06. Беспокойнички – Двадцать первый

[Земля Обетованная]

И вообще, если б кончили людям говорить, что
как только они помрут, всё исправится, они могли бы
попытаться ещё при жизни всё исправить.
(с) Терри Пратчетт и Нил Гейман

Название: Двадцать первый
Автор: Земля Обетованная
Бета: Земля Обетованная
Размер: миди, 6969 слов
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль Новак
Категория: слэш
Жанр: школьное ау, драма
Рейтинг: PG-13
Ссылка на скачивание: .doc
Дисклеймер: Что попало в Землю, в Земле и останется.
Краткое содержание: Я умер в четверг 2009-го и родился вновь в апреле 1997-го.
Примечание: смерть персонажа и жизнь персонажа

2009

Я умер в четверг, двадцать пятого января. План родился у меня в мой прошлый день рождения, когда мне стукнуло двадцать девять. На раздумье я дал себе ровно год — если ничего не изменится и моя жизнь будет по-прежнему унылой и бессмысленной, в свои тридцать я выстрелю себе в голову. Даже заранее купил себе пистолет с одним патроном: чтоб уж точно не промахнуться.
Но вчера я засомневался. Решил, что года было мало, а решение — жить или не жить — можно отложить и на потом. Смешно: на следующий день после моего юбилея я проснулся с пониманием: моя жизнь не изменится, никогда и никак. А умирать я боялся, слишком уж страшно было нажать на курок пистолета. Только поэтому я оттянул свою смерть еще на один день. Реши я изначально умирать таблетками, я бы попал на тот свет еще вчера.
Выражение "на тот свет", кстати, тут тоже имеет кое-какой смысл. Я выпил таблетки, запил виски и облокотился на стол, ожидая, когда же смертельная доза подействует. А потом открыл глаза, и комната была действительно в другом свете — с пониженной яркостью, но с чрезмерным освещением. Часы, подаренные мне родителями много лет назад, остановились.
Они объяснили, в чем смысл. Вернее, Они дали мне это знание: словно поговорили со мной, только без диалога, моим вторым разумом. Теперь моя комната была завалена огромным количеством распечаток и бумажек. А выбрать я должен сам.
Самоубийцы не попадают ни в рай, ни в ад. Мы, как выяснилось, "на том свете". Что-то между двумя мирами. Как будто кто-то дал тебе шанс что-то еще доделать в жизни, а уже потом тебе будет уготовано твое место — вариться в котле под землей или счастливо порхать с арфой на шее на седьмом облачке.
И вот — вся моя жизнь, все мои тридцать лет уместились на тысяче белых листочков. Все разговоры, родственники, знакомые и друзья, девушки и парни, места и времена. Абсолютно все собрано здесь, в моей комнате, и мне дали всего двадцать один день на поиск изменений.
У меня и раньше была работа, но в сравнении с тем, что мне уготовано сейчас — она кажется абсолютно ничтожной и ненужной. Здесь у меня нет нормированного рабочего дня и я не могу получить зарплату за все сделанное. Разве что личный котел в аду, если буду плохо стараться.
Я — Ошибка. И моя задача — менять. Менять судьбы людей, которые меня окружали, исправлять все, что я сделал неправильно и несправедливо. Я — пересматриваю свою судьбу и ищу свои промахи.
Когда читаешь свою жизнь, словно вырванный из какого-то блокбастера сценарий, вещи кажутся куда проще, чем они всплывали перед тобой в жизни.
За что я ударил брата? За то, что сбежал. Читаешь наш диалог, и смеяться хочется, как я был туп и слеп. Нужно было промолчать, не бить, не ругаться — ничего не делать. Это было бы наказанием пострашнее, и таким образом я бы сохранил брата в семье. И это было мое первое изменение.
Моим вторым стала девчонка из колледжа в Беверли, которой я сделал ребенка и бросил одну. Я вернулся в прошлое и... Не встретился с ней. Можно было бы и переспать, но хотя бы с презервативом, однако единожды ошибившись, не захочешь даже близко подбираться к собственному провалу.
Запас таких переделок ограничивается числом двадцать один. В моем, потустороннем мире, все ограничивается этим числом. Сначала ты тщательно выбираешь ошибку, потом ждешь ответа техников, в правильную ли сторону меняется судьба человека, и только тогда возвращаешься в прошлое — на угадайте-сколько-дней.
Я много судеб изменил за то время, что был здесь. Я изменил судьбу моего брата Сэма, я изменил судьбы двух своих близких друзей — Бенни и папиного близкого друга Бобби, я изменил судьбу своих соседей по квартире и двух своих однокурсников. Я даже поменял будущее нашего домашнего пса, который был у меня в детстве. И техники на все давали согласие. Словно ошибки быть и не могло. Часы на заданиях вновь начинали ходить, их остановка действовала только на настоящее мое время, где я больше не существовал.
Я знал, что меня ждет после моего последнего задания. Я исчезну. Раз и навсегда. Поэтому напоследок я приготовил самую постыдную ошибку. Чтобы, если у меня получится исправить все сделанное, я был морально готов попасть в преисподнюю. Чтобы я понимал — это все заслуженно, и если и есть, кого здесь винить, то только меня.
Поэтому я отправился в школу, где когда-то избил своего одноклассника, Кастиэля Новака.

1997

Как правило, когда я возвращаюсь в прошлое, то должен вести себя так, словно я все тот же человек, каким был в этом прошлом. Я — Дин Винчестер, мне тридцать лет, и я вновь в теле восемнадцатилетнего юноши, которого на дух не переносят учителя и который разбил сердце не одной девчонке. Я по-прежнему хожу в школу и выполняю домашние задания. Забавно: когда для моей судьбы оценки были важны, я абсолютно не беспокоился о домашнем задании, но теперь — когда мне тридцать и нет никакого смысла, делал я его или нет — я не пропускал ни одного занятия и выполнял все задания учителей.
В свой тридцатый день рождения, за день до моей смерти, я бы и не вспомнил, кто такой Кастиэль Новак. Я не помнил ни его внешности, ни его поведения. Все, что у меня было о нем в голове — какой-то странный дикий парень, сошедший с ума в последний год обучения. Но сейчас техники снабдили меня всеми воспоминаниями о нем.
Он всегда сидел на последних партах и почти не разговаривал. Учителя часто одергивали его за взгляд в окно, и эта тема стала главным предметом насмешек в нашем классе. Судя по тем заметкам, что я вычитал в материалах техников, какое-то время у меня в голове частенько возникали мысли о странности Кастиэля.
В последнем классе Кастиэль не ходил в школу две недели, из-за чего его чуть не выгнали. Потом это дело замялось, но для меня по-прежнему была загадка — куда он пропадал. Поэтому я выбрал время за неделю до его исчезновения. А через неделю после его появления в школе, я, по идее, собирался его избить.
Причину избиения я помню плохо. Если верить записям, причиной конфликта стал я сам, когда пошутил на тему его горячей мамочки — такие шутки были в моде в нашем классе в те дни. А дальше он швырнул в меня стул, и я "просто пытался защититься". Хватило бы одного удара в лицо, но в тот момент этот стул так задел мою гордость, что я не мог остановиться. Для Кастиэля все закончилось больницей.
Сейчас я сидел всего в двух партах от него и периодически бросал взгляд в его сторону, следя за его повадками.
Тогда, двенадцать лет назад, Кастиэль казался мне диким зверем, который в любой момент может укусить, хотя ты надеешься, что это милая домашняя зверушка, неспособная на агрессию. Сейчас я смотрел на него и думал, что он вполне себе симпатичен и не вызывает желания вызвать бригаду санитаров в белых халатах. Он вырос в светской семье: отец, будучи американским послом, снабдил свою семью приличным доходом на многие годы вперед. И после его смерти Кастиэль с матерью жили уединенно на конце главной улицы нашего городка, в большом особняке. Вечно строгий костюм вместе с простыми водолазками и свитерами выделяли его из всего класса, но лицо его имело изящные черты и с такими огромными ресницами глаза казались выразительными. Если мы встречались взглядами, мне трудно было одернуть себя и перестать любоваться его глазами — Кастиэль смотрел на других так открыто и в то же время вызывающе, что выразительность и глубина его взгляда делали его едва ли не самым красивым парнем в классе. Но другие мало это замечали. Кастиэль действительно часто смотрел в окно, правда, делал это, скорее, от скуки. Буквально на второй день моего пребывания здесь я обратил внимание, что он быстро что-то пишет в тетради и только потом, закончив написание теста или решение задачи (хотя алгебра у него шла сложнее), смотрит в окно. От скуки. Просто размышляя.

К своему двадцать первому перемещению в прошлое я уже привык видеть собственных родителей в разном возрасте. И старался как можно меньше вызывать у них подозрений — становился чуть ли не ласковым маминым сынком и помогал отцу по работе после школы, если тому требовались лишние руки в сервис-центре. Я не следил за Кастиэлем, возвращался домой почти всегда после занятий. Мои придурки-одноклассники, которые много лет назад казались мне друзьями, были не самой интересной компанией для тридцатилетнего меня, а менять судьбу Каса я собирался только в одном месте — не избивать его. Для этого достаточно было жить своей жизнью и не вмешиваться.
Со временем, мои наблюдения привели меня к еще одному решению — Кастиэль не должен чувствовать себя фриком в нашем классе. Только он и не чувствовал. Из всех моих сверстников только он был уравновешенным и не участвовал во всеобщих балаганах, драках и не флиртовал с нашими шлюхами-одноклассницами. Да, класс у нас тогда был тот еще.
Кастиэль был простым и так же, как и я, жил своей жизнью, не вмешиваясь в жизнь класса. Я подумал, что если кто-то захочет над ним поиздеваться, я вступлюсь за него. Но пока что это и не требовалось.
Куда больше времени я уделял своей семье — отцу, матери, которым суждено погибнуть через пять лет в этом доме; Сэму, который в первой версии моей жизни сбежал после того пожара; играл во дворе с нашей собакой; счастливый косил траву на участке и покупал в магазине редкие пластинки, оставшиеся с восьмидесятых. В 2009 такая музыка была в дефиците, и я мог наверстать упущенное в прошлом.
Неделю я привыкал к жизни с перебоями в горячей и холодной воде дома, к отсутствию тонких транспортабельных ноутбуков и высокоскоростного интернета, к моде тех лет, и очень скоро почувствовал себя дома. Моими последними неделями "жизни" я хотел насладиться сполна.
По утрам я завел себе привычку проходить мимо дома Каса, просто чтобы удостовериться, что никто из школьных идиотов не решит пошутить над ним и что-нибудь подкинуть, изрисовать или уничтожить на участке. Ровно в восемь утра — я всегда сверял по часам на руке — Кас занавешивал шторы и выходил из дома. В одно такое утро, когда я проходил мимо его дома, наскоро оглядывая участок, я вдруг заметил его в окне. Кастиэль смотрел прямо на меня, высоко задрав подбородок, что выглядело очень жутко. В школе я старался не попадаться ему на глаза, но он поджидал меня на выходе из здания.
— Ты следишь за мной, Дин?
Кастиэль, скрестив руки, оперся спиной о лестницу главного входа, взгляд его бродил по моей расстегнутой рубашке.
— Нет, не слежу, — я старался не выглядеть так, будто меня поймали на воровстве. — А что, оно того стоит?
— Тогда зачем ты каждое утро проходишь мимо моего дома? — он проигнорировал мою усмешку, но продолжал меня рассматривать.
— Гуляю, — я улыбнулся ему, и только в этот момент понял, как я выгляжу в его глазах: в то время как я выискиваю людей, способных напакостить у него дома, он-то думает, что это я хочу напакостить. — Серьезно, Кастиэль, я просто гуляю, — и тут же решил добавить: — И если что-то произойдет, ты же все равно подумаешь на меня. Так смысл мне это делать?
Кастиэль сощурил взгляд и пожал плечами.
— Верно.
Он прошел мимо меня, чуть не зацепив меня плечом, как будто несколько секунд назад между нами и не было никакого разговора.
— Кас... — позвал его я, оборвав его имя на полуслове. Он остановился и обернулся. — Можно с тобой?
Я так и не понял, какие чувства он в этот момент испытывал — был ли удивлен или напряжен. Но он кивнул в ответ.
Мы шли по дороге молча, я не знал, с чего начать. А ему словно комфортно было в тишине.
— Почему ты постоянно сидишь за последней партой? — спросил его я. Надо себе потом написать список не самых удачных тем для начала беседы.
— Мне там комфортно.
— Далеко же.
— Смотря до чего. До преподавателей — да. До окна — близко.
— А что интересного в окне?
— А что интересного в классе?
Вопрос был резонным, и я молча с ним согласился. Все время на уроках я листал учебники и мало слушал учителей. Они куда больше времени тратили на вызывание к доске, чем на объяснение материала. Я многие предметы понял исключительно благодаря учебникам — пока сидишь на уроке и учителя отчитывают за что-то класс, время можно было потратить на чтение учебников. Если был двенадцать лет назад я внимательнее их читал, у меня бы не было проблем с алгеброй и химией, вообще. Поэтому сейчас я получал отличные оценки по техническим наукам.
— Ты перестал общаться со своими дружками, — заметил он, прервав молчание. Мы прошли половину пути до того места, где наши дорожки должны были разойтись.
Я хмыкнул.
— Пересмотрел свои взгляды на жизнь.
— Ты очень странный, — вдруг сказал Кастиэль. По возвращению, мне бы здорово досталось от техников за такие подозрения — вести себя нужно было непринужденно, чтоб ни у кого не возникало вопросов. А я точно что-то делал в этот раз не так.
— Кто бы говорил, — хмыкнул я и вдруг заметил, что Кастиэль сдержал улыбку.
Мы остановились на перекрестке — я должен был пойти налево, а Кастиэль прямо. Он внимательно следил за моим выражением лица, словно изучал.
У меня вдруг возникла мысль протянуть ему ладонь для рукопожатия. Я со всеми так здоровался, и эта привычка у меня появилась еще со времен школы. Надо думать, Кастиэль о ней знал.
Я протянул руку вперед, но он отшатнулся.
— Пока, — бросил он и пошел прямо, даже не обернувшись.
Я долго смотрел ему вслед, выдохнул и тоже отправился домой.

На следующий день Кастиэль удивил меня тем, что поздоровался со мной, проходя мимо моего места.
— А прощаться ты со мной не захотел, — я оторвал взгляд от лежащей передо мной тетради, на которую смотрел с тех самых пор, как сел, зависнув, и посмотрел на него. — Привет, Кастиэль.
— Меня не обязательно называть полным именем. Представь, как если бы тебя звали Сэм, но все бы обращались к тебе Сэмюэль.
— Моего брата зовут Сэм. Но я зову его Саманта.
Кастиэль изобразил подобие улыбки на лице, но тут же стал серьезным.
— В любом случае, "Кас" мне больше нравится. И извини за вчерашнее. Я решил, что ты насмехался.
Я громко хмыкнул и отвернулся от него — в класс вошел учитель.
Сегодня я всеми силами старался не смотреть в сторону Каса (ну надо же, короткая версия и правда была удобнее), хотя меня так и тянуло оглянуться. Затылком я чувствовал, что он наблюдает за мной, и это меня крайне веселило. Это ведь я должен за ним следить, а не он за мной.
На перерыве один их моих бывших друзей подошел к Касу и над чем-то громко попытался посмеяться, но из всей аудитории, которая могла бы поддержать его шутку, в классе сидел только я, а я его проигнорировал. И тому быстро наскучило брать со стола Каса предметы и их комментировать.
— Он идиот, — повернулся я к Касу. — Несет чушь и сам не понимает.
— Нет, не идиот, — возразил мне Кас. — Просто не знает, чем еще привлечь твое внимание.
— Мое?! — я обернулся к Касу. Мне хотелось засмеяться, но тот был серьезен.
— С тех пор, как ты перестал с ними выбираться, они все из кожи вон лезут, как заполучить твое внимание.
— Я никого не интересую.
— Как скажешь...
Кастиэль незаинтересованно уставился в тетрадь и вскоре начал выводить в ней какие-то закорючки. В тот день я впервые заметил, что многие из нашего класса с интересом косятся в мою сторону. Девчонки, те, с которыми я встречался и даже спал когда-то, периодически поглядывали на меня, словно стараясь поймать мой взгляд. Выходило хреново — они все были для меня не более чем малолетками с недостатком секса. И я знал себе цену — тогда я выглядел как фотомодель с какого-нибудь журнала моды, быть со мной — значило быть в центре внимания. А я во внимании не нуждался, я старался быть как можно незаметнее.
На следующее утро я опять прошел мимо дома Каса перед школой и ничуть не удивился, когда он вышел мне навстречу.
— Выглядит так, будто ты зашел за мной.
— А разве это не так? — я улыбнулся. Меня забавило, что он не пытается заигрывать, но каким-то образом у него это получается. Только он был слишком мал для меня, поэтому максимум, что я мог себе позволить — посмеяться над этим.
— Смотри, репутацию себе подорвешь.
— Не думаю, что это важно.
— Для тебя — да, — он сказал это так твердо, будто всю жизнь был в этом уверен. Думаю, в его словах была правда. В школе я действительно гнался за репутацией, но к тридцати годам становится фиолетово на чужое мнение.
— Ты плохо меня знаешь.
— Возможно.
Я не ожидал, что он согласится, но про себя порадовался.
— У тебя друзья-то есть?
— А у тебя?
Красивое вышло туше. В том мире, где мне было тридцать, я разочаровался в понятии "друзья". Но попав сюда, в мир школы, мне все еще казалось, что школьникам необходимо иметь друзей. Только Кастиэль был прав — подростки ничем не отличались от взрослых. Мы все приходим в этот мир одни, одни же и уходим из него. Моя работа — хорошее тому доказательство. Я никогда не чувствовал себя настолько отстраненно от других, как сейчас. И словно всегда таким был, просто не замечал.
— Я все жду, когда в тебе иссякнет любопытство, — прервал мои размышления Кастиэль. — Ты же поэтому здесь, да, Дин?
Я подумал, что он прав, но соглашаться не хотел. Пока я размышлял над ответом, он успел произнести еще кое-что:
— Хотелось бы мне быть настолько интересным, каким ты меня видишь.
Что он хотел этим сказать, я так и не понял. Мы дошли до школы, и очень скоро Кастиэль скрылся из виду.

Один день я пометил у себя в календаре. Десятое апреля, Кастиэль не придет в школу и не будет ходить туда еще неделю. Я подумал, что, возможно, я мог уже как-то повлиять на его судьбу и он все-таки придет в школу в этот день, но решил удостовериться сам. Я приучил его к тому, что по утрам я появляюсь перед его домом, так что десятого я смогу лично проверить, что он дошел до школы. Но до этого события оставалась еще пара дней.
Кастиэль стал чуть спокойнее в моем присутствии — перестал держаться прямо, когда я шел рядом с ним, перестал ходить на расстоянии в несколько шагов от меня и теперь шел как нормальный человек, возле. Я спросил его, почему он так официально одевается, и он пожал плечами: так нравится маме. Он, заметив мой ироничный взгляд, нахмурился.
— Не понимаю, что в этом смешного?
— Маменькин сынок, значит?
Он так на меня посмотрел, будто я только что дал ему пощечину.
— Ты это так воспринимаешь.
— Так расскажи. Полегче, парень, я пытаюсь тебя понять.
Кас выдохнул, успокаиваясь, и после этого почти ровным голосом заговорил.
— Мой отец ходил в костюмах, смокинги были его главным предметом гардероба. Маме просто нравится такой стиль, а я ничего не имею против. Мне удобно в этой одежде, и это та малость, которой я могу порадовать мать.
— Вот видишь. Можешь же, когда захочешь, — я улыбнулся ему. — И не кипятись по пустякам, я не смеюсь над тобой.
— Все время жду какого-то подвоха, — вдруг сказал он, очень тихо.
— Ты о чем?
Кастиэль явно пожалел, что я его услышал, но всё же мне ответил.
— Да я вот думаю — когда твой интерес иссякнет, ты снова метнешься к своим дружкам и будешь тем же выпендрежником Дином Винчестером, каким был всегда. И будешь так же шляться по клубам и целоваться с тремя девчонками за один вечер.
— Это неприятно слышать, Кас, — я выпятил ладонь вперед, как будто предупреждал его. Внутри уже начинало закипать пламя, хотя умом я понимал: я же и правда был таким. В его глазах. Всю жизнь.
— Прости, — сдался он. Сейчас он смотрел на меня так жалобно, словно действительно боялся, что я просто возьму и исчезну. — Мне нравится с тобой разговаривать. Поэтому я немного ревную тебя к той жизни, которую ты вел всего пару недель назад. Это глупо и я не должен так себя вести. Ты имеешь право делать, что хочешь.
Обиду как рукой сняло, когда он заговорил о ревности. Всегда такой рассудительный металло-Кас вдруг ревнует меня к прошлой жизни и открыто об этом заявляет.
— Прости, что мы раньше не общались. Я тоже составил о тебе неправильное мнение.
Зачем я сказал "тоже", я не понимал — я-то действительно общался с "элитой" школы. И Кастиэль составил обо мне самое верное мнение.
— Когда тебе станет скучно, обещай, что ты просто не придешь утром к моему дому, — попросил он. — Я пойму и не буду мучиться в догадках. Идет?
— А что, инициатива всегда будет исходить только от меня? — пошутил я.
Но Кастиэль на шутку не отреагировал. Он вообще слабо понимал мой юмор.

Я боялся десятого апреля, но в то же время питал надежду, что все обойдется.
Но все не обошлось. Я подошел к дому Каса и еще несколько минут стоял возле дорожки ко входу. Потом не выдержал и подошел к двери, как тут она отворилась.
— Дин.
— Привет, — я хотел улыбнуться, но измученный вид Каса меня напряг. — У тебя проблемы?
— Да, небольшие. Мама заболела, я не пойду сегодня. Возьмешь мне задание? — и тут же поспешно добавил. — Ты не обязан этого делать, я могу...
— Возьму. И ничего такого в этом нет. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Вряд ли, — Кастиэль слабо улыбнулся. А потом с удивительной нежностью, какой я никогда от него раньше не слышал, он произнес: — Спасибо.
— Все в порядке, — ответил я. — Пусть мама поправляется. Надеюсь, ничего серьезного.
Кастиэль слабо кивнул, после чего закрыл дверь. Я отправился в школу один.
Видимо, его мама будет болеть всю неделю, раз Кас долго не ходил в школу, судя по моим записям. Ну и ничего удивительного, что он так отреагировал на мои слова про "горячую" мать, я понимал его чувства в тот момент. И ненавидел себя за тот проступок в моей первой версии жизни.
Вечером я пошел к Кастиэлю с домашним заданием — там было несколько тестов по алгебре, подготовка к итоговым тестам перед выпускными. Постучался в дверь, но ответа не последовало. Я постоял пару минут у дверей, раздумывая — не в больнице ли Кас? Потом постучал еще, и уже собрался уходить, как послышались шаги.
Кастиэль открыл дверь и долго, словно не веря своим глазам, смотрел на меня.
— Что с тобой? — спросил я вместо приветствия.
Он тяжело дышал и как будто был неадекватен. Я вообще не был уверен, что Кастиэль понимал, кто перед ним.
— Моя мама умерла, — дрогнувшим голосом произнес он.
Меня словно обдало ледяной волной. Я смотрел на Кастиэля и перед глазами вдруг замелькала та драка, в деталях, мой удар коленом о живот, мои ноги на его лице, моя ухмылка над его стонами. На меня тогда завели уголовное дело, но Кастиэль не стал давать показаний.
Я вдруг понял, что двенадцать лет назад я не просто избил Кастиэля Новака спустя неделю после смерти его мамы.
Я его морально уничтожил.

Как я понял, она умерла всего за пару минут до моего прихода. Кастиэль не говорил мне, что у нее был рак груди — наверное, недостаточно доверял, а может, просто верил в лучшее будущее.
Двенадцать лет назад я бы не знал, что делать в таких случаях, но сейчас у меня за спиной было двое схороненных родителей и куча погибших приятелей, к большинству я приезжал на опознание. Я знал, что если сейчас задумаюсь о том, что натворил тогда, в той жизни, время остановится и Кас остановится вместе с ним — он не сразу придет в себя, возможно, под утро, а к тому времени его маму уже надо будет вывезти из дома.
Я запомнил время смерти и быстро пошел искать телефон. Позвонил сначала в скорую, потом в полицию, открыл окна в комнате мамы Каса и только после этого посмотрел на него. Он не двигаясь сидел на диване с огромными глазами. Теперь они не казались мне такими выразительными — скорее испуганными и блеклыми. Я принес ему стакан воды и погладил по спине, как будто это как-то могло помочь. Он отпивал из стакана скорее на автомате, чем осознанно. Через несколько минут подъехала скорая — проконстатировала смерть, позвонили и заказали труповозку. К тому времени я выпытал у Каса, где лежит паспорт его мамы и все страховые документы, и оформлял все вместе с бригадой скорой помощи. Попросил у них вколоть Касу успокоительное, но они и сами собирались, увидев его состояние. В этот момент я быстро набрал дом и попросил Сэма объяснить родителям, почему я не приду. Приехала полиция, потом труповозка. Только около часа ночи мы с Касом остались одни дома. Он заснул на диване, я же — накрыл его пледом и сидел на кухне, решал за него алгебру. Тесты с него всё равно потребуют рано или поздно, но когда он до них доберется — тот еще вопрос.
Утром я очнулся от громыхания посуды.
— Прости, не хотел тебя разбудить своим шумом, — Кастиэль виновато закрыл дверцу шкафа с посудой. Я потянулся и начал протирать руками глаза, чтобы побыстрее проснуться.
— Как ты? — задал я самый бестолковый в таких ситуациях вопрос.
Кастиэль как будто это понял и сел за стол, рядом со мной. Я так и уснул над его тетрадями.
— Я в порядке. Извини, что тебе пришлось вчера всем этим заниматься, — он витиевато что-то изобразил пальцами в воздухе. — Я не хотел портить тебе вечер. Я думаю, я справлюсь.
Один — один. Он тоже произнес еще одну бестолковую в этой ситуации вещь. Я смотрел на него и понимал, что несмотря на напускной героизм, Кастиэль растерян.
— Сначала надо договориться насчет похорон, — напомнил ему я. — Я думаю, тебе понадобится помощь — обзвонить друзей, службы, заказать гроб... Или ты хотел ее?..
Я замолчал. Кас смотрел в одну точку на столе, он снова зависал. Я оказался прав, ему все еще паршиво.
— Я никак не могу собраться, — шепотом произнес он. — Я бы, наверное, всю ночь проходил по дому или просидел возле нее, если бы не ты. — он поднял на меня взгляд, его глаза вновь приобрели выразительность. — Спасибо. Я не знаю, откуда ты в курсе всех этих тонкостей — что делать, когда умирает человек. Но если бы не ты, мне бы было куда сложнее.
На самом деле, я тут сильно прокололся. Думаю, даже моя мама удивится, услышав, как я сразу позвонил в нужные инстанции и помог Касу с вывозом тела в морг. Откуда у восемнадцатилетнего парня такие глубокие познания в похоронах — вопрос, конечно, интересный. Хотя вариант "по телику видел", возможно, прокатил бы.
— Пожалуйста, не благодари меня за это. Это меньшее, что я могу для тебя сейчас сделать.
Я хотел взять его за руку, но он был так зажат. Сейчас он казался мне самым настоящим ребенком, за которым надо присматривать и которого надо беречь. Только больно уж взрослый ребенок — я не мог утешить его ни словом, ни игрушкой.
Кастиэль уныло кивнул. Я попросил его принести телефонную книжку его матери и справочник нашего городка. Дальше я командовал — Кас искал мне номера, а я уже звонил и договаривался о похоронах.

Каким-то образом, нам удалось скрыть от одноклассников произошедшее — по просьбе Каса. Он не хотел, чтоб на него бросали жалобные взгляды люди, которых он терпеть не мог. Но директору я всё же доложил.
На самой церемонии собралось от силы двадцать человек и то — опять по просьбе Каса. Никаких пышных похорон, только самые близкие люди. Так бы хотела мама, он сказал.
Когда все пришедшие разошлись, мне ничего не оставалось, как тоже отправиться домой. Кастиэль еще не раз поблагодарил меня (в сто пятьдесят третий раз за эти три дня) и закрыл за мной дверь. У него впереди было самое тяжелое — пережить все самому.
Дома я подошел к матери и обнял ее. У меня не было случая сделать это за все три дня с момента смерти мамы Каса. Обнимая ее, я вдохнул запах ее волос и постарался запечатлеть его в своей памяти. Только потеряв ее, я понял, как мне не хватало мамы. И сейчас она была со мной, рядом, живая. А в своих изменениях я так привык видеть родителей, что совсем забыл — еще неделя, и я потеряю их навсегда. Единственное, что мне запрещали менять — смерть любимых людей. И в какой-то степени я был даже счастлив, что по окончанию этой моей "смены" я умру вместе с ними.
Я старался отогнать те мысли, из-за которых я сюда пришел — воспоминания о драке с Кастиэлем. Но у меня не получалось. Вина поглощала меня со всех сторон. И если бы меня спросили, чего я заслуживаю — рая или ада, я бы отправился прямиком в ад. Своего рода искупление для меня.
Около одиннадцати вечера я понял, что если не увижу Каса сейчас, я, даже будучи самоубитым, найду в этом мире способ сдохнуть еще раз. Я не знал, что скажу ему — явно не "Эй, на деле мы подрались и я тебя чуть не убил".
Тихонько выбравшись через окно, я добрался до дома Кастиэля и постучался в дверь. Он открыл почти сразу. Мы виделись всего несколько часов назад, но теперь передо мной стоял совершенно другой Кас — разбитый и сломленный. У него были красные глаза и абсолютно пустой взгляд.
— Боже... Кас.
Я закрыл дверь, подошел к нему и обнял.
— Все будет хорошо... — произнес я очередную пустую фразу, когда почувствовал, как он содрогается в моих руках.
Я поцеловал его в висок и прижал его к себе еще крепче.
Все мое пребывание здесь свелось к одному единственному человеку, которому я никак не мог помочь. А моя работа перестала быть для меня работой. Я снова жил, я снова был частью чьей-то жизни.

В ту ночь мы лежали в комнате Каса, освещаемые только луной из окна, и шепотом разговаривали. Кастиэль рассказывал о своей маме, об их детстве, об отце, их прошлом доме, их семейных традициях. Периодически его голос дрожал и в такие моменты кончиками пальцев я дотрагивался до его ладони, показывая, что я здесь, я рядом. Я рассказал ему о своей семье, о родителях, которые ругаются едва ли не чаще, чем молочник доставляет нам свежее молоко, о Сэме, которого родители любят куда больше меня, за что я не могу на них злиться — я и сам слишком люблю своего брата, о нашей собаке, которую подарили Сэму на день рождения. И я очень старался не рассказать ему об огромном пожаре, спалившем и три дома с нами по соседству, о Стэнфорде, о моих ошибках.
Взглянув на свои часы рано утром, я решил хотя бы ради приличия отправиться домой, забравшись в свою комнату через окно. В школу я пошел как ни в чем не бывало, встав буквально через полчаса.

До конца моего пребывания здесь, а точнее до конца моей работы, после которой я получу безграничный отпуск на одном из двух концов загробной жизни, оставалось меньше недели, и я с горечью оглядывался на все со мной произошедшее. Вспоминал, как много я упустил и как много мог в своей жизни сделать по-другому, и неимоверно жалел всего потерянного времени. Если бы мне предложили начать заново, я бы прожил жизнь по-другому. Я бы не ругался с Сэмом, я бы не пренебрегал вниманием и заботой родителей, я бы общался не с другими людьми. Возможно, я бы попытался построить карьеру, настоящую, с колледжем и с профессиональным ростом, чего хотел Сэм и над чем всегда смеялся я. Возможно, я бы нашел человека, с которым по всему жизненному пути было бы проще шагать.
Возможно, этим человеком мог стать Кас.
Сидя на предпоследней парте, я непроизвольно оборачивался назад, в надежде увидеть его как обычно задумчиво стучащим ручкой по столу или смотрящим в распахнутое окно. Элегантно одетого Кастиэля, расслаблено откинутого на спинку стула с расстегнутой сверху пуговицей на рубашке. Кастиэля, который, поймав мой взгляд, едва заметно улыбнется, словно он ждал, что я на него посмотрю и желал этого.
Между нами была пропасть больше чем в десять лет шириной, но не было для меня человека ближе, чем этот странный мальчик с удивительно ясным взглядом на мир.
Еще вчера я понял, что не смогу ходить в школу всю эту неделю — это была моя последняя неделя на земле, время текло, безжалостно протекало сквозь мои намертво сжатые друг с другом пальцы, и я не мог остановить этот поток минут, сбивающий меня с ног. С каждой секундой я умирал, с каждой секундой у меня оставалось все меньше времени, и я не мог его терять. Я дождался окончания занятий, чтобы взять домашнее задание для Кастиэля, и с этим предлогом направился к его дому.
Дверь он открыл с едва открытыми глазами — он ежился и сонно чмокал губами.
— Дин, — просто сказал он и распахнул шире дверь.
— Ты спал, — озадаченно выпалил я и пожалел о том, что выбрал именно это время для визита. Надо было прийти позже. Теперь я вынужден был отдать ему задание и идти домой. — Я только занести задание, извини.
Кастиэля словно не интересовало, что я собираюсь уходить — он просто пошел в сторону кухни, будто ожидая, что я непременно пойду следом. На кухне он налил себе стакан холодной воды, которая быстро помогла ему прийти в себя.
— Я выспался, все нормально. Надо было вставать.
Мне неловко было, что я его разбудил — сейчас он выглядел как сонный птенец, вот-вот готовый встрепенуться, чтобы поправить перышки.
— Чем будешь заниматься?
На улице уже начинался вечер, а у Кастиэля впереди была бессонная ночь.
— Не знаю, — обреченно сказал он. — Я правда не знаю, что мне делать.
Он посмотрел на меня, и я понял, что он говорит не о вечере.
— Я могу побыть с тобой? — я хотел просто предложить, но голос дрогнул и интонация моего предложения сменилась на вопрос. — Если захочешь.
— Я отнимаю очень много твоего времени. Но я не в силах отказать себе в удовольствии проводить с тобой вечера, — тихо сказал он.
Мы продолжали стоять на кухне. Незнание, что мы будем делать, тяжестью давило на плечи: мы хотим провести вечер вдвоем, но как?
Я несколько раз шагнул с ноги на ногу и шумно выдохнул. Была у меня одна идея, как ему помочь.
— Ты любишь машины, Кас?

Импала, моя старенькая машинка, которую периодически давал мне на время отец, плавно катилась по длинной холмистой дороге – то вниз, то вверх. К апрелю погода стала куда теплее, и даже ночью теперь дул легкий теплый ветер. Я открыл окна, чтобы тишина внутри салона перестала нас оглушать.
Лохмы волос Кастиэля то и дело развивались на ветру. Он лежал на сидении, откинув голову назад, и почти без эмоций смотрел вдаль. Я же, ничего не говоря, ехал прямо, а через час такой дороги развернулся и поехал обратно.
Мы ни о чем не говорили, я даже не включал музыку в салоне – шума за окном вполне хватало для поддержания эффекта, будто здесь вовсю кипит жизнь. Потихоньку из-за верхушек деревьев стали появляться первые солнечные лучи и Кас зазевал. Тогда я понял, что дорога сделала свое: она выветривала негативную энергию, заменяя ее обновленной, более свежей, пока еще не принявшей светлую или темную сторону.
Наверное, мы и не хотели говорить: все, что можно было обсудить – живописную местность, школьные занятия, даже простой вкус в музыке – казалось нелепым и неуместным в свете всего произошедшего с Кастиэлем. И мы оказывали друг другу невидимую услугу, сохраняя молчание в салоне авто. Так продолжалось несколько вечеров, пока однажды Кас не вышел к припаркованной у его дома машины.
Я нашел его сидящим за столом, обложившимся кучей учебников и распечаток, которые я сам приносил ему из школы. Теперь он не смотрел в окно, а пытался загипнотизировать учебник взглядом.
— Мы сегодня никуда не едем? – уточнил я. На самом деле, я ждал простого объяснения почему, но никак не надеялся услышать одностороннее «Нет» в ответ. – Что-то случилось?
— Не помогает, — буркнул Кастиэль, продолжая пялиться в учебник по… алгебре. Все, что лежало на столе, относилось только к одному предмету. – Я весь день пытаюсь сконцентрироваться на последнем пройденном материале, но не выходит.
— Может, потому что еще не время? – осторожно начал я.
— К черту! – он едва ли не подскочил, выкрикнув это. – Плевал я на время.
— Кас, я не хотел говорить тебе это, но то, что произошло… Такое не пройдет быстро. Ты и при большом желании не решишь эти примеры без объяснения со стороны. Я хотел тебе помочь, но позже.
Тем более, что я действительно гораздо больше смыслил в этом предмете, чем Кас - спасибо чтению учебников на занятиях.
— Не нужно мне помогать.
Я видел, он не хотел мне грубить, но тон его получился совершенно недружелюбным. Он и сам это заметил и быстро осекся.
— Я справлюсь.
И мы встретились взглядом. Я не двигался с места, скрестив руки на груди, так и смотрел на него, не сводя с него глаз. Он глубоко вдохнул и перестал напрягаться в плечах – пододвинул учебник в мою сторону.
Я пододвинул стул и сел к нему поближе, чтобы объяснять материал почти шепотом. Кастиэль внимательно меня слушал, но его взгляд иногда падал на мои губы.
У нас оставалось в запасе всего три дня.

На прощание с родителями я оставил предпоследний день своей жизни. Благо, была суббота и в школу идти было необязательно. Я помог отцу в гараже, выпил с ним бутылку пива. Матери я помогал на кухне: пока она мыла посуду, я вытирал все мокрые тарелки и расставлял по полкам. Это была наша давняя с ней традиция, тянувшаяся с детства, и она ее любила не меньше моего. Сэму я подарил книгу «Чтец», появившуюся на полках как раз за несколько недель до моего попадания в прошлое. И заодно добавил, что если он когда-нибудь захочет выбрать другую профессию, не как мы с отцом — механики, он должен следовать мечте. Но это не значит, что мы от него откажемся.
В воскресенье я с самого утра отправился к Касу, намереваясь провести у него весь день, захочет он того или нет. Со дня смерти его мамы прошла неделя, и в доме все еще витал дух пустоты. Но я никогда не видел этот дом с ней, я видел его только с одним человеком внутри, и мне было трудно понять, что Кастиэль чувствовал здесь, когда оставался один, без меня.
— Почему ты тут?
Мы сидели на диване в гостиной и смотрели очередное кино по телевизору. Моя рука лежала на спинке дивана, и голова Каса немного ее касалась, словно ненароком.
— Какой ответ ты хочешь услышать? — спросил его я, повернувшись к нему. Но Кастиэль жест не отзеркалил, продолжал смотреть в телевизор.
— Не знаю. Честный? Ты мог спокойно провести время в компании своих отрывных друзей, вместо моего тихого дома.
— Ничего не имею против тихих домов. А если ты хочешь знать причину, то, что ж... Я думал, ты более догадливый.
Теперь Кастиэль обернулся ко мне.
— Иногда ты слишком настойчив. Это не плюс и не минус. Просто порой ты говоришь так, будто у тебя за спиной куда больше опыта, чем у меня. Это так, Дин?
Я кивнул. Он облизал губы и тоже кивнул.
— И чего ты хочешь?
— Ты слишком много думаешь, — произнес я. Мы несколько секунд безотрывно смотрели друг на друга. Потом я приблизился к нему и остановился всего в паре сантиметров от его лица. Мы замерли.
— Чего ты ждешь? — выдохнул Кастиэль.
— Тебя, — признался я.
И тогда он легонько поддался вперед и коснулся моих губ своими. Первое прикосновение перехватило мое дыхание. Спустя несколько секунд я положил ладонь ему на затылок и углубил поцелуй.
Когда Кастиэль отпрянул назад, щеки его горели.
— И что потом?
Я вздохнул.
Потом — ты придешь в школу и увидишь, что Дин Винчестер, которого ты знал все эти три недели, никогда не существовал. Он предал тебя, он отвернется и насмехнется над тобой, и ты будешь ненавидеть его за эту минуту слабости.
А я... Я умру. Моя попытка искупления провалилась как дебют "Титаника", я больше не контролировал события, и это значило, что я не справился с финальным заданием. Меня ждали тысячи лет в аду, и если я когда-нибудь еще окажусь в сознании и вспомню о Кастиэле — это будут самые светлые воспоминания за всю мою жизнь.
Я взглянул на свои часы: оставалось две минуты до двенадцати.
— Иди ко мне, — прошептал я, утягивая Каса обратно в поцелуй. Я коснулся пальцами его волос, щеки, шеи. Я стремился запомнить все ощущения, с ним связанные. Запах его волос, привкус его губ, гладкость его кожи. Я наслаждался последними моментами жизни и последними секундами с Касом.
Часы пробили полночь.

Когда я открыл глаза, то не оказался в залитой светом комнате, как это происходило из раза в раз с тех пор, как я покончил с собой. Квартира, в которой я находился, была мне незнакома и поначалу я решил, что это очередной этап потусторонней жизни, через который мне надо пройти. Очередная работа, без которой тебе не поставят штамп в паспорте гражданина смерти и не дадут визу на небеса. Но потом я услышал короткое «Дин» и обернулся.
Человек, стоявший передо мной, казался вымышленным. Словно мое подсознание играет со мной злую шутку и продолжает варьировать между выдуманными мирами, в одном из которых Кастиэль одного со мной возраста. Но это действительно был он.
Кас стоял посреди комнаты и складывал вещи из шкафа в чемодан, не обращая на меня никакого внимания.
— Куда ты положил мои брюки?
Хотя бы по той причине, что я не знал ответа на его вопрос, я продолжал молча осознавать происходящее.
Он повзрослел, вытянулся и стал шире в плечах. Теперь он был одет в домашние потертые джинсы, явно потерявшие свой яркий первоначальный вид, и в светлую футболку. Черты его лица стали чуть выразительнее, но что я безоговорочно узнал – его взгляд. Когда Кас повернулся, я громко охнул.
— Так что с брюками? – он наклонил голову в бок, как делал это давным-давно, в 97-м. – Почему ты так на меня смотришь?
— Как ты здесь оказался? – только и смог спросить я. Мне трудно было поверить в реальность происходящего.
— Вернулся из магазина десять минут назад, а что?
А потом в моей голове снова появились Они. Вторым голосом разума я услышал, что необходимо прикосновение, и я подошел к Касу вплотную и осторожно протянул руку к его ладони. Несколько секунд я сомневался, но потом дотронулся до него пальцами, и он не оторвал руку.
А потом я увидел всё.
Я увидел, как уехал в Беверли, а спустя несколько дней он появился в дверях нашего кампуса и спрашивал прохожих, не знают ли они Дина Винчестера. Я увидел, как я представлял его родителям, и они встретили его как родного сына, и как познакомил его с Сэмом. Я увидел, как мы помогали родителям переезжать и как наш старый дом, который должен был сгореть из-за несчастного случая, выставляется на продажу. Я увидел, как мы путешествовали по штатам на подаренной мне отцом Импале, как мы снимали вместе квартиру, как я закончил колледж, а он – университет, а потом мы оба устраивались на работу, со своими взлетами и падениями. И я увидел, как он меня любил.
От огромного потока исходящей от Кастиэля любви я отшатнулся.
— Что с тобой, Дин?
Не веря своим глазам, я боялся пошевелиться.
Твоя заработная плата, — произнесли Они. – Ты изменил свою судьбу.
— Это ты, — шепотом произнес я и почувствовал, что мой голос дрожит, а говорить очень трудно. – Ты вернулся за мной. – у меня скатилась слеза по щеке, и я быстро ее оттер. Я был жив и рядом был Кас. Я никогда не знал той жизни, в которой покончил с собой. — Ты вытащил меня из ада.
Кастиэль вдруг расслабился, резко выдохнул, словно я произносил это уже неоднократно и он давно привык к таким моим фразам.
— Как и ты когда-то вытащил меня, — сказал он и шагнул вперед, обнимая меня и целуя в висок. – Не понимаю, откуда у тебя в голове появляются эти кошмары. Если бы я только мог, — он аккуратно едва заметно дотронулся до моего лба пальцами, — я бы забрал все кошмары с собой.
Я взял его ладонь в свою руку и поцеловал его пальцы.
— Я бы никогда тебе не позволил.
Я притянул его для легкого поцелуя в губы, после чего крепко обнял. Но мой взор вдруг упал на часы на моей руке, и я застыл.
Стрелки на моих часах замерли. Время остановилось.

Конец

@темы: Авторский фик, Земля (2015), PG-13

Comments

[Дарья Томашина]

Ох... какая вещь. А концовка немного прям... вышибает. Как в "Начале" - вертится волчок или не вертится? ^^ Спасибо автору за вкусную вещь! Спасибо команде за работу!

[ythdyfz]

вообще нет слов
шикарная работа: в меру запутанная, в меру романтичная, в меру слезувыбивающая, все как нужно.
Спасибо.

[Марлюшка]

очень!
люблю рассуждения на эту тему, и это очень хорошее, хотя и не без грусти.

[bfcure]

Ох... тема времени в фиках мне очень близка, поэтому этот текст я бросилась читать, роняя тапки, несмотря на предупреждения в шапке.
Он захватывает и не отпускает, но финал - такое ощущение, что ты парил-парил, а потом тебя резко сбросили вниз.
Я все-таки надеюсь, что Дин все-таки получил свой счастливый конец - жизнь вместе с Касом, и это не сон...

[gerty_me]

Ох, вы, наверное, многих отпугнули примечанием "смерть персонажа". Я тоже ходила вокруг этого фика кругами, не решаясь зачесть
Как же я ошибалась!

Он прекрасен! Прекрасен чуть более, чем полностью! Эмоциональный, выразительный. Веришь в такого Дина, такого Каса. Веришь в то, как развивались их отношения, выстраивались от недоверия к взаимопониманию. И какой замечательный финал!

Спасибо!

[Dwiss]

Прочитала на одном дыхании. Отличная идея с возвращанием и исправлением ошибок.
Первый Дин действительно уничтожил Каса, уничтожил того человека, которым бы мог стать тот юноша.. Ведь он и всю семью спас.
Концовка хороша и подходит всем. Я же все же надеюсь, что часы на руке пойдут.

Спасибо

[anon avtor]

Дарья Томашина, спасибо большое, что прочитали! Как на ваш взгляд: волчок вертится или упал?)

ythdyfz, спасибо большое. очень рад, что понравилось

Марлюшка, большое вам спасибо!

bfcure, я тоже на это надеюсь) спасибо! а предупреждение уже на первой строчке открывается во всей красе) зря его все так боятся.

gerty_me, спасибо огромное. мне очень приятно это слышать. рад, что вы все-таки не прошли мимо

Dwiss, ... или же, что часы просто перестали работать, в жизни спасибо большое, что прочли и прокомментировали. я рад, что вам понравилось)

[gerty_me]

Дарья Томашина очень верно подметила про финал, ага. Точно как в "Начале". И мир замер

[Muldi]

В этой истории идеально все, и задумка, и ее исполнение, а в особенности финал. Редко можно встретить настолько качественные тексты. Автор, у меня не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение

[anon avtor]

Muldi, вы меня засмущали спасибо вам большое за такие слова.

[чай в виде чая]

Блин, работа, которая заставила задуматься о своей жизни и о том, что ты делаешь.
Обожаю такие сюжеты. И открытые финалы обожаю. А вас бесконечно благодарю за такую роскошь

[ALFREA Zarika]

Какая потрясающая и глубокомысленная работа
Очень зацепила, заставила задуматься и проникнуться.
А на часах просто села батарейка, ниче не знаю

Спасибо

[Кая Кита]

Финал неоднозначный, крути как хочешь, нравится такой прием. Для меня фик закончился тем, что Дин оказался в раю. Вообще, это интересно, что человеку дается шанс исправить, но при этом он как бы выбирает то состояние, в котором проведет вечность. И если верить в жизнь после смерти, то такой финал можно считать самым настоящим ХЭ. Интересно, правда, где тогда будет душа настоящего Каса, если этот рай иллюзия. Может он так же будет исправлять свои ошибки и так же окажется запертым в своем индивидуальном рае, но не с Дином, а с кем-то другим. Все очень сложно.))

[Fanat of supernatural321]

Фик такой... атмосферный. Необычный. Не похож на другие. Я, наверное, что-то не так поняла, потому что решила, что Дин как бы это сказать, выжил? Ему дали шанс изменить судьбу и он изменил. Стал "хорошим парнем": и с родителями нашел общий язык, и с братом, и с Касом исправил всё. По крайней мере, хочется верить, что он в каком-то "параллельном времени" и все-таки жив. Так сказать, второй шанс. Всё с чистого листа. А часы остановились, потому что теперь ему не нужно путешествовать во времени и исправлять свои косяки. Он уже справился. Как-то так я восприняла.
Спасибо за эту работу.

[anon avtor]

чай в виде чая, большое вам спасибо рад, что там есть, над чем поразмыслить)

ALFREA Zarika, даже не спорю, просто села спасибо большое. мне очень приятно

Кая Кита, Кас же вроде как не имел возможности менять судьбу, его судьбу менял Дин, потому что он самоубийца и этой привилегией обладает только эта категория людей. Поэтому нельзя точно сказать, а в раю ли Дин - если все сложилось по-другому, ему нет смысла пить таблетки. А если это все же рай (и все события все равно привели его к смерти), то может быть, все сложилось как в фильме "Куда приводят мечты" - у них просто свой личный рай и вечность впереди. Я так и не понял, понравилась ли вам история, но, видимо, она оставила двойственные впечатления В любом случае, большое спасибо, что прочитали и оставили отзыв

Fanat of supernatural321, мне очень нравится ваше видение думаю, я изначально и вкладывал такой смысл в финал - каждый сам выбирает, счастливый он или нет, и почему часы остановились. спасибо вам

[Кая Кита]

anon avtor,

Я так и не понял, понравилась ли вам история

Понравилась.
Прочитала ваше видение финала, и оно мне тоже нравится. А я просто всегда люблю искать драму.)

[tsokotuhina]

Мне очень понравился этот текст, настолько, что даже не хочется анализировать, почему, выделять отдельные моменты. Очень цельная и сбалансированная работа. Браво!

[anon avtor]

Кая Кита, тогда я очень рад

tsokotuhina, спасибо вам большое, что прочли мне приятно слышать, что текст вызвал такие эмоции

[BitterSweet_Symphony]

Это было очень и очень здорово!
Спасибо, автор, за бурю эмоций!

[Bradbury]

Иринка_Льдинка, и вам большое спасибо, что прочитали!