/Персонажи: Кас/Дин
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, драма, пропущенная сцена
Краткое содержание: 12х19 глазами Дина
Дисклеймер: Что с психов взять!

— …нефилиму не требуется девяти месяцев… — почему приходится прикладывать столько усилий, чтобы понимать слова Сэма, думать о деле, держать в голове информацию? Может, потому, что мысли Дина сейчас так далеко, что ни одной твари не достать?

Шум открывающейся двери, и Дин надеется, что это не мистер Кэтч. Универсальные ключи от всех бункеров — одна из причин, по которой кольт всегда при нем; это то, что заставляет его спать чутко даже в собственной постели. Дин успевает бросить недружелюбный взгляд на дверь, но тут же замирает. Неужели?

— Привет.

Этот голос сродни ледяной воде и адскому пламени в одном флаконе, и Дину нужно время, чтобы найтись с ответом. К счастью, неловкую паузу заполняет Сэм:

— Ты в порядке, — в его тоне слышатся растерянность и облегчение, но это лишь тень эмоций, что сейчас бушуют в душе Дина. — Где ты был?

Кас не выглядит воодушевленным, он скорее подавлен, и Дин не успевает остановить самого себя:

— Позвольте, я переведу. Где, черт возьми, ты был? — Он хотел бы удержаться от этого озлобленного тона, но его обида слишком велика. У него нет прав требовать от Каса всегда быть рядом, но он многое бы отдал за такую возможность. — И почему ты не отвечал на наши звонки?

Он специально говорит «наши» — так это вроде как семейные поиски блудного сына.

— Там не было связи, — Кас вроде смотрит прямо, но не выдерживает возмущенного взгляда Дина, чем распаляет его еще больше. В душе словно завелись адские псы, чьи когти куда острее пресловутых кошек. Дина бесит эта покорность, бесит неготовность ответить яростью на его выпады.

— Не было связи? — Дин показательно оборачивается к Сэму. — Вот это оправдание. Супер!

Кас не любит, когда в их перепалки втягивается еще кто-то, и Дину удается сыграть на этом.

— Я был в раю, работал с ангелами, — и Дин не знает, приносят эти слова облегчение или, наоборот, разжигают в нем сумасшедшую, всепоглощающую ревность. — Когда Дагон забрала Келли, я подумал, что они могут помочь.

— И как? — Тут же интересуется Сэм. Хотел бы Дин сейчас думать о Дагон и Келли.

Кас разочарованно качает головой:

— Ничего.

Все-таки ревность.

— Ну, не страшно, — пытается сгладить ситуацию Сэм, и Дин даже слышит, как в его тоне появляется улыбка, от которой внутри все закипает. — Главное, что с тобой все в порядке. И мы рады, что ты вернулся.

Дин не готов прощать. Он в бешенстве, и милосердие Сэма кажется ему здесь столь же неуместным, сколь и готовность Каса его принять.

— Серьезно? — его почти передергивает от яда в собственном голосе, когда он оборачивается к брату и осаживает его взглядом. Это не семейное дело. Это его личная боль и обида, лезть в которые Сэму не следует. — Извини, но нет.

Дин так надеется увидеть в глазах Кастиэля возмущение, но нет — его преследует расстроенный взгляд побитой собаки, от которого внутри все переворачивается. От боли спасает только ярость:

— Пока ты развлекался с дружками в раю, мы выследили Дагон, но проиграли, — обидно осознавать свой провал, но дело даже не в бесполезно пристреленном парне. Дину нужна была поддержка в тот день, нужен был тот, с кем можно было бы поговорить начистоту, не строя из себя старшего брата. Он готов был довольствоваться малым — звонком или ответным сообщением, но не было даже и этого. Он в очередной раз остался один.

— Я знаю. Я получил сообщения.

Дину хочется орать и биться головой о стену:

— О, отлично. Он получил, слышишь? — бросает он через плечо Сэму, который уже наверняка пожалел, что оказался у линии огня. — Значит, ты не просто бросил нас, ты еще и игнорировал нас, — с его губ срываются неправильные слова, но пока Дин еще может говорить «нас», – просто отлично! А ведь нам могла так пригодиться твоя помощь!

Дину не нужны извинения. Он все еще надеется, что сейчас Кас прекратит молча сносить его претензионный тон и возразит что-нибудь, гордо вскинув подбородок. Так Дин поймет, что не все еще потеряно, что хоть кто-то из них еще не пал духом. Но в ответ тишина, и он продолжает:

— Но нет, ты же был занят в раю… — он оборачивается к Сэму, — ммм, как там? Ничем?

Кас беспомощно разводит руками:

— Дин, я…

В его голосе нет и капли уверенности, даже тени стойкой благодати, и Дин не выдерживает:

— Да что с тобой происходит, старик? — его мир рушится на глазах, поэтому он спешит закончить бесполезный разговор и, разочарованно фыркнув, направляется прочь из зала. – А впрочем... Неважно. С возвращением.

Вслед ему не доносится ничего, кроме слабого зова Сэма.

В комнате тихо, ноутбук едва шумит, а Дин думает совсем не о тексте на экране. Стук в дверь он то ли не слышит, то ли игнорирует. Щелчок дверной ручки, едва заметный скрип петель.
— Прости, Дин, — он предпочел бы не слышать в голосе Кастиэля этого раскаяния. Меньше всего на свете он хочет сейчас видеть виноватый взгляд и потому не отрывается от дисплея. — Я просто хотел вернуть это.
Боковым зрением Дин замечает аудиокассету на краю стола и внутри все переворачивается, окатывая его паникой. Не может быть. Кас прекрасно знает о вспыльчивости Дина, не мог же он так близко принять к сердцу все сказанное в гостиной? Почему-то Дину кажется, что таким жестом возвращают обручальные кольца при разводе. Он, стиснув зубы, протягивает кассету назад:

— Это подарок.

И только они двое знают, насколько дорогой. Это тот самый маленький знак огромной привязанности, о которой никто из них не скажет вслух.

— Храни его, — добавляет Дин. Расставания совсем не хочется. У них никогда не было нормальных отношений: они дружили, спали, предавали, мирились и прощали, но всегда вместе. Они наступали на одни и те же грабли, и Дин искренне не хотел, чтобы это заканчивалось. Пусть лучше больно, непонятно, но так, чем где-то порознь.

Кастиэль, не касаясь, перехватывает кассету. Собирается уходить, и Дин боится, что на этот раз навсегда.

— Кас… — ангел останавливается, и Дин почти счастлив, что его все еще готовы слушать. — Ты не можешь так делать. В такое время брать и исчезать, не сказав ни единого слова. Мы не знали, что с тобой, — почему так сложно выбраться из этой универсальной брони слова «мы»? — Мы беспокоились, и это не нормально.

Не нужно смотреть на Кастиэля, чтобы заметить, что он уже развернулся и пока не собирается уходить:

— Я не хотел доставлять вам неудобств или беспокоить, — он деликатно уважает эту отстраненную формулировку, а Дин напрасно ищет в его тоне хоть какую-то уверенность. Кто бы мог подумать, что небесный воин может говорить так покорно. И человеку нечего ему ответить.

Тишина становится болезненной, и Кас не выдерживает:

— Я… Дин, я должен был. Я проигрываю раз за разом. Снова и снова. Когда тебя забрали, я искал месяцами и не мог найти. А до этого я упустил Келли и тоже не смог ее найти, — Дин почти физически ощущает боль в голосе Кастиэля, словно кто-то медленно полосует его лезвием по венам. — И я просто хотел… я должен был вернуться с победой для тебя, — Дину не нужны победы. Он не принцесса, для которой нужно убивать дракона. Ему просто нужен Кас рядом. Но произнести это — выше его сил. — И для себя.

Это началось больше двух лет назад, когда ангелы пали. Кас буквально таял на глазах, а Дин не знал, как его остановить. Как объяснить, что силы, дарованные благодатью, были последним, в чем Винчестер нуждался. Он пытался каждый раз, и каждый раз не получалось. Кажется, в этот раз он снова не найдет правильных слов:

— Ты серьезно думаешь, что ты единственный, кто тут обосрался? — Дин не любит признаваться в собственных неудачах, но Касу он может сказать о них открыто. Правда, он снова использует ширму. — Мы нашли Келли. Она была у нас, и мы ее потеряли.

— Что будете делать, когда найдете снова? — как-то деловито интересуется Кастиэль, и Дину кажется, что напряжение чуть отступило прочь из их разговора.

— Не знаю, — это чистая правда. — Сэм работает над этим. Конечно, он одержим идеей найти способ сделать что-то, что не убьет ее и ребенка, — но Дин сам мало верит в такую возможность.

— А если такого способа не будет? — Кас легко озвучивает его мысли, отчего Дин заметно мрачнеет. — Что, если время выйдет? Сможет ли кто-нибудь из вас убить невиновного?

Дин слышит вопрос по-другому: «Сможешь ли ты убить невиновного?» Кас знает, что Сэма Дин до такого преступления не допустит, предпочтет взять грех себе на душу, но ответить на этот вопрос нечего. Теперь очередь Дина отвести взгляд в поисках спасительной лжи и в конце концов произнести:

— Мы найдем лучший выход, — произнести так, словно речь идет о выборе пиццы на ужин.

— Под «мы» ты подразумеваешь… — Кас недоверчиво указывает жестом на себя, и Дин с облегчением кивает головой:

— Да, черт возьми, мы. Ты, я... и Сэм, — он не может подобрать правильных слов и просто надеется, что Кас поймет все правильно. — Командой мы работаем лучше. Так что давай, раз уж ты вернулся, вперед, команда свободной воли. Будем делать дело.

Черт возьми, это вообще не то, ради чего стоило бы оставаться. Но Дин надеется, что его услышат.

— Не откажусь.

Словно гора с плеч от двух простых слов. Дину так хочется прикоснуться, словно и не было никакой ссоры, не было никакого разочарования, но боится, что Кас оттолкнет. Но в случившейся паузе все больше какого-то понимания, и Дин словно невзначай тянет рукав бежевого плаща. Он не хочет настаивать. Кас все знает. Он подается навстречу, виновато целуя Дина в губы.

Весь их путь до постели Дин ненавидит себя. Он снова не сказал того, что чувствовал на самом деле. Снова спрятался за пресловутое «мы». Забыл, что такое «я».

Он гонит эти мысли прочь, когда они падают на кровать. В этом нет былой страсти, когда пуговицы плаща и рубашки летели в стороны, а одежду потом приходилось собирать по всей комнате. Нет яростных поцелуев и укусов, нет синяков на слишком сильно сжатых запястьях. Но в этом нет и размеренности, присущей стабильным отношениям. Дин целует грубо, отчаянно, пытаясь добиться от Кастиэля взаминого напора, но Кас отвечает мягко, упрямо не поддаваясь на вызов. Дин вдруг понимает, что скучает. Скучает по властным рукам, которые легко удерживали его на весу, по снисходительным стонам во время отчаянного минета . Дин скучает по силе — не обязательно физической. Он не хочет видеть Каса сломленным. Но он не знает, как поддержать, давно не знает, как все исправить.

У него есть только один способ намекнуть на свои мысли, только один способ показать Касу, что он относится к нему как и прежде. Что ему не нужно никаких побед, никаких достижений от его личного ангела.

Дин откидывается на спину и широко разводит ноги, словно приглашая. Он хочет принадлежать, хочет чувствовать раскинутые над ним крылья. Он в очередной раз жалеет, что не может перешагнуть через выдуманные им самим правила. Он не умеет устраивать сеансы психотерапии, он не Сэм. Не умеет выражать чувства так, чтобы другим было понятно. Он обещает себе, что когда-нибудь научится, но ведь рядом с ним Кас. Кас поймет без слов. Всегда понимал.

Он хотел бы, чтобы Кас вломился без подготовки, но движения ангела настолько осторожные и нежные, что Дину хочется выть. У него не нужно спрашивать разрешения, не надо с ним аккуратничать — Дин ждет натиска, всепоглощающей мощи, а получает ненужные извинения. И плевать, что от этих извинений так хорошо.

В оргазме Дин ловит губы Кастиэля, уговаривая отбросить эти дурацкие идеи. Он почти молит его просто быть рядом.

Они лежат, обессиленные, и, вроде бы, даже довольные. У Дина нет слов, и Кастиэль не спешит нарушать тишину комнаты. Дин не знает, что будет дальше и чем закончится эта новая война. Кас гладит его по волосам и заключает в крепкие объятия. На душе становится легче. Они найдут выход. Обязательно найдут. Был бы Кас рядом.

Дин поднимается с постели:

— Принесу выпить.

Он произносит это совсем беззаботно, скрывая внутреннее волнение. Кастиэль одобрительно кивает, и Дин с затаенной радостью отмечает умиротворенный взгляд. Он не уйдет. Он все понял.

Когда Дин возвращается в комнату, там уже никого нет. Подушка как-то странно подвинута, и Кольта нет на своем месте. Desert Eagle все также лежит на столе, и из него хочется застрелиться.

@темы: Авторский фик, This is BUMAGA (Бумага 2017), R, Слэш

---

4. Отчаянные для отчаявшихся (бонусы)

[Running with Scissors]

Название: Прощай, сестрица
Автор:  Running with Scissors
Форма: Арт
Пейринг/Персонажи: Фем!Кастиэль, Люцифер
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Примечание: Спойлер конца 12-ого сезона; Люцифер в произвольной форме

Большой размер

Название: Дорога
Автор:  Running with Scissors
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль
Категория: Слэш
Рейтинг: PG-13
Исходники: сериал «Сверхъестественное»; музыка: Ю.Чичерина - "Дорога".
Продолжительность и вес: продолжительность: 4 минуты 12 секунд; вес - 167 мб.

@темы: Джен, Клип, Running with Scissors (Ножницы 2017), Рисунок, Слэш, PG-13

---

4. Отчаянные для отчаявшихся

[Running with Scissors]

Название: Я умер, я — звезда
Автор:  Running with Scissors
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1300 слов
Пейринг/Персонажи: Кроули, Кастиэль (фоном Дин Винчестер/Кастиэль, можно увидеть односторонний Кроули/Кастиэль)
Категория: джен с элементами слэша (в лучших традициях фикбука!)
Жанр: драма с элементами света
Рейтинг: PG-13
Саммари: это 12-й сезон, детка
Предупреждение: спойлеры по 12-му сезону. Спойлеры по финалу! Каноничные смерти персонажей. Повествование от первого лица

Я умер.

“Ну кто так начинает, Кроули!” — скажете вы. И будете несомненно правы. Но эта история даже не обо мне.

Хочу немного рассказать вам о мире, который раз за разом балансирует на краю бездны, в любой момент готовый рухнуть вниз, и об одном глупом ангеле.

Наш мир — вещь хрупкая и неустойчивая. Требуется неукоснительно соблюдение баланса добра и зла, чтобы он оставался цельным. Рай, Ад, Чистилище, даже Пустота — все должно работать, как часы. И если абсолютное добро вдруг начинает совершать плохие поступки, то абсолютно зло начинает совершать хорошие. И неважно, что добро все еще будет оставаться добром, даже если оно проходит по планете, как четыре всадника апокалипсиса, сея болезни и хаос. Главное — всем сердцем верить, что вы добро.

А я устал от обмана. Мне тысячи лет и достаточно мудрости, чтобы увидеть подмену понятий. Достаточно смелости, чтобы пытаться этому помешать. Достаточно рассудительности, чтобы уйти в сторону. Я проиграл, этот мир проиграл, проиграл глупый Ангел Господень Кастиэль, проиграли все охотники Северной Америки, все монстры и обычные люди. А кто же остался в выигрыше, спросите вы?

Два брата, их мать, Люцифер и его сын.

Итак, как же это произошло. Я не удивлюсь, если на этом моменте большинство из вас уже бросило читать. Я буду говорить для оставшихся.

Вот как все было.

В один момент своей жизни вы начинаете осознавать тщету всего сущего. Вы понимаете, что каждый год боретесь с ветряными мельницами.

Снова.

И снова.

И снова.

Вы пытаетесь уберечь неразумных мальчишек, глупого ангела, свое королевство и даже Землю, но раз за разом терпите поражение.

Мальчишки взрослеют, с каждым годом теряя даже те остатки скорбного разума, что у них еще был. Ангел становится слабее и глупее. Королевство вовсе не стоит тех нервов, что вы на него тратите. А Земля… Переварив неслучившийся апокалипсис, левиафанов и Тьму, она продолжает вертеться.

— Я устал, — сказал я однажды ангелу. — Неужели ты не видишь, все бесполезно, мой друг.

Ангел предсказуемо фыркнул:
— Ты мне не друг.

— А ты опять не видишь за деревом леса.

Мы сидели в баре на окраине Нортфилда. Зима, собачий холод на улице, окна покрылись морозными узорами — Миннесота во всей своей красе. Входящие в бар посетители то и дело бросали на нас настороженные взгляды. Еще был — минус тридцать на улице, а ангел в одном плаще. Впрочем, по щелчку пальцев они переставали обращать на нас внимания. На это ангельских сил еще хватало.

— Зачем ты меня позвал? — спросил он.

Мы заказали бутылку виски на двоих. Дешевая “Белая лошадь”, но что поделать — в этой дыре приличного пойла не найдешь.

— Британские хранители. Ты вообще в курсе, что они запрограммировали Мэри Винчестер, и теперь она убивает своих же коллег? Не то чтобы меня огорчало столь резкое сокращение популяции, но ведь они на этом не остановятся.

— Это невозможно. — Ангел так пристально смотрел в свой стакан с виски, будто пытался выпить содержимое силой мысли.

— Милый мой, даже ангелов можно запрограммировать. Вспомни себя, ты чуть не убил белку. Так почему ты думаешь, что британцы не справятся с Мэри?

Теперь ангел смотрел куда-то в сторону. Вроде бы и на компанию за соседним столом, дружно пялящуюся на экран допотопного телевизора, а вроде бы и сквозь них. Явно что-то прикидывал в своей хорошенькой головке, потому что через две минуты перевел взгляд на меня и ответил.

— Дин мне не поверит.
— Ой ли, — я усмехнулся. — А ты прошепчи ему правду на ушко, в одну из тех ночей, что вы предаетесь плотским утехам на узкой кровати. Серьезно, Кастиэль. Давно пора обзавестись новой мебелью. Как вы только с нее не сваливаетесь.

Вот что мне нравилось в глупом ангеле — передо мной он не краснел и не смущался.

— Ничего не обещаю.

Ему пришло сообщение и я имел счастье целых пять минут наблюдать радостную улыбку, пока он глядел в экран телефона. Редкое зрелище, как мираж.

— Мне пора. — Кастиэль встал и сунул телефон в карман плаща. — Люцифер все еще у тебя? Надежно заперт?

— Да и да, — я откинулся на спинку стула. Пусть себе идет, а передо мной стоял недопитый виски.

Тогда я еще думал, что у меня все под контролем, а что касается ребенка Люцифера, то пусть им занимаются Винчестеры. По одному дьяволу на каждого. Мне папаша, им — сын. Каким самонадеянным глупцом я был, думая, что смогу удержать Дьявола в клетке!

Но однажды все покатилось, как снежный ком с горы, обрастая все большим количеством проблем, перерастающих в глобальную кучу дерьма.

Люцифер все-таки вырвался на свободу, братья спасли свою мать и ту жалкую кучку американских охотников, которую она не успела убить. Что поразительно, им снова все сошло с рук. У лося всегда был этот дар убеждения, позволяющий охотникам идти за ним на заклание, как стадо баранов. От матери, видимо, передался. Как там говорят люди? От осинки не родятся апельсинки? Откуда в моей голове столько деревенского фольклора, хотел бы я знать.

Кастиэль занимался тем, что охранял женщину с отпрыском Дьявола в утробе, а я спешно искал способ загнать Люцифера туда, откуда он не смог бы выбраться.
По всему выходило, что делать это придется ценой собственной жизни.

Накануне смерти я позвонил глупому ангелу. Трубку он взял сразу.

— Чего тебе надо? — Вежливость по Дину Винчестеру, здравствуйте.

— Муж и жена — одна сатана, да? — хмыкнул я в трубку.

— Мы не состоим в браке, мы оба — мужи, а значит, ни один из нас не может называться женой. Я — ангел, Дин — человек, так что мы также не можем быть Сатаной, — отрапортовал Кастиэль. Милейший парень. — О! — догадался он. — Пословица!

— Умница! — похвалил я. — Дин не будет против, если…

— Так зачем ты звонишь? — прервал меня ангел.

— Попрощаться.

Хоть с кем-то я должен попрощаться в этом мире, правда?

— Ты уезжаешь? В такое сложный для мира момент? — голос глупого ангела опасно загремел, будто он вот-вот выйдет на тропу войны, но пока сдерживается. — Напоминаю, Кроули, это по твоей вине Люцифер на свободе и ты обязан присоединиться к нам, чтобы это исправить!

— Тише, Кастиэль, тише. — Я не мог перестать улыбаться. Когда решение принято, жить оставшиеся часы становится гораздо легче. Я запру Люцифера в другом мире, и пусть Винчестеры вместе со своим ангелом дальше живут на Земле. Как хотят. С той минуты их проблемы перестанут быть моими. Король сделает свой последний ход и покинет сцену. Шах и мат, Кроули. Ты честно сражался и почти победил. — Мы откроем портал, и я запру Люцифера в другом мире. А с ребенком Розмари вы как-нибудь разберетесь сами.

— Он не зло! — глупый ангел собирался до конца защищать этого нефилима.

— Я знаю. С моей стороны ему ничто не угрожает.

— Никогда не думал, что скажу это, но я тебе верю, Кроули.

— Никогда не думал, что скажу это, но “спасибо”.

Вера ангела в демона, пусть даже глупого ангела, пусть даже Кастиэля, окрыляла. И если бы у меня были крылья, кожистые и с шипами на остевых перьях, я бы сейчас их гордо расправил.

— Тогда “прощай”.

— Стой! — Забыл ведь сказать самое главное. Совсем расслабился. — Не говори о моем звонке Дину. И не забудь с ним попрощаться.

— Зачем?

— Мы всегда прощаемся с теми, кого любим, — туманно ответил я и нажал отбой.

Я умер на следующую ночь. В параллельном мире, на глазах у братьев и глупого ангела, клинок вошел в мою грудь и мое мертвое тело осело на выжженную землю. Я умер, глядя в глаза Люциферу, и в его зрачках полыхало адское пламя. Мой дух покинул тело и устремился ввысь, не на Небеса или в Чистилище, а в огромный, необъятный космос, один на все миры. Я стал звездой, я видел все вселенные и мне хотелось кричать и ругаться от осознания того, что даже моя смерть не принесла миру освобождения.

Я видел, как Люцифер убил Кастиэля, как Мэри навалилась на дьявола всем телом и они упали в портал, а портал закрылся.

Я видел, как Дин Винчестер плакал целую ночь, стоя на коленях перед телом Кастиэля.

Я умер, я — звезда, я наблюдал за всем этим дерьмом и надеялся, что глупый ангел поднимется ко мне.

@темы: Джен, Авторский фик, Running with Scissors (Ножницы 2017), Слэш, PG-13

---

Каменщики. День 4. "Отчаянные для отчаявшихся"

[Фривольные каменщики]

Название: Дневник Дина Винчестера
Автор: Фривольные каменщики
Размер: мини, 1720 слов
Пейринг/Персонажи: Дин, Кастиэль, Сэм
Категория: слеш
Жанр: ангст, стёб, философия, ООС, POV
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете
Саммари: В конце 11 сезона Дин едва не заканчивает жизнь самоубийством. Смириться с собственной смертью было легко, но как продолжать жить после этого – неизвестно.
Скачать: doc, pdf, epub

Дневник Дина Винчестера

Запись №1
Вчера в баре познакомился с горнолыжницей. Сильная и гибкая, ух. Хотела отдрочить мне прямо за стойкой, серьёзно. Чёрт, её рука просто приросла к моей ширинке. Если бы не детишки, сновавшие вокруг, я бы её трахнул прямо там. А так пришлось увести в менее людное место. Надеюсь, Сэм всё ещё сохранил привычку менять простыни непосредственно перед сном, иначе я ему не завидую. Хотя сам виноват. В этот раз я свистнул его ключ на заправке! Совсем потерял сноровку. Лох.
Запись №8
Кто бы знал, что под гримом клоуна может скрываться такая красотка? Сэм явно не оценил, ему же хуже. Веселились с акробаткой и клоуншей до полуночи, что было потом – не помню.
Помню, как Сэм поставил ультиматум – если его кровать выглядит, как гнездо динозавра по моей вине, мы меняемся комнатами в мотелях. Днём устроил скачки в своей кровати и разгладил простыни. У Сэма специально навёл беспорядок. Ха, скандалил, как девчонка. Поменялись. Если бы ты знал, Сэм… Если бы ты знал.
Запись №24
Мне кажется, что этого хватит – дальше Сэм точно не будет читать.
Запись №25
Сразу стало нечего записывать.
Запись №26
Это совершенно точно НЕ дневник.
Я подумывал вести что-то вроде учётной записи, как у отца. «Сегодня сожгли гнездо вампиров в Миннесоте» или «Вырезали штриг в Южной Канаде». Но тут же понял, что мы перестали охотиться, как раньше – минимум один монстр в неделю. Либо мы что-то делаем не так, либо нечисти стало меньше.
Ряды призраков точно поредели, остались совсем сумасшедшие. Кажется, жнецы, наконец-то взялись за работу, как следует.
Интересно, что они думают по поводу Мэри.
Записи №28-31
Стоит как-то разделять записи с охоты со своими заметками.
Сэм не отходит от меня ни на секунду. Вчера пытался заговорить о том, что со мной произошло после всех этих стычек с Амарой. Подумываю взломать его телефон и накачать порно с «Мой маленький пони».
.
.
Порно не помогло. Сегодня он обчистил мой арсенал. Сказал, что отдал оружие Мэри, и мне оставил лишь ружье и пару холостяков. Пришлось отливать себе по-новой.
По-прежнему не отстаёт от меня ни на шаг. Пристаёт с вопросами. Достал.
Как сказать брату, что со мной всё в порядке так, чтобы он поверил и отвалил?
.
.
Подрались.
Чистил его пистолет, а этот придурок накинулся с кулаками. Свихнулся на почве Апокалипсисов. Стащил его ключ от комнаты в мотеле. Жди, Сэмми.
.
.
Ключ не понадобился.
Сказал, что считает меня суицидником.
Подумал, что я собираюсь застрелиться. Супер.
Записи №36-38
Прикончил Гитлера. Пришлось пересказать эту историю миллион раз, чтобы получить хоть немного свободного времени от Сэма. Под конец уже самому надоело, но результат того стоил.
Кас осматривал комнату на предмет оружия, которым можно пораниться. Оставили мне только ружье с длинным стволом. Будто, если я захочу убиться, невозможность спустить курок меня остановит.
С Мэри всё сложно. Наверное, стоит перестать звать её по имени про себя. Или начать делать это вслух.
.
.
Выпил с Касом.
Прочел мне проповедь.
Нахожу это странным образом успокаивающим, но зачем-то полвечера ныл, что не хочу ничего слышать. За-чем.
Придурок.
.
.
Кас тоже думает, что я суицидник?
Записи №42
Сэм общается с мамой. Делаю вид, что не знаю. О чём бы они не говорили, это дало пользу: ему, похоже, стало всё равно. Вернул оружие.
Хотя, учитывая, что Люцифер залез в президента… Ещё бы он не вернул.
Всем надоела постоянная охота. Мне тоже надоела. Хочется отдохнуть хотя бы пару дней, но все мы знаем, чем грозит хотя бы часовое промедление. Надоело сражаться, надоело рваться в бой. Перестал получать удовольствие от охоты.
Завтра загоним чёрта в его табакерку, и уеду на океан.


Записи №43-48
Замочили призрака в Канзас-сити.
.
.
Поджарили вендиго у Миссисипи.
.
.
На одну стаю меньше в Арканзасе.
.
.
Заходил Кас. Расписал всю стену в каких-то закорючках. Я пытался перевести – бесполезно. Сказал, что должно помочь со сном. Как, если я не могу даже закрыть глаза? Посмотрим, что он натворил.
Читал проповедь снова, я даже не помню, как он начал. Обещал составить компанию в поездке на океан. Зачем-то отказал. За-чем.
С Сэмом тоже не поеду, хотя тот снова не отходит ни на шаг.
Устал.
.
.
Устал.
.
.
Увидеть его снова стало спасением.
Оказывается, я сомневался до последнего, что увижу его, пока не услышал шелест его дурацкого плаща. Кажется, теперь я его узнаю из миллиардов различных звуков. Услышу в час-пик на Таймс-сквер.
Всё чаще замечаю, что моё лицо его пугает. Интересно, каким он видит меня. Таким же, как в Аду? Или таким, как я выгляжу для людей? Он никогда не говорит о том времени, кажется для этого прошёл срок давности, поэтому я не спрашиваю.
Он не меняется, но пока он был человеком, у него появилось несколько седых волос. У меня их значительно больше.
Попытался извиниться, что так долго искал меня нас. Был послан.
Спросил у меня, сколько времени у него уйдёт, чтобы найти меня в Аду или Раю. Был послан.
Может, я не хочу?
Не хочу.
Не хочу.
Не хочу.
Не хочу умирать.
Записи №56-57
Поведение мамы странное. Подкинул трекер, сигнал пропал почти сразу – все эти их перешёптывания с Сэмом меня выводят из себя. Делаю вид, что не вижу.
Кас показался сбитым с толку, когда я рассказал ему о своих наблюдениях. Думаю, даже если он в курсе чего-то, всё равно не расскажет им. Даже в самых дерьмовых ситуациях молчал. Хотя и без этого дров наколол.
.
.
Сказал, что следит за мамой по моей просьбе.
Запись № 60-62
Сэм с бриташками. Мама, стало быть, на его стороне. Кас всё ещё ходит с ними за компанию. Что происходит, я не в курсе, но мне плевать.
Кажется, после ситуации с Амарой они хотят меня огородить или что-то типа того. Всё усугубилось после того заключения в тюрьме по делу президента. Будто то, что меня убили, не было частью плана, а было искренним желанием.
Было ли это планом?
Кас засиживается с мамой в библиотеке. Наконец-то, закончил с проповедями.
Сэму его поведение, конечно, не кажется странным. Даже если бы казалось, я бы всё равно не спрашивал его мнения.
.
.
Когда я проснулся, они всё ещё были в библиотеке.
Кстати, руны на стенах, вроде, начали работать. Спасибо.
.
.
Они уснули на заднем. Сэм подсел на Мадонну. И это меня они называют странным.
Записи №69-70
Это перешло все границы.
Кас чуть не умер по вине Мэри.
И он обнимает её первой!
Я перестал видеть смысл в происходящем. Кажется, что вся движуха происходит где-то вдали от меня. Будто меня устранили, отодвинули на второй план.
Это из-за неё он чуть не откопытился! Из-за неё! Почему никто, кроме меня, этого не заметил? Какого хрена!
.
.
Сели отмечать удачную охоту. Выпилился в свою комнату. Пошли все нахрен.
Записи №84-85
Если есть что-то, что Кас бы мне никогда не простил, то, наверное, это смерть Клэр.
Иногда он ведёт себя настолько по-человечески, что я забываю, что он нечисть. Наверное, он самый человечный из нас троих.
Не удивительно, что маму к нему так тянет.
Напоминает отца, когда тот был молод. Только-только вернулся из горячей точки, устал от нескончаемой войны, хочет мира – вылитый же. И с этими торчащими вихрами тоже.
.
.
Я сказал «похож на отца»? Нет-нет-нет-нет-нет. Точно нет. Никакой схожести с отцом. Ни малейшей.
Нет.
Записи №89-92
Не читает мне проповедей, но приносит книги. Записал ему немного музыки.
.
.
Записал ещё пару кассет. Книгу прочёл, вернул обратно. Сказал, что не открывал. Судя по содержанию, всё ещё боится, что я суициднусь. Ха.
.
.
Ходят с Мэри чуть ли не за ручку. Их трекеры совпадают.
.
.
Пошёл.
Он.
К чёрту.
Записи №94-96
Сегодня утром Кас вышел из комнаты Мэри. Оправдывался так, будто что-то украл.
Лучше бы он, правда, что-то украл.
У Мэри появился кто-то. Не трудно догадаться, кто.
.
.
Сэм называет мои подозрения смехотворными. Он-то не видел того, что довелось увидеть мне.
.
.
Чёртов дневник, чёртово всё.
Какой смысл писать тут это всё? Надо прекращать. Зачем я это начал? За-чем.
Разобраться в своих мыслях? И куда это меня привело? Куда?
А если честно, да мне плевать.
Плевать.
Плевать.
Мне плевать.
МНЕ.
ВСЁ.
РАВНО.

***

Записи №97-105
Идём по следу Келли.
.
.
Сожгли деревню призраков на границе Орегона и Айдахо. Показали в новостях.
.
.
Кицунэ в Вайоминге.
.
.
Демоны в Колорадо.
.
.
После смерти Альфы вампиры притихли совсем. Вырезали старейший клан в Оклахоме. Даже не сопротивлялись.
.
.
Тюль убивала людей в Арканзасе. Так и не поняли, что это было, но проблема решилась демонским ножом.
.
.
Ведьмак в Теннеси. Волосы на голове отросли с ужасающей скоростью. Молюсь, чтобы эта суперспособность не отразилась на других частях тела, иначе…
.
.
Зоопарк в Алабаме. Если тигры выросли в неволе, то даже вселившийся в него адский пёс не служит гарантией того, что человек не сможет его обогнать.
.
.
Океан удивительный.
Запись №12? 34?
Я бы трахнул этот рот. В смысле… Кто бы нет?
Если бы я был девкой, я бы точно это сделал. Вцепился бы в его волосы, и…
Наверное, поэтому он вечно такой взъерошенный.
Записи №145-146
Собираемся идти на летописцев. С Мэри всё сложно.
С Касом – ещё хуже.
Сходил на проповедь в церковь. Туда по-прежнему ходят только чокнутые. Иначе я не понимаю, зачем туда ещё ходить.
Интересно, слышит ли он меня?
Если да, пусть слушает внимательно.
.
.
Отследил его передвижения и скачал кучу фоток с камер. Всё ещё одет в этот дурацкий плащ. Поставил на телефон пароль, чтобы Сэм не лазил, куда не надо.
Наблюдаю за ним почти круглосуточно.
Пусть слушает в н и м а т е л ь н о.
Запись №163
Нет. Это невозможно. Я не могу писать только про охоту. Не могу.
И смысла в этом не вижу.
Не хочу.
К чёрту все.
Выдвигаемся к Касу завтра, ребёнок Люцифера вот-вот увидит свет. Если этот придурок хочет снова наломать дров, по крайней мере, я буду рядом. Плевать уже. Надоело. Оставлю всё здесь. Сожгу, когда вернусь, нет времени разбираться с этим дерьмом.
На-до-е-ло.

***

Зачем ты ставишь нумерацию, если всё равно её не соблюдаешь?
Поверить не могу, что у меня ушло столько времени, чтобы найти твой дневник. Сэм отдал мне его, сказал, что мне будет интересно прочесть. Мне кажется, он его тоже прочитал. Он просил вернуть дневник ему. Сказал, что хочет выменять на пароль от сейфа в бункере.
Но я оставлю дневник себе, на случай, если ты не захочешь тоже ходить взъерошенным по доброй воле.
С любовью,
Кастиэль.
P.S. Мой плащ, правда, дурацкий?

***

Запись № пошла к чёрту вся эта нумерация
Взломал телефон Сэма. Напичкал его фотками гнёзд динозавров. Так ему и надо, сучке.

@темы: Авторский фик, Фривольные каменщики (Камень 2017), Слэш, PG-13

---

Самый каменный день!

[Фривольные каменщики]

Название: Колоссальные противоречия
Автор: Фривольные каменщики
Размер: драббл, 636 слов
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете
Саммари: За каждым великим проектом бывает маленькая, но такая важная история
Скачать: все драбблы в формате: doc, pdf, epub

Кастиэль просто не мог поверить своим ушам!

Дин пытался выглядеть уверенно и независимо, когда сообщил ему новость, однако румянец на его щеках все же свидетельствовал о том, что он прекрасно знал, какой будет реакция его друга.

― Амфитеатр! Ты будешь строить Амфитеатр?! Амфитеатр, из-за которого тысячи людей умирает в каменоломнях?! Амфитеатр, из-за которого все деньги граждан уходят на нелепые налоги?! Как ты мог согласиться на такое?!

Дин посмотрел в сторону, явно пристыженный бурным выпадом, но, поморщившись, вновь вернул свой взгляд на лицо Кастиэля. Они находились в спальне Каса, которая была чертовски крошечной, поэтому, несмотря на желание нервно пройтись от стены до стены, Дин остался неподвижным.

― Вот именно деньги, Кас. Все дело в деньгах. Я всю жизнь пытаюсь вытащить нас с Сэмом из долговой ямы, куда нас загнал отец своим пьянством. Хорошо еще, что рабство за долги было отменено. Меня назначают ведущим инженером, другого такого шанса у меня точно не будет. Мне больше не придется строить дороги и акведуки. Сэм сможет спокойно изучать свое право.

Кас все еще неверяще покачал головой, глядя в горящие убежденностью глаза Дина.

― Ты уже рассказал Сэму?

― Нет. Тебе первому.

― Почему? ― Кас по-привычному склонил голову к плечу, и Дин вдруг взъярился от этого жеста и вопроса.

― Почему?! Ты еще спрашиваешь «почему»! Я надеялся, ты поймешь меня. Я надеялся, что уж ты-то поддержишь меня. Если бы тебе предложили вытесать статую для Храма Сатурна, ты бы отказался?! Отказался бы?

Кастиэль пронзил его острым взглядом синих глаз, но ничего не ответил. На его смугловатом лице начал проступать румянец, не понятно было: только лишь от злости или смущения от того, что он вытесал бы статую не раздумывая. Это был первый на его памяти раз, когда они с Дином ссорились из-за работы, которую оба обожали. Не выдержав напряжения, он отвернулся к окну, открывавшему вид на пыльную улицу.

― Это кровавые деньги, ― без прежнего задора произнес он. Дин близко подошел к нему сзади, но словно не решался прикоснуться.

― Император говорит, что они даже не пахнут. Крови на них точно не будет видно.

― Мой народ умирает в рабстве, добывая камни для этого убожества.

Дин вдруг резко развернул его к себе лицом.
― Твой народ? Разве ты не гражданин Рима?! Разве не на этой земле ты родился?

― Это не значит, что я одобряю все, что творит Империя. Я не поклоняюсь вашим богам, и не могу не чувствовать скорби, когда люди гибнут ради чьего-то эго.

― Люди гибнут все время, Кас, ― гораздо мягче сказал Дин. Этот разговор явно шел не по тому сценарию, что он рассчитывал.

― Я хотя бы не принимаю в этом участия.

― Ты думаешь, что если я откажусь, это что-то изменит? Мне найдут замену в тот же день, если не за пару часов. А так мы сможем позволить себе… позволить себе уехать из этих вонючих инсул! Слышишь, Кас? Все, как мы мечтали. Целый домус только для нас. У тебя была бы своя мастерская… Больше не придется ютиться в этих клетушках!

Кас недоверчиво окинул его взглядом, не спеша выбраться из Диновой хватки.

― Ты… собираешься взять меня с собой?

Дин закатил глаза, а потом легко коснулся его губ поцелуем.

― Я думал, это очевидно. Поэтому ты узнал все первым. Я думал, ты понимаешь, что я не стал бы рисковать нашей репутацией и добрым именем свободных граждан ради короткой интрижки. Во имя твоего Бога, разве я должен это объяснять?!

Кас шлепнул его по плечу.
― Сколько раз повторять, не упоминай его имя напрасно! Иди, обрадуй Сэма. И не думай, что купил меня мечтами о доме, мое мнение об этом сооружении не изменится. Ты будешь гордиться, что строил его, но твое имя затеряется среди многих и забудется, как имена всех жертв.

Несмотря на очевидную горечь в словах Кастиэля, Дин мягко вновь поцеловал его и развернулся к выходу.

― И, Дин. Я бы вытесал и Юпитера, только с очень маленьким членом.


Название: Под холодным камнем
Автор: Фривольные каменщики
Размер: драббл, 636 слов
Пэйринг или персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, AU, ER (Established Relationship)
Дисклэймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете
Саммари: «Как скажешь, начальник. Как скажешь».

Холодный сырой воздух тяжело оседает в легких, Дин закусывает губу и шагает вперед – сил почти нет, ноги ватные, а тяжелая взрывчатка в сумке к концу пути по весу сравнима с тушей гризли. Пот вместе с грязью стекает по лицу, но останавливаться нельзя – еще несколько метров до ребят.

Дин сколько себя помнит, всегда мечтал стать шахтером, как и отец, служить городу, выполнять самую сложную работу. Мама тогда ужасно волновалась, провожая мужа на смены, а Дин восхищался – он был сыном супергероя, никак иначе.

Впереди тускло мигает лампа, губы Дина трогает улыбка – одиноким каменным изваянием вдалеке стоит Кастиэль. Скрестив руки на груди и прислонившись к балке горной выработки, он сосредоточен как никогда, на черном от грязи лице сведенные к переносице брови кажутся пугающими; сердце Дина все равно запинается, когда теплый свет фонаря закрадывается в голубую радужку, и Дин различает усталость, смешанную с волнением.

– Ты долго, – приветственно кивает Кастиэль.

Парни уже обурили контур и делают «вруб», чтобы просверлить в пласте угля шпуры для взрывчатки. Дуршлаг, как любит называть это Дин.

Он опускает сумку на землю, распрямляет плечи и натягивает грубые рукавицы. Бурить приходится долго, вибрация станка к концу смены вытряхивает все кости и мышцы.

А Кастиэль велит не останавливаться – недостаточно глубоко; новички сбоку вздыхают от усталости, но спорить с взрывником – себе дороже.

Его низкий голос эхом отражается от стен. Властный, сильный. Дин периодически оглядывается на Кастиэля, в тусклом освещении перехватывая серьезный взгляд.

Кастиэль – профессионал в своем деле, легенда шахты. Чутьем, выработанным за многие годы, распределяет взрывчатку по массиву так, что весь уголь превращается в ровно измельченные куски – ни одного камешка нет, – пока вся команда ждет вне зоны забоя. В его действиях все четко и слаженно. Дин с нескрываемым восхищением следит за всеми манипуляциями, не отвлекает.

Взрыв разлетается глубокой вибрацией, а потом звуком по воздуху. Команда возвращается к месту, где была заложена шашка, через три минуты, не дожидаясь полного проветривания. Дин видит улыбку Кастиэля – значит, все в порядке.

– Лучше наверх смотри, – Кастиэль касается его руки, Дин тут же стягивает рукавицу, чтобы почувствовать теплые шершавые ладони, а Кастиэль слабо сжимает его руку в ответ. – Отслоение никто не отменял.

– Вздохни, Кас, ничего не случится. – Фонарик освещает уставшее лицо напротив.
– Все как по маслу прошло.

– Вздохнуть? Хорошо будет, когда доберемся до дома, а пока смотри наверх.

В пределах шахты Кас полон сдержанности и рассудительности, дома – всегда мягкий и нежный муж. Каждый раз, когда они покидают шахту и еще теплые лучи заходящего солнца касаются кожи, лицо Каса становится мягче, в черных спутанных волосах играет ветер, и каждый раз Дин благодарит работу, что свела их вместе.

Дин сжимает руку в ответ и улыбается:
– Как скажешь, начальник. Как скажешь.


Название: Изумруды
Автор: Фривольные каменщики
Размер: драббл, 958 слов
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете

Дин сидит и смотрит. Он сам не понял, как стал любить такие моменты больше всего на свете. Маленький потёртый диванчик с противоположной стороны комнаты ― вроде как его место, где Кастиэль позволяет ему сидеть. Есть только одно правило ― ни звука. Звук здесь издают только инструменты Каса и колонки музыкального центра, из которых еле-еле слышится что-то из классики.

Новак сидит за своим рабочим столом в фартуке и очках. Он сутулится и щурится, давая повод маленьким морщинкам собираться вокруг глаз. Губы чуть приоткрыты. Он всегда так делает, когда особо сосредоточен. Но больше всего Дину нравятся его руки. Осторожные, немного грязные, с длинными пальцами, что творят чудеса на яву.

Когда он впервые увидел эту картину ― не оценил всей красоты. Собственно, он был тем, кому мастерская обязана появлением музыкального центра. У него с братом уже пару лет как бизнес ― небольшой интернет-магазин техники. Дин получил заказ и доставлял его лично. Он часто бывал в этом районе их городка, но почти никогда не замечал дубовую дверь, ведущую в подвал, с вывеской «Ювелирная мастерская Кастиэля». В тот день он почти полчаса давил на звонок, обнимая коробку с музыкальным центром, а потом оказалось там и не заперто. В первой комнате никого не было, только одинокая стойкая и несколько витрин с украшениями. А во второй сидел Кас, скрючившись над столом, в смешных бинокулярных очках. Дин начал было объяснять кто он и зачем пришел, но Кастиэль строго шикнул на него, велев подождать. Ожидание растянулось на добрых полтора часа. Только теперь Дин знает, что Каса нельзя даже звуком отвлекать от работы, а тогда это выбесило до чёртиков. Однако стоило его незадачливому заказчику снять очки и встать из-за стола, Дин забыл о гневе. Слишком правильные черты лица, слишком голубые глаза. Всё это заставило внутренности сжаться и явно ускорило сердцебиение.

Кас казался странным, и это мягко сказано. Он засовывал в музыкальный центр диски с классикой и начинал творить. За это время его не волновал ни окружающий мир, ни то, что у него драгоценностей на несколько тысяч долларов, а входная дверь почти нараспашку. Он был талантлив. Заказы поступали один за другим не только от местного населения, но и из других городов. Оказывается, мастерская пользовалась большой популярностью. Дин с любопытством изучал витрины в мастерской и интернет-каталоги, всякий раз поражаясь, как можно создавать такую красоту вручную. Кас специализировался на изделиях из драгоценных камней. Алмазы, рубины, сапфиры украшали невероятные кольца, серьги, подвески. Когда смотришь на них, не верится, что это произведение рук человека.

Дин не заметил, как стал восхищаться Кастиэлем. Его работа не вписывалась в представления о реальности. И было трудно поверить, как такой человек впустил его в свою мастерскую и жизнь. Дин с замиранием сердца наблюдал за работой ювелира, каждый раз изумляясь его рабочему столу, где в ведомом только Касу порядке лежали кусачки, пинцеты, микроскопы, горелки, напильники, шлифовальные машинки и куча баночек и коробочек разных форм и размеров.

Вот и теперь он сидит и наблюдает. Кас работает над очередным кольцом и наверняка скоро покажет готовое изделие, так как уже приступил к полировке. Дин осторожно, чтобы не издавать звуков меняет своё положение на диване. В этот момент Кастиэль поднимает кольцо к лампе, смотрит на него со всех сторон, а потом тушит её и снимает очки. Он поворачивается, и Дин видит его глаза, понимает, как скучал весь день.

― Покажешь? ― осторожно спрашивает он.

Кастиэль встаёт с места, берёт в одну руку пульт от музыкального центра, а в другой несёт к нему кольцо. Дин тоже поднимается. Он хочет взять кольцо в руку, но Кас ему не даёт, как бы говоря: «Смотреть можно только из моих рук». Дину кажется это странным и немножко обидным. Неужели это такое ценное изделие, что он ему не доверяет?

Дин заворожено разглядывает довольно толстый металл, скорее всего, белое золото, по которому бегут витиеватые узоры. В серединке три маленьких зелёных изумруда. Скромно, не броско, но очень красиво. Странно, не самое изысканное изделие для какой-нибудь богатой фифы, так почему же нельзя подержать?

― Нравится? ― хрипло, из-за долгого молчания, спрашивает Кас.

― Очень! ― и Дин не врёт: каждый завиток и вообще всё в кольце смотрится гармонично. Для него ― оно само совершенство.

― Тогда … ― Кас жмёт кнопку на пульте и запихивает его в карман фартука. А затем делает нечто странное. Он берёт левую руку Дина и надевает кольцо ему на безымянный палец. ― Тогда хорошо. Потому что оно для тебя.

Дин ошарашен настолько, что даже не сразу понимает, что из музыкального центра звучит не классика, а его любимые Лед Зеппелин. Он смотрит на свою руку и на то, как идеально подошло ему кольцо, будто всю жизнь его там носил.

― Я не могу просить тебя ни о чём таком. По крайней мере, в нашем штате, ― Кастиэль смущается, и это до безумия нравится Дину. ― Просто скажи, примешь его или нет? Для меня уже это будет много значить.

Дин не может произнести ни слова. Он просто тянет Каса на себя и целует, глубоко, с силой, чтобы тот знал, что это на 200, на 500 процентов «да».

― Я тебе люблю, ― шепчет Дин. ― В любом штате, всегда «да».

Кас притягивает его к себе, быстро заползая руками в джинсы, и толкает в сторону дивана.

― А как же правило? ― смеётся ему в губы Дин. ― «Никакого траха в мастерской».

Кастиэль сказал ему это ещё полгода назад, и они его ни разу не нарушали.

― Сегодня плевать на правила, ― Кас валит его на диванчик, и Дин снова смеётся, пытаясь представить, как они тут вдвоём уместятся.

― И это не честно, ― выдыхает Дин, когда с него стягивают рубашку.

― Что именно? ― слова Кастиэля почти не разобрать, из-за того, что его губы заняты выцеловыванием чужой шеи.

― Кольцо слишком дорогое. Я сломаю голову, что подарить тебя в ответ.

― Ничего не нужно. У меня есть ты, а это намного дороже любых камней и побрякушек, ― шепчет Кас.


Название: Лимонад
Автор: Фривольные каменщики
Размер: драббл, 779 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Мир принадлежит нам, но вы этого не докажете

― Интересно, Майклу действительно необходимо было нанимать целую бригаду каменщиков, чтобы уложить подъездную дорожку? Почему не сделать её просто асфальтированной? ― поморщившись, спросил Кас.

Они с Габриэлем сидели на летней террасе. Пыль от строительных работ сюда не долетала, зато открывался неплохой вид на бригаду мускулистых парней. Не то чтобы это являлось критерием для выбора места… но посмотреть было на что.

― И на что бы мы тогда пялились? На дорожный каток?

Кастиэль открыл было рот, чтобы возразить, что, дескать, он-то вовсе не пялится, он просто вышел на улицу в погожий летний денёк, чтоб выпить лимонада и поболтать со своим братом, но Гейб отмахнулся от него и продолжил:
― К тому же знаешь, как Майкл любит пускать своим партнёрам пыль в глаза. Он нашёл какой-то старинный замок в Англии и теперь пытается воссоздать его копию из нашего особняка. Того и гляди притащит Стоунхендж нам на задний двор.

― Хорошо, что я съезжаю отсюда.

Переезд Каса был затеей давно решённой, обсуждать его было нечего, а потому они просто вновь обратили свои взгляды на рабочих, явно изнывавших от жары. Один из них (Кас знал, что его зовут Дин ― подслушал, как к нему обращались другие) спустил свой рабочий комбинезон до пояса, оставшись в одной футболке, которая уже промокла на спине и подмышках. Это было абсурдным, грязным желанием, но Кас хотел уткнуться носом ему в спину, чтоб вдохнуть запах его пота. Дин был очень красивым парнем.

― Почему бы тебе не угостить его лимонадом, вместо того, чтобы молча поедать глазами?

― Кого? ― Кас нехотя оторвал взгляд от Дина, он не хотел быть настолько очевидным, но, кажется, не сумел сохранить свою заинтересованность в тайне.

― Не притворяйся, уже вся бригада это заметила, и теперь подкалывают его. Ох, да не красней ты как девственник! Или ты ещё?..

― Гейб!

― Ладно-ладно, слушай, скоро у них обед, и все остальные, кроме твоего Дина, сваливают, а он давится едой из контейнеров рядом с сарайчиком с инструментами. Ты бы предложил ему лимонада, вы бы немножко поболтали, и может, ты бы выяснил, как он умеет обращаться с кое-чем понежнее, чем молоток для тротуарного камня.

― Как у тебя все просто, ― Кас потянулся к кувшину с лимонадом, дабы наполнить свой стакан. Идея Габриэля звучала притягательно, но если бы Кас был бы ловок в общении с предметами своего воздыхания, возможно, он так бы и поступил. ― Но он наверняка даже не гей, и я ему ни капли не нравлюсь, так что в лучшем случае это будет неловко, а в худшем ― он зарядит мне в челюсть, если я вздумаю предложить ему что-либо.

― Если бы ты ему не нравился, стал бы он раздеваться, зная, что ты с него глаз не сводишь? Хм… Вот это пресс…

Кас резко обернулся, тут же застыв. Дин действительно снял футболку и теперь вытирал ею вспотевшее лицо. На секунду их взгляды пересеклись, и по лицу Дина расползлась улыбка, от которой колени Каса мгновенно ослабели, если бы он ещё не сидел, то наверняка упал. Ох, Дин был чертовски красивым парнем!

― Касси, ты льёшь лимонад себе на колени. Кас!

Улыбка Дина стала только шире.


Немыслимо, но Гейб всё же уговорил его поговорить с Дином, хотя всё, чего хотелось Касу ― это спрятаться под какой-нибудь камень и не вылезать из-под него от смущения из-за своей неловкости.

Гейб был прав ― Дин не отправился на обед вместе со всеми, а устроился на траве на дальнем участке их огромного двора под тенью раскидистого дерева.

Сердце Каса громко бухало в груди.

― Привет, ― сказал он, стараясь не заикаться от волнения. Это частенько случалось с ним рядом с сексуальными парнями.

― Привет, ― отозвался Дин, приветливо улыбаясь. Вблизи он был еще красивей.

― Я принес тебе лимонад. Приготовил его сам сегодня, подумал, что… может быть… ты захочешь попробовать… потому что сегодня жарко… и…

― Спасибо, Кас. Ты ведь Кас?

― Да. Кастиэль. А ты Дин?

Дин кивнул. Щёки Каса начало жечь. Всё, как он думал ― неловко. Он прочистил горло.

― Так значит, ты мастерски обращаешься с камнями? ― боже, это была такая глупость! Кас мысленно дал себе оплеуху. Дин рассмеялся.

― Да. И со всем, что может стать каменно-твёрдым, ― Дин вдруг сделал странный жест, сложив пальцы в кольцо и проведя рукой вверх-вниз. Каса бросило в жар.

― Например, глина, ― продолжил Дин, и у Каса на мгновение отлегло на сердце ― Дин не имел в виду ничего такого, просто гончарный круг. ― Или твой член.

Кажется, Кас ахнул. Или возможно, просто стоял раскрыв рот, а потом, через пару мгновений улыбнулся. Гейб оказался прав и в этом ― удар в челюсть ему не грозил.

― Что ж, ― медленно произнёс Кас, копируя улыбку Дина. Все неловкость испарилась, словно её и не было. ― Тогда нужно проверить степень твоего мастерства.

@темы: Авторский фик, Фривольные каменщики (Камень 2017), Слэш, PG-13

---

Высадка вторая. Долина веселящей кукурузы

[This is BUMAGA]

Название: Мишка-шалунишка
Автор: This is BUMAGA
Пейринг/Персонажи: Дженсен, Миша
Категория: намек на слэш
Размер: 400х354
Исходники: открыть
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: И кто здесь теперь мишка-шалунишка?
Предупреждение: пошлый юмор (крэк)
Примечание: запрещен цензурой в большинстве стран мира; AU — в каноне такого не было
Дисклеймер: Что с психов взять!

Рарррр...

@темы: Коллаж, NC-17, This is BUMAGA (Бумага 2017), Слэш