Весь мир – кино
Название: Извлечение
Автор: glassyskies
Переводчик: Dream of Californication
Бета: Анонимный доброжелатель
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Размер: мини/~4000
Пейринг/Персонажи: Дин, Кастиэль
Категория: пре-слэш
Жанр: зарисовка
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Премий не ждём, но на «Оскара» согласны.
Саммари: После пережитых в 2014 году событий, Дин возвращается обратно, нагруженный выше крыши проблемами с братом, но вынужден в итоге заниматься избавлением Кастиэля от его необычных комплексов. Впрочем, не то чтобы Дин особо жаловался, потому что «комплексы» ангела оказываются крайне приятны.
Примечание: канон, спойлернолегкий wing!kink, а как же иначе.
Вокруг тишина, и Дину кажется, что он никогда не ценил ее так сильно. Впрочем, это не мешает его желанию нарушить ее.
— Клянусь, ты спас мою задницу, — он медлит со звонком Сэму, глядя на Кастиэля, не особо торопясь отвернуться, вернуться в привычную сумасшедшую жизнь. Реальность, эта, его реальность, слишком хрупкая. Сейчас ему хочется только дышать, вдыхать этот тонкий воздух, без выстрелов и криков, наполненный только эхом мягких голосов. — И не в первый раз, думается. Спасибо.
Кастиэль почти улыбается ему в ответ. Почти привычно.
— Я дожидался нашей встречи.
— Тогда будь всегда таким пунктуальным, чувак, — Дину кажется, что его ладонь с телефоном уже вспотела, и да, он понятия не имеет, что сказать. Как сказать. Он и так может многим поделиться с Кастиэлем, не упоминая о всем этом дерьмовом кошмаре, но есть две вещи, которых он точно больше никогда не хочет видеть.
Люцифер, глядящий на него глазами брата. И меньшее, но не менее важное — Кастиэль, превратившийся в чертову человеческую оболочку, исковерканную в самом нутре.
Это так... просто так неправильно. И есть одна вещь, которую он точно мог бы сделать. Стать плечом к плечу с братом, даже если придется переть против судьбы и падать, падать.
Но ему кажется, что его спасение и спасение Сэма не так тесно и четко связано со спасением Каса.
Черт.
Это же именно он тут пытается познакомить парня с земными радостями.
— Скажешь мне, что ты видел?
Дин проглатывает смешок. На вкус как пыль.
Ну и пусть он фокусируется на одной проблеме, отворачиваясь от другой, настоящей. Не впервой.
— Не-а. Не сегодня.
Что ему сказать Сэму? Такую перемену в отношении брату не объяснить, не так просто, не так сразу.
— Ты дождешься, пока я хорошенько надерусь, ага, и, может быть, тогда...
Выгнув бровь, Кастиэль уточняет:
— Еще алкоголь? Дин, я не уверен, что мне понра...
— А я тебе и не предлагаю.
Получается чуть более грубо, чем ему того хотелось, но выражение лица ангела не меняется. Он только кивает.
— Хорошо.
Его доверие такое обескураживающее. Такое слепое.
— Я просто... только... — сейчас не время для слов. Дин устал. Может, слегка не в себе. Но, слава Богу, по крайней мере, не сломлен. Не то чтобы он мог быть. Не то чтобы...
Он пихает телефон в карман и кладет руки Кастиэлю на плечи, надеясь, что тот поймет.
— Ты хороший парень.
Он хотел сказать «хороший ангел». Звучит как важное уточнение, но на самом деле ангелы такие же безнадежно запутавшиеся и человечные, как и все остальные. Как выяснилось. И все же... Может, Кастиэль должен понять, должен узнать. Иногда быть ангелом не так уж и плохо, как считал Дин. Это не так уж и неправильно. Есть вещи гораздо, гораздо хуже.
Кастиэль хмурится.
— Ты сильно переменился.
— Сильно переменился? Да кто вообще так выражается? — Дин усмехается, подмигивая. Ты выражаешься. И это нормально. — Может, немного. Не особо обольщайся. Я вовсе не стану тут исповедаться в грехах или... приму обет безбрачия и все такое. Мечтай.
— Твои грехи не столь велики.
— Эм... Ну, спасибо?
Реальный вес его благодарности заполняет пространство между ними в секунду, и его руки уже почти по-странному, сами собой обхватывают Кастиэля. Ладони замирают, чуть не дойдя до лопаток. Дин никогда не обнимается.
Только если происходит чертово дерьмо вокруг и, блин...
Кастиэль выдыхает едва слышно и прижимается к нему.
— Я рад, что ты в порядке.
— Да, я...
Дин вдруг обрывается на полуслове. Потому что что-то... вздрагивает. Под его ладонями. Он даже перестает дышать, чтоб не спугнуть это, и вот, ага, еще раз.
— Что за черт? — убрав руки, он отступает на шаг. И еще на один, потому что все как-то стало очень странно, — что, учитывая его недавний опыт, не просто так, — и ему просто надо посмотреть на Кастиэля, чтобы уточнить, понять, в чем дело. — Кас, что это такое было?
Тот опускает глаза себе под ноги, так как будто ему вдруг стало... стыдно?
— Крылья, — его голос спокойный, до пустоты отстраненный, и черт, нет, это явно не то, о чем стоило бы...
— Ты что... стоп. Твои крылья? Они что... внутри?
— Это сложно объяснить.
— Ты уж попытайся.
— Ты прикоснулся ко мне довольно интимно...
Дин трясет головой, — стоп, стоп, ты запутавшийся болван и неуч, это не интимное прикосновение, хочешь интимных, я тебе... — а потом приходит нездоровое осознание того, как это идиотски смешно. Как, после всего, быть напуганным тем, что Кастиэль хранит под плащом и мясным костюмчиком свои крылья, — как это, мать его, нелепо.
— Чува-а-ак, — тянет Дин, приподняв брови и кивая в сторону плеч Кастиэля. И да, он не может удержаться от гадкой улыбочки, потому что серьезно?, — Крылатый стояк.
Кастиэль, судя по его взгляду, совершенно не впечатлен, очевидно же, потрясающим наблюдением Дина. Ах да. Ангелы те еще шутники.
— Это совсем не так работает, Дин.
— Еще как так. Серьезно, чувак, никто так не радуется обнимашкам. Только если тебе не пятнадцать.
— Они встопорщились. Есть разница между этим и примитивным, человеческим...
— Они... что?
— Встопорщились. Я был удивлен, что ты так ко мне прикоснулся.
Кастиэль смотрит на него своим дурацким взглядом в упор, и его глаза слегка поблескивают в вечернем свете. А Дину кажется, что он снова ребенок, и что учитель снова спрашивает у него, ты намеренно делаешь вид что ничего не понимаешь, Дин Винчестер, — Я не ожидаю, что ты хорошо разбираешься в моей анатомии.
С чего он вообще удивлен, что Дин к нему прикоснулся? Это не должно быть сюрпризом. Люди прикасаются.
Это то, как они существуют. И, несмотря на отсутствие человечности, Кастиэль — живое и доброе существо. Друг. Пожалуй, самый верный из всех, что были когда-либо у Дина. Для него не должно быть шоком, когда с ним делятся добротой, хотя бы иногда. Когда на это есть время.
— Ангелам... ну, им нравится, когда к ним прикасаются?
— Полагаю..., — Кастиэль избегает прямого взгляда, — Да. Нам... мне нравится. Но наша форма, — как я выгляжу на самом деле, — не особо подходит для тактильных контактов.
Это объясняет огромную уродливую лапу на моем плече. Дин поскреб пальцам нос, раздумывая.
Все это становилось более чем странно.
— Помоги мне немного. Я в курсе, как работает одержимость. Но мог бы ты просто расправить крылышки и летать?
— Я бы не стал.
— Почему?
Он глядит куда-то мимо Дина, и, вау, похоже, там очередной задетый нерв, которым Дин не может заняться сейчас. У него слишком много других забот.
— Это сложная тема. Пытаться сосуществовать с человечеством, понимать его. Крылья здесь не самое приятное.
И да, Дин знает, что ему стоит спросить, уточнить, но он молчит. Ангельские заморочки — не то, о чем он горит желанием знать. Он заставляет себя улыбнуться, и, может, они и могут еще немного отложить эту тему на потом.
— Мне нужно позвонить Сэму. Ты не мог бы оставить меня на пару минут?
— Мне потом вернуться? — то, как он это уточняет, звучит гораздо естественней, чем должно бы.
— Да. Пожалуйста. Мне потом нужно будет пиво на завтрак.
Ему вовсе не хочется признавать, что мысль остаться одному его пугает, или что Кастиэль кажется неплохой компанией. Или что ему просто любопытно.
— Хорошо. Дин?
— Ага.
— «Пара минут» это сколько?
Он и впрямь считает. Он и Сэм те еще телефонные сплетники, предпочитающие избегать эмоций, если это возможно, кроме того, Сэм будет слишком удивлен, чтобы много говорить, так что...
— Восемь.
И даже это чересчур, но зато будет время подумать.
— Восемь, — Кастиэль не выглядит удивленным такой точностью, и Дин только вздрагивает от шелеста расправляющихся невидимых крыльев, думая об этих огромных тенях на стене, каким-то образом спрятанных в мягкой, податливой оболочке Джимми Новака.
Шокирует его лишь то, что ангел может быть заключен в такие границы. Любой ангел.
Вообще, это довольно нечестно. Но, прижимая телефон к уху, он точно знает, с чего начнет разговор с Сэмми. Как построить мост из спичек и... перьев.
И он отплатит потом Касу, будет внимательным и дружелюбным, поверит ему, поверит в него. Это меньшее, что он может сделать, правда?
Дин вдыхает холодный ночной воздух и представляет себе линии на спине Кастиэля, изгибающиеся, меняющие кожу как причудливую карту.
— Хэй, — начинает он, глотая Сэмово неуверенное и беззащитно-мягкое Дин?, — ты ни за что не угадаешь, что только что было.
То, что бар пуст, Дина не особо удивляет. Мало кто, за исключением совсем уж отбросов общества, выпивают в этот ранний час, когда у нормальных людей только кончился завтрак. Большинство же в этом месте либо уже в несознанке, либо близки к этому.
Дин балансирует где-то между. Или это просто донельзя странен тот факт, что он сидит и пьет пиво с ангелом. А может, он просто завис в самой отвратительной версии этого мира, — и ничего такого в этом нет.
Как бы там ни было. Все это — отличный повод нажраться.
Кастиэль же наблюдает за ним с минуту, прежде чем поинтересоваться:
— Есть причина, по которой мне не позволено выпивать?
— Кончай жаловаться, я взял тебе Колу.
Но то, как Кастиэль смотрит на него в ответ, сразу дает понять, что он прекрасно осведомлен о разнице между содержимым своего стакана и стакана Дина. И да, Винчестер уже уговорил три стакана виски и пялится на свое пиво, прекрасно зная, что в таком состоянии не проедет и метра, не говоря уже о нескольких часах дороги.
Хотя, с другой стороны, он всегда может выпить еще.
— Ты сможешь вести машину? — интересуется он, ведь, в конце концов, ангелы хоть на что-то должны быть годны.
— Могу попробовать.
— А может и нет, — Дин делает глоток, не потому что хочет, а потому что так он может себя чем-то занять. И вкус ожидаемо отвратителен на языке. — Ответишь мне на вопрос?
Кастиэль смотрит в стол, как будто совсем не хочет быть здесь и видеть Дина. Или чтобы он видел его.
— Полагаю, ты хочешь спросить о моих крыльях.
— Бинго.
— Дин, я... Это сложная тема.
— Да, это ты говорил. Слово в слово. Чувак, повторяюсь, ты меня не запутаешь, я не настолько не в себе.
Кастиэль вздыхает и ведет пальцем по ободку стакана.
— То, как ты говоришь со мной... Как будто я такой же, как вы. Мне это нравится очень. Я чувствую..., — он хмурится, — чувствую, Дин. Ты понимаешь, как это все меняет?
Потягиваясь, Дин морщится от хруста в плечах.
— Ну. Эээ. Допустим, отбросив всякое девчачье. Что такого в том, что я потрогал твои крылья, что делает тебя таким довольным?
Повисает резкая тишина, нарушаемая лишь ворчаньем какого-то чувака за стойкой на скучающую барменшу.
И все это так... Если бы не знал, он бы подумал, что Кас выглядит так, как будто ему больно. Как будто он сейчас разрыдается.
Как будто ангелы плачут. Чушь.
— Кас? — решается он, пока все это не переросло в неловкость, а Кастиэль на это, черте что, подпрыгивает, дергая плечами, как если бы Дин на него вдруг наорал.
— Если бы ты мог меня видеть, — наконец тихо говорит он, — Вместе с моими крыльями. Ни теней, ни догадок. Мои настоящие крылья.
В мозгу у Дина загорается лампочка «потрясающе», но он резко меняет ее на «странно».
— И как же это выглядит?
На этот раз Кастиэль дергается влево и шарит глазами по сторонам, как будто подумывает испариться вовсе. Но все же продолжает:
— Они испачканы. Твоему взору они покажутся ужасными.
— Испачканы?
— Кровью.
В этот момент Дин вдруг понимает, что буквально растекается по столу, разве что не мурлыкая, разговаривая с Кастиэлем этим странным доверительным тоном... Он чуть отодвигается, садится ровней.
— А. Ясно. Кровь...
— Оставшаяся после сражений.
— Точно.
Наконец, Кастиэль смотрит на него, своими синимиглазами, в которых явственно читается не боль, не совсем. Он напуган. И это наполняет его до краев.
— Ты бы ужаснулся, увидев мои крылья. Но я такой, какой есть.
— Оу, Кас. Я вообще никогда ничего не говорил плохого о том, что ты.., — Дин щурится, — Ну типа, пресвятой в районе лопаток.
Легкая улыбка мелькает на губах Кастиэля.
— Я благодарен за твое понимание. Но ты не понимаешь... что я удерживаю в этом сосуде, — он рассеянно ведет сзади пальцами по воротнику плаща, — Мои крылья крайне чувствительны, что делает их скорей неудобством, чем преимуществом. В бою они — моя слабость. И я иногда спрашиваю себя... — он закусывает губу.
— Что?
— Это богохульство.
— Его сейчас все равно нет дома. Ты можешь оставить чертово сообщение.
Кастиэль на это привычно качает головой, но все же продолжает:
— Я спрашиваю себя, зачем мой Отец дал мне такую ношу. Но это испытание я принимаю и понимаю. Крылья тяжелые, Дин. Они как якорь, как напоминание. Я верю, что они были созданы, чтоб удержать меня от падения. Чтобы держать нас всех, — его голос, понизившись, стал глубже, — в послушании. Они достаточно уродливы, чтоб напоминать нам, что мы такое.
И вот тут Дину даже ни секунды не стыдно, что он не может сдержаться.
— Какого хрена? Я не догоняю. У тебя типа комплекса тщеславия?
— Я не тщеславен, — взгляд Кастиэля снова упрямо уходит в сторону.
— Да? Точно, ты просто говоришь, что не покажешь мне крылья, потому что считаешь их уродливыми.
— Моя форма, — голос ангела начинает звучать чуть резче, явно запуская базовый механизм самозащиты, — будет неприятна для твоих глаз. Я понимаю, что я такое. Вот и все. Ты просил объяснений — ты получил их. Теперь мы можем сменить тему?
Даже после этого у Дина не проходит чувство, что это важно. Что-то щелкает у него в голове, — и он видит другого Кастиэля, сломанного человека, брошенного один на один с рухнувшими надеждами.
Такое будущее не наверняка будет стерто, если исправить все, что сломано в этом мире. То, что сломано между Дином и Сэмом.
Но он четко видит Кастиэля сейчас, пока еще его лицо прозрачно, как стекло, а не как каменная стена одиночества. Это парень, этот ангел, — ему стыдно. И у Дина подозрительно мерзкое чувство, что он тому причина.
— Покажи мне.
Кастиэль чуть выгибает брови.
— Ты, Дин, понятия не имеешь, о чем просишь.
— Покажи мне свои крылья, — перегнувшись через стойку, он хватает Кастиэля за рукав, чувствуя тонкое запястье в своей сжатой ладони. — Обещаю не думать о тебе хуже, если они ужасные.
— А ты можешь думать обо мне еще хуже?
Винчестер дергается, как от удара.
— Не будь идиотом, — и да, он понимает, что вцепился в рукав плаща так, как будто пытается удержать Кастиэля на месте.
Как будто это помешает ему при желании исчезнуть. Мда, Дин точно немного пьян.
— Ты больше никогда не коснешься меня.
— Да мы и так не касаемся друг друга никогда.
Ага, за исключением этого легкого касания кожа к коже, но это вообще случайность.
— Ты обнимал меня.
— У меня была не лучшая ночь, — парирует Дин.
— Это было приятно.
— Блин, да тебя как будто никогда не обнимали, — он тут же понимает по неуверенному взгляду Кастиэля, что близок к правде. — Серьезно? Чувак. Я скажу Сэмми. Я еще не так безнадежен, как он считает. Точно лучше, чем твоя семейка.
Кастиэль неуверенно улыбается, по-прежнему такой же странно неловкий.
— Я должен идти. Тебе нужно поспать и отправляться вскоре за Сэмом.
Чертов практичный глупец.
— Да не хочу я спать. Я хочу увидеть твои крылья, — может его голос чуть громче, чем нужно, учитывая их тему обсуждения.
Впрочем, Кастиэль как всегда не в курсе, что бар — это место исключительно для земных бесед.
— Я никогда не показывал... человеку.
Дин сжимает губы, улыбаясь.
— Хэй, да я же Мистер Все В Первый Раз. И ты это знаешь. Кроме того, ты и я? Разве мы не продвинулись чуть дальше всех этих глупостей «человек-ангел»?
— Ты мой друг, — губы Кастиэля тоже неуверенно изгибаются в улыбке.
— Ага. Что значит мне похрен, как ты выглядишь. Не совсем правда, но да ладно. — Так что, давай. Выпускай их, Пегас.
Отодвинувшись, Кастиэль без труда вытаскивает свою руку из хватки Дина. Его лицо как всегда закрытое, нечитаемое, и когда он встает, Дин едва сдерживает жалкое «эй, постой, не уходи». Только потом до него доходит, что когда это существо хочет уйти, — совсем уйти, — то не встает и не выходит через дверь. Оно испаряется.
Так что сейчас это может означать только одно, — ангел хочет, чтоб за ним последовали.
— Подожди секунду, — Дин вскакивает, врезается в стол, и чисто на автомате даже успевает оставить на чай.
Кастиэль же не ждет. Он двигает в своей обычной странной, прямонаправленной манере из бара наружу, в проулок позади, в котором, — теперь когда Дин окончательно, похоже, наклюкался, — не так гнусно, как было час назад.
Кроме того факта, что, не особо удивившись, Винчестер оказывается на улице один. Он крутит головой на поверку, но да, ангел и впрямь свалил.
— Черт возьми, Кастиэль? — как только он вышел на свежий воздух, в голове у него чуть прояснилось, а может, наоборот, он уже не знает. Это плохой знак. Что еще плохой знак? Он спугнул кое-кого своей чертовой навязчивостью.
— Дин.
Его пугает не то, как Кас произносит его имя, нет, другой звук. Он видит его стоящим в тупике проулка, его рубашка, плащ и галстук лежат у ног, — и этот громкий звук, как молния, прорезающая небо. И Дин совсем не готов к этому всему, но слышит, как дробятся кости, дрожат плечи, выпуская из спины Кастиэля эти штуки, как брызжет на соседнюю стену кровь. Кастиэль не меняется в лице, ему не больно, он только чуть разводит в стороны руки, закрывает глаза, — и черт возьми.
В стороны развертываются, раскрываются, шуршат перья, не черные и не белые. Они серые, как начищенный металл, похожие на голубиные, покрытые лоскутами ржавчины, — Дин, чуть поколебавшись, понимает, это, должно быть, кровь. Он никогда не видел таких перьев, длинных, толщиной с его предплечье, и подходит ближе, наблюдая за сосредоточенным, напряженным лицом ангела, но не видит ни признака боли.
Они уже стоят практически вплотную, когда крылья, наконец, разворачиваются целиком, огромные, и да, слегка охренеть пугающие. Или, точнее, были бы такими, если бы Кастиэль не выглядел так, как будто только что продул в покер. Как будто это ошибка, эти крылья, прижимающиеся к стенам, крошащие кирпичи одним своим легким касанием.
— Кас...
Тот отворачивается, крылья защитно чуть сворачиваются следом.
— Видишь меня теперь? Какой я есть? — он коротко смеется, и от этого звука у Дина мурашки, — Конечно, когда я в своей форме, они выглядят еще хуже... Больше. Но это дает тебе представление, я думаю.
— Могу я потрогать их? — Дин уже так близко, протянув руку, что чувствует тепло, исходящее от перьев. Он дрожат, или в ранней утренней прохладе или просто протестуя, он не уверен.
— Я бы предпочел, чтоб ты воздержался, — отвечает Кастиэль. Его голос совсем тихий и неуверенный. Он вообще весь кажется меньше, тоньше и под весом крыльев, и под испытующим взглядом Дина. — Личное пространство.
Он так точно копирует интонацию Дина, что вся тяжесть слов уходит. И Дин не дает себя оттолкнуть. Он мягко проводит пальцами по одному длинному перу, и крылья мгновенно дергаются в стороны, расправляясь еще шире, с гулким треском ударяя в стены и вышибая из них мелкое кирпичное крошево.
Дин убирает руку. Чувство, будто кто-то пропустил через его руку электрический разряд, если кто-нибудь решит пройти мимо этого проулка, они так слишком недвусмысленны сейчас, а все о чем он может думать, — Кастиэль красив. По-настоящему, до смешного красив, уставившийся куда-то себе под ноги, нервный и совершенно отдавшийся всему этому.
— Ты такой врун.
— Не думаю, что я ввел тебя в заблуждение, — Кастиэль поднимает голову, глядя из-под ресниц.
— Ну, в одном точно, — Дин удобно и смелее кладет ладонь на раскрытое правое крыло, — Эти штуки. Не уродливы. — На этот раз крыло только задрожало, чуть сворачиваясь к его руке, всем своим жаром и энергией, — И еще. Ощущения охрененные.
— Ты очень добр.
— Не, это просто ты идиот.
— Какое имеют мои умственные способности отношение к этому? — Кастиэль звучит совсем удивленным, но все, что Дин делает, это склоняется еще ближе, прижимаясь щекой к тонко вибрирующему под его рукой крылу.
— Как ты можешь не считать их потрясающими?
— Я считаю их... — ангел выдыхает, — непривлекательными для людей. Я понимаю, что они нужны для напоминания, кто мы есть. А еще чтобы показывать тебе. То, что ты никогда не должен был видеть. Твой мир должен был быть нетронутым. В этом... — Кастиэль запрокинул голову назад.
Дин резко отстраняется, сглотнув, убирает руку.
— Стоп, чувак. Ты что, тащишься от этого?
Кастиэль же следом издает звук, подозрительно похожий на разочарованный.
— Это приятно. Не в твоей животной манере.
— А это похоже на оргазмическое лицо.
— Ты не понимаешь, — он даже звучит слегка расфокусированно, но Дин не думает об этом, потому что эти чертовы крылья... Они же совершенно невероятны своей чувственной неопытностью, как живые, как и сам Кастиэль. — Это крайне сильный... физический опыт. Такой, которому я не должен быть подвержен.
Глаза Дина, кажется, расширяются против его воли.
— Кас. Да ты извращенец.
Но тот его не слушает. Его взгляд скользит по месту, где была рука Дина.
— Ни одно существо не касалось меня так, — он глубоко выдыхает, медленно, длинно и совершенно не задумываясь, как это выглядит. — Ты правда не считаешь их ужасными?
— Неа, — Дин ухмыляется. — Слушай, а никак мне не увидеть все это целиком без вытекания глаз?
— Боюсь, нет. Тебе пора идти. Мне нужно... — его голос срывается, а Дин замечает, что снова его пальцы на перьях, не шевелясь, легко касаясь.
— Ты, — говорит вдруг он, — ты всегда таким оставайся, ладно?
— Больше не хочешь, чтобы я был тебе равным? — Кастиэль снова глотает вдох, резче в этот раз, и Дин не знает — это из-за прикосновения или из-за его слов. — Я имею в виду, ты не хочешь, чтоб я был более...человеком. Как ты.
— Нет.
— Потому что у меня плохо получается?
— У тебя ужасно получается, Кастиэль, — Дин смеется.
— Оу.
— Но это гораздо лучше, а? То есть, крылья или бухло и телки? Я бы выбрал крылья.
В синих глазах мелькает уверенность.
— Может, я бы и не сделал именно такой выбор, но да. Вместо многого. Я бы предпочел остаться... собой.
— Тогда кончай ныть из-за этого, — Дин так близко, что чувствует эти сорванные короткие вдохи на своем лице, но если это единственный способ заставить Каса смотреть на него — пусть так. — Серьезно. Если б Сэм их увидел, наверняка б обделался.
— И это... было бы хорошо?
— Он же повернутый на всяком таком, — Дин понимает, что ляпнул не то, когда Кастиэль резко распрямляет спину и с вызовом вздергивает подборок.
— Ты имеешь в виду на таком странном и отличающимся от остальных? — уточняет он.
— Я... ну, типа того.
— Я не желаю быть диковинкой, Дин.
— Ты как, думаешь, с кем говоришь? Странное — это по моей части, — Дин ведет рукой вниз, и перья снова приходят в движение, волнами следуя за его касаниями, как разумные и понимающие. — И если не хочешь показывать Сэму, дело твое. Я вообще не говорил, что ты что-то кому-то должен.
— Точно?
— Однозначно, — Дин кивает, чуть хмурясь.
И, наконец-то, блин, Кастиэль расслабленно улыбается. На самом деле улыбается.
— Тогда я бы предпочел, чтобы это осталось между нами, — он вздыхает, прикрыв глаза, — Спасибо за твое внимание ко мне.
— Э, ну. Не за что.
— Самое ценное, что ты показал мне в твоем мире, Дин, — это твоя доброта. Она показывает мне, дает мне почувствовать, каково это.
У Дина не особо получается типично ухмыльнуться, учитывая, где находится его рука, и он ясно сейчас понимает, что этот момент чертовски интимный и личный. Странно лишь то, что он и не собирается его прерывать. Ни за что.
— Каково что?
Когда Кастиэль открывает глаза, они сияют чуть ярче, чем обычно, и в них пляшет нечто так похожее на счастье, что у Дина перехватывает дыхание. Потому что он чувствует это. Чувствует чистое, совершенное счастье Кастиэля, пульсом стучащее в его руке и глубже, втекающее в кровь, наполняющее его изнутри.
— Каково быть лучшим в своем роде. Каково быть тобой.
Автор: glassyskies
Переводчик: Dream of Californication
Бета: Анонимный доброжелатель
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Размер: мини/~4000
Пейринг/Персонажи: Дин, Кастиэль
Категория: пре-слэш
Жанр: зарисовка
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: Премий не ждём, но на «Оскара» согласны.
Саммари: После пережитых в 2014 году событий, Дин возвращается обратно, нагруженный выше крыши проблемами с братом, но вынужден в итоге заниматься избавлением Кастиэля от его необычных комплексов. Впрочем, не то чтобы Дин особо жаловался, потому что «комплексы» ангела оказываются крайне приятны.
Примечание: канон, спойлернолегкий wing!kink, а как же иначе.
Вокруг тишина, и Дину кажется, что он никогда не ценил ее так сильно. Впрочем, это не мешает его желанию нарушить ее.
— Клянусь, ты спас мою задницу, — он медлит со звонком Сэму, глядя на Кастиэля, не особо торопясь отвернуться, вернуться в привычную сумасшедшую жизнь. Реальность, эта, его реальность, слишком хрупкая. Сейчас ему хочется только дышать, вдыхать этот тонкий воздух, без выстрелов и криков, наполненный только эхом мягких голосов. — И не в первый раз, думается. Спасибо.
Кастиэль почти улыбается ему в ответ. Почти привычно.
— Я дожидался нашей встречи.
— Тогда будь всегда таким пунктуальным, чувак, — Дину кажется, что его ладонь с телефоном уже вспотела, и да, он понятия не имеет, что сказать. Как сказать. Он и так может многим поделиться с Кастиэлем, не упоминая о всем этом дерьмовом кошмаре, но есть две вещи, которых он точно больше никогда не хочет видеть.
Люцифер, глядящий на него глазами брата. И меньшее, но не менее важное — Кастиэль, превратившийся в чертову человеческую оболочку, исковерканную в самом нутре.
Это так... просто так неправильно. И есть одна вещь, которую он точно мог бы сделать. Стать плечом к плечу с братом, даже если придется переть против судьбы и падать, падать.
Но ему кажется, что его спасение и спасение Сэма не так тесно и четко связано со спасением Каса.
Черт.
Это же именно он тут пытается познакомить парня с земными радостями.
— Скажешь мне, что ты видел?
Дин проглатывает смешок. На вкус как пыль.
Ну и пусть он фокусируется на одной проблеме, отворачиваясь от другой, настоящей. Не впервой.
— Не-а. Не сегодня.
Что ему сказать Сэму? Такую перемену в отношении брату не объяснить, не так просто, не так сразу.
— Ты дождешься, пока я хорошенько надерусь, ага, и, может быть, тогда...
Выгнув бровь, Кастиэль уточняет:
— Еще алкоголь? Дин, я не уверен, что мне понра...
— А я тебе и не предлагаю.
Получается чуть более грубо, чем ему того хотелось, но выражение лица ангела не меняется. Он только кивает.
— Хорошо.
Его доверие такое обескураживающее. Такое слепое.
— Я просто... только... — сейчас не время для слов. Дин устал. Может, слегка не в себе. Но, слава Богу, по крайней мере, не сломлен. Не то чтобы он мог быть. Не то чтобы...
Он пихает телефон в карман и кладет руки Кастиэлю на плечи, надеясь, что тот поймет.
— Ты хороший парень.
Он хотел сказать «хороший ангел». Звучит как важное уточнение, но на самом деле ангелы такие же безнадежно запутавшиеся и человечные, как и все остальные. Как выяснилось. И все же... Может, Кастиэль должен понять, должен узнать. Иногда быть ангелом не так уж и плохо, как считал Дин. Это не так уж и неправильно. Есть вещи гораздо, гораздо хуже.
Кастиэль хмурится.
— Ты сильно переменился.
— Сильно переменился? Да кто вообще так выражается? — Дин усмехается, подмигивая. Ты выражаешься. И это нормально. — Может, немного. Не особо обольщайся. Я вовсе не стану тут исповедаться в грехах или... приму обет безбрачия и все такое. Мечтай.
— Твои грехи не столь велики.
— Эм... Ну, спасибо?
Реальный вес его благодарности заполняет пространство между ними в секунду, и его руки уже почти по-странному, сами собой обхватывают Кастиэля. Ладони замирают, чуть не дойдя до лопаток. Дин никогда не обнимается.
Только если происходит чертово дерьмо вокруг и, блин...
Кастиэль выдыхает едва слышно и прижимается к нему.
— Я рад, что ты в порядке.
— Да, я...
Дин вдруг обрывается на полуслове. Потому что что-то... вздрагивает. Под его ладонями. Он даже перестает дышать, чтоб не спугнуть это, и вот, ага, еще раз.
— Что за черт? — убрав руки, он отступает на шаг. И еще на один, потому что все как-то стало очень странно, — что, учитывая его недавний опыт, не просто так, — и ему просто надо посмотреть на Кастиэля, чтобы уточнить, понять, в чем дело. — Кас, что это такое было?
Тот опускает глаза себе под ноги, так как будто ему вдруг стало... стыдно?
— Крылья, — его голос спокойный, до пустоты отстраненный, и черт, нет, это явно не то, о чем стоило бы...
— Ты что... стоп. Твои крылья? Они что... внутри?
— Это сложно объяснить.
— Ты уж попытайся.
— Ты прикоснулся ко мне довольно интимно...
Дин трясет головой, — стоп, стоп, ты запутавшийся болван и неуч, это не интимное прикосновение, хочешь интимных, я тебе... — а потом приходит нездоровое осознание того, как это идиотски смешно. Как, после всего, быть напуганным тем, что Кастиэль хранит под плащом и мясным костюмчиком свои крылья, — как это, мать его, нелепо.
— Чува-а-ак, — тянет Дин, приподняв брови и кивая в сторону плеч Кастиэля. И да, он не может удержаться от гадкой улыбочки, потому что серьезно?, — Крылатый стояк.
Кастиэль, судя по его взгляду, совершенно не впечатлен, очевидно же, потрясающим наблюдением Дина. Ах да. Ангелы те еще шутники.
— Это совсем не так работает, Дин.
— Еще как так. Серьезно, чувак, никто так не радуется обнимашкам. Только если тебе не пятнадцать.
— Они встопорщились. Есть разница между этим и примитивным, человеческим...
— Они... что?
— Встопорщились. Я был удивлен, что ты так ко мне прикоснулся.
Кастиэль смотрит на него своим дурацким взглядом в упор, и его глаза слегка поблескивают в вечернем свете. А Дину кажется, что он снова ребенок, и что учитель снова спрашивает у него, ты намеренно делаешь вид что ничего не понимаешь, Дин Винчестер, — Я не ожидаю, что ты хорошо разбираешься в моей анатомии.
С чего он вообще удивлен, что Дин к нему прикоснулся? Это не должно быть сюрпризом. Люди прикасаются.
Это то, как они существуют. И, несмотря на отсутствие человечности, Кастиэль — живое и доброе существо. Друг. Пожалуй, самый верный из всех, что были когда-либо у Дина. Для него не должно быть шоком, когда с ним делятся добротой, хотя бы иногда. Когда на это есть время.
— Ангелам... ну, им нравится, когда к ним прикасаются?
— Полагаю..., — Кастиэль избегает прямого взгляда, — Да. Нам... мне нравится. Но наша форма, — как я выгляжу на самом деле, — не особо подходит для тактильных контактов.
Это объясняет огромную уродливую лапу на моем плече. Дин поскреб пальцам нос, раздумывая.
Все это становилось более чем странно.
— Помоги мне немного. Я в курсе, как работает одержимость. Но мог бы ты просто расправить крылышки и летать?
— Я бы не стал.
— Почему?
Он глядит куда-то мимо Дина, и, вау, похоже, там очередной задетый нерв, которым Дин не может заняться сейчас. У него слишком много других забот.
— Это сложная тема. Пытаться сосуществовать с человечеством, понимать его. Крылья здесь не самое приятное.
И да, Дин знает, что ему стоит спросить, уточнить, но он молчит. Ангельские заморочки — не то, о чем он горит желанием знать. Он заставляет себя улыбнуться, и, может, они и могут еще немного отложить эту тему на потом.
— Мне нужно позвонить Сэму. Ты не мог бы оставить меня на пару минут?
— Мне потом вернуться? — то, как он это уточняет, звучит гораздо естественней, чем должно бы.
— Да. Пожалуйста. Мне потом нужно будет пиво на завтрак.
Ему вовсе не хочется признавать, что мысль остаться одному его пугает, или что Кастиэль кажется неплохой компанией. Или что ему просто любопытно.
— Хорошо. Дин?
— Ага.
— «Пара минут» это сколько?
Он и впрямь считает. Он и Сэм те еще телефонные сплетники, предпочитающие избегать эмоций, если это возможно, кроме того, Сэм будет слишком удивлен, чтобы много говорить, так что...
— Восемь.
И даже это чересчур, но зато будет время подумать.
— Восемь, — Кастиэль не выглядит удивленным такой точностью, и Дин только вздрагивает от шелеста расправляющихся невидимых крыльев, думая об этих огромных тенях на стене, каким-то образом спрятанных в мягкой, податливой оболочке Джимми Новака.
Шокирует его лишь то, что ангел может быть заключен в такие границы. Любой ангел.
Вообще, это довольно нечестно. Но, прижимая телефон к уху, он точно знает, с чего начнет разговор с Сэмми. Как построить мост из спичек и... перьев.
И он отплатит потом Касу, будет внимательным и дружелюбным, поверит ему, поверит в него. Это меньшее, что он может сделать, правда?
Дин вдыхает холодный ночной воздух и представляет себе линии на спине Кастиэля, изгибающиеся, меняющие кожу как причудливую карту.
— Хэй, — начинает он, глотая Сэмово неуверенное и беззащитно-мягкое Дин?, — ты ни за что не угадаешь, что только что было.
То, что бар пуст, Дина не особо удивляет. Мало кто, за исключением совсем уж отбросов общества, выпивают в этот ранний час, когда у нормальных людей только кончился завтрак. Большинство же в этом месте либо уже в несознанке, либо близки к этому.
Дин балансирует где-то между. Или это просто донельзя странен тот факт, что он сидит и пьет пиво с ангелом. А может, он просто завис в самой отвратительной версии этого мира, — и ничего такого в этом нет.
Как бы там ни было. Все это — отличный повод нажраться.
Кастиэль же наблюдает за ним с минуту, прежде чем поинтересоваться:
— Есть причина, по которой мне не позволено выпивать?
— Кончай жаловаться, я взял тебе Колу.
Но то, как Кастиэль смотрит на него в ответ, сразу дает понять, что он прекрасно осведомлен о разнице между содержимым своего стакана и стакана Дина. И да, Винчестер уже уговорил три стакана виски и пялится на свое пиво, прекрасно зная, что в таком состоянии не проедет и метра, не говоря уже о нескольких часах дороги.
Хотя, с другой стороны, он всегда может выпить еще.
— Ты сможешь вести машину? — интересуется он, ведь, в конце концов, ангелы хоть на что-то должны быть годны.
— Могу попробовать.
— А может и нет, — Дин делает глоток, не потому что хочет, а потому что так он может себя чем-то занять. И вкус ожидаемо отвратителен на языке. — Ответишь мне на вопрос?
Кастиэль смотрит в стол, как будто совсем не хочет быть здесь и видеть Дина. Или чтобы он видел его.
— Полагаю, ты хочешь спросить о моих крыльях.
— Бинго.
— Дин, я... Это сложная тема.
— Да, это ты говорил. Слово в слово. Чувак, повторяюсь, ты меня не запутаешь, я не настолько не в себе.
Кастиэль вздыхает и ведет пальцем по ободку стакана.
— То, как ты говоришь со мной... Как будто я такой же, как вы. Мне это нравится очень. Я чувствую..., — он хмурится, — чувствую, Дин. Ты понимаешь, как это все меняет?
Потягиваясь, Дин морщится от хруста в плечах.
— Ну. Эээ. Допустим, отбросив всякое девчачье. Что такого в том, что я потрогал твои крылья, что делает тебя таким довольным?
Повисает резкая тишина, нарушаемая лишь ворчаньем какого-то чувака за стойкой на скучающую барменшу.
И все это так... Если бы не знал, он бы подумал, что Кас выглядит так, как будто ему больно. Как будто он сейчас разрыдается.
Как будто ангелы плачут. Чушь.
— Кас? — решается он, пока все это не переросло в неловкость, а Кастиэль на это, черте что, подпрыгивает, дергая плечами, как если бы Дин на него вдруг наорал.
— Если бы ты мог меня видеть, — наконец тихо говорит он, — Вместе с моими крыльями. Ни теней, ни догадок. Мои настоящие крылья.
В мозгу у Дина загорается лампочка «потрясающе», но он резко меняет ее на «странно».
— И как же это выглядит?
На этот раз Кастиэль дергается влево и шарит глазами по сторонам, как будто подумывает испариться вовсе. Но все же продолжает:
— Они испачканы. Твоему взору они покажутся ужасными.
— Испачканы?
— Кровью.
В этот момент Дин вдруг понимает, что буквально растекается по столу, разве что не мурлыкая, разговаривая с Кастиэлем этим странным доверительным тоном... Он чуть отодвигается, садится ровней.
— А. Ясно. Кровь...
— Оставшаяся после сражений.
— Точно.
Наконец, Кастиэль смотрит на него, своими синимиглазами, в которых явственно читается не боль, не совсем. Он напуган. И это наполняет его до краев.
— Ты бы ужаснулся, увидев мои крылья. Но я такой, какой есть.
— Оу, Кас. Я вообще никогда ничего не говорил плохого о том, что ты.., — Дин щурится, — Ну типа, пресвятой в районе лопаток.
Легкая улыбка мелькает на губах Кастиэля.
— Я благодарен за твое понимание. Но ты не понимаешь... что я удерживаю в этом сосуде, — он рассеянно ведет сзади пальцами по воротнику плаща, — Мои крылья крайне чувствительны, что делает их скорей неудобством, чем преимуществом. В бою они — моя слабость. И я иногда спрашиваю себя... — он закусывает губу.
— Что?
— Это богохульство.
— Его сейчас все равно нет дома. Ты можешь оставить чертово сообщение.
Кастиэль на это привычно качает головой, но все же продолжает:
— Я спрашиваю себя, зачем мой Отец дал мне такую ношу. Но это испытание я принимаю и понимаю. Крылья тяжелые, Дин. Они как якорь, как напоминание. Я верю, что они были созданы, чтоб удержать меня от падения. Чтобы держать нас всех, — его голос, понизившись, стал глубже, — в послушании. Они достаточно уродливы, чтоб напоминать нам, что мы такое.
И вот тут Дину даже ни секунды не стыдно, что он не может сдержаться.
— Какого хрена? Я не догоняю. У тебя типа комплекса тщеславия?
— Я не тщеславен, — взгляд Кастиэля снова упрямо уходит в сторону.
— Да? Точно, ты просто говоришь, что не покажешь мне крылья, потому что считаешь их уродливыми.
— Моя форма, — голос ангела начинает звучать чуть резче, явно запуская базовый механизм самозащиты, — будет неприятна для твоих глаз. Я понимаю, что я такое. Вот и все. Ты просил объяснений — ты получил их. Теперь мы можем сменить тему?
Даже после этого у Дина не проходит чувство, что это важно. Что-то щелкает у него в голове, — и он видит другого Кастиэля, сломанного человека, брошенного один на один с рухнувшими надеждами.
Такое будущее не наверняка будет стерто, если исправить все, что сломано в этом мире. То, что сломано между Дином и Сэмом.
Но он четко видит Кастиэля сейчас, пока еще его лицо прозрачно, как стекло, а не как каменная стена одиночества. Это парень, этот ангел, — ему стыдно. И у Дина подозрительно мерзкое чувство, что он тому причина.
— Покажи мне.
Кастиэль чуть выгибает брови.
— Ты, Дин, понятия не имеешь, о чем просишь.
— Покажи мне свои крылья, — перегнувшись через стойку, он хватает Кастиэля за рукав, чувствуя тонкое запястье в своей сжатой ладони. — Обещаю не думать о тебе хуже, если они ужасные.
— А ты можешь думать обо мне еще хуже?
Винчестер дергается, как от удара.
— Не будь идиотом, — и да, он понимает, что вцепился в рукав плаща так, как будто пытается удержать Кастиэля на месте.
Как будто это помешает ему при желании исчезнуть. Мда, Дин точно немного пьян.
— Ты больше никогда не коснешься меня.
— Да мы и так не касаемся друг друга никогда.
Ага, за исключением этого легкого касания кожа к коже, но это вообще случайность.
— Ты обнимал меня.
— У меня была не лучшая ночь, — парирует Дин.
— Это было приятно.
— Блин, да тебя как будто никогда не обнимали, — он тут же понимает по неуверенному взгляду Кастиэля, что близок к правде. — Серьезно? Чувак. Я скажу Сэмми. Я еще не так безнадежен, как он считает. Точно лучше, чем твоя семейка.
Кастиэль неуверенно улыбается, по-прежнему такой же странно неловкий.
— Я должен идти. Тебе нужно поспать и отправляться вскоре за Сэмом.
Чертов практичный глупец.
— Да не хочу я спать. Я хочу увидеть твои крылья, — может его голос чуть громче, чем нужно, учитывая их тему обсуждения.
Впрочем, Кастиэль как всегда не в курсе, что бар — это место исключительно для земных бесед.
— Я никогда не показывал... человеку.
Дин сжимает губы, улыбаясь.
— Хэй, да я же Мистер Все В Первый Раз. И ты это знаешь. Кроме того, ты и я? Разве мы не продвинулись чуть дальше всех этих глупостей «человек-ангел»?
— Ты мой друг, — губы Кастиэля тоже неуверенно изгибаются в улыбке.
— Ага. Что значит мне похрен, как ты выглядишь. Не совсем правда, но да ладно. — Так что, давай. Выпускай их, Пегас.
Отодвинувшись, Кастиэль без труда вытаскивает свою руку из хватки Дина. Его лицо как всегда закрытое, нечитаемое, и когда он встает, Дин едва сдерживает жалкое «эй, постой, не уходи». Только потом до него доходит, что когда это существо хочет уйти, — совсем уйти, — то не встает и не выходит через дверь. Оно испаряется.
Так что сейчас это может означать только одно, — ангел хочет, чтоб за ним последовали.
— Подожди секунду, — Дин вскакивает, врезается в стол, и чисто на автомате даже успевает оставить на чай.
Кастиэль же не ждет. Он двигает в своей обычной странной, прямонаправленной манере из бара наружу, в проулок позади, в котором, — теперь когда Дин окончательно, похоже, наклюкался, — не так гнусно, как было час назад.
Кроме того факта, что, не особо удивившись, Винчестер оказывается на улице один. Он крутит головой на поверку, но да, ангел и впрямь свалил.
— Черт возьми, Кастиэль? — как только он вышел на свежий воздух, в голове у него чуть прояснилось, а может, наоборот, он уже не знает. Это плохой знак. Что еще плохой знак? Он спугнул кое-кого своей чертовой навязчивостью.
— Дин.
Его пугает не то, как Кас произносит его имя, нет, другой звук. Он видит его стоящим в тупике проулка, его рубашка, плащ и галстук лежат у ног, — и этот громкий звук, как молния, прорезающая небо. И Дин совсем не готов к этому всему, но слышит, как дробятся кости, дрожат плечи, выпуская из спины Кастиэля эти штуки, как брызжет на соседнюю стену кровь. Кастиэль не меняется в лице, ему не больно, он только чуть разводит в стороны руки, закрывает глаза, — и черт возьми.
В стороны развертываются, раскрываются, шуршат перья, не черные и не белые. Они серые, как начищенный металл, похожие на голубиные, покрытые лоскутами ржавчины, — Дин, чуть поколебавшись, понимает, это, должно быть, кровь. Он никогда не видел таких перьев, длинных, толщиной с его предплечье, и подходит ближе, наблюдая за сосредоточенным, напряженным лицом ангела, но не видит ни признака боли.
Они уже стоят практически вплотную, когда крылья, наконец, разворачиваются целиком, огромные, и да, слегка охренеть пугающие. Или, точнее, были бы такими, если бы Кастиэль не выглядел так, как будто только что продул в покер. Как будто это ошибка, эти крылья, прижимающиеся к стенам, крошащие кирпичи одним своим легким касанием.
— Кас...
Тот отворачивается, крылья защитно чуть сворачиваются следом.
— Видишь меня теперь? Какой я есть? — он коротко смеется, и от этого звука у Дина мурашки, — Конечно, когда я в своей форме, они выглядят еще хуже... Больше. Но это дает тебе представление, я думаю.
— Могу я потрогать их? — Дин уже так близко, протянув руку, что чувствует тепло, исходящее от перьев. Он дрожат, или в ранней утренней прохладе или просто протестуя, он не уверен.
— Я бы предпочел, чтоб ты воздержался, — отвечает Кастиэль. Его голос совсем тихий и неуверенный. Он вообще весь кажется меньше, тоньше и под весом крыльев, и под испытующим взглядом Дина. — Личное пространство.
Он так точно копирует интонацию Дина, что вся тяжесть слов уходит. И Дин не дает себя оттолкнуть. Он мягко проводит пальцами по одному длинному перу, и крылья мгновенно дергаются в стороны, расправляясь еще шире, с гулким треском ударяя в стены и вышибая из них мелкое кирпичное крошево.
Дин убирает руку. Чувство, будто кто-то пропустил через его руку электрический разряд, если кто-нибудь решит пройти мимо этого проулка, они так слишком недвусмысленны сейчас, а все о чем он может думать, — Кастиэль красив. По-настоящему, до смешного красив, уставившийся куда-то себе под ноги, нервный и совершенно отдавшийся всему этому.
— Ты такой врун.
— Не думаю, что я ввел тебя в заблуждение, — Кастиэль поднимает голову, глядя из-под ресниц.
— Ну, в одном точно, — Дин удобно и смелее кладет ладонь на раскрытое правое крыло, — Эти штуки. Не уродливы. — На этот раз крыло только задрожало, чуть сворачиваясь к его руке, всем своим жаром и энергией, — И еще. Ощущения охрененные.
— Ты очень добр.
— Не, это просто ты идиот.
— Какое имеют мои умственные способности отношение к этому? — Кастиэль звучит совсем удивленным, но все, что Дин делает, это склоняется еще ближе, прижимаясь щекой к тонко вибрирующему под его рукой крылу.
— Как ты можешь не считать их потрясающими?
— Я считаю их... — ангел выдыхает, — непривлекательными для людей. Я понимаю, что они нужны для напоминания, кто мы есть. А еще чтобы показывать тебе. То, что ты никогда не должен был видеть. Твой мир должен был быть нетронутым. В этом... — Кастиэль запрокинул голову назад.
Дин резко отстраняется, сглотнув, убирает руку.
— Стоп, чувак. Ты что, тащишься от этого?
Кастиэль же следом издает звук, подозрительно похожий на разочарованный.
— Это приятно. Не в твоей животной манере.
— А это похоже на оргазмическое лицо.
— Ты не понимаешь, — он даже звучит слегка расфокусированно, но Дин не думает об этом, потому что эти чертовы крылья... Они же совершенно невероятны своей чувственной неопытностью, как живые, как и сам Кастиэль. — Это крайне сильный... физический опыт. Такой, которому я не должен быть подвержен.
Глаза Дина, кажется, расширяются против его воли.
— Кас. Да ты извращенец.
Но тот его не слушает. Его взгляд скользит по месту, где была рука Дина.
— Ни одно существо не касалось меня так, — он глубоко выдыхает, медленно, длинно и совершенно не задумываясь, как это выглядит. — Ты правда не считаешь их ужасными?
— Неа, — Дин ухмыляется. — Слушай, а никак мне не увидеть все это целиком без вытекания глаз?
— Боюсь, нет. Тебе пора идти. Мне нужно... — его голос срывается, а Дин замечает, что снова его пальцы на перьях, не шевелясь, легко касаясь.
— Ты, — говорит вдруг он, — ты всегда таким оставайся, ладно?
— Больше не хочешь, чтобы я был тебе равным? — Кастиэль снова глотает вдох, резче в этот раз, и Дин не знает — это из-за прикосновения или из-за его слов. — Я имею в виду, ты не хочешь, чтоб я был более...человеком. Как ты.
— Нет.
— Потому что у меня плохо получается?
— У тебя ужасно получается, Кастиэль, — Дин смеется.
— Оу.
— Но это гораздо лучше, а? То есть, крылья или бухло и телки? Я бы выбрал крылья.
В синих глазах мелькает уверенность.
— Может, я бы и не сделал именно такой выбор, но да. Вместо многого. Я бы предпочел остаться... собой.
— Тогда кончай ныть из-за этого, — Дин так близко, что чувствует эти сорванные короткие вдохи на своем лице, но если это единственный способ заставить Каса смотреть на него — пусть так. — Серьезно. Если б Сэм их увидел, наверняка б обделался.
— И это... было бы хорошо?
— Он же повернутый на всяком таком, — Дин понимает, что ляпнул не то, когда Кастиэль резко распрямляет спину и с вызовом вздергивает подборок.
— Ты имеешь в виду на таком странном и отличающимся от остальных? — уточняет он.
— Я... ну, типа того.
— Я не желаю быть диковинкой, Дин.
— Ты как, думаешь, с кем говоришь? Странное — это по моей части, — Дин ведет рукой вниз, и перья снова приходят в движение, волнами следуя за его касаниями, как разумные и понимающие. — И если не хочешь показывать Сэму, дело твое. Я вообще не говорил, что ты что-то кому-то должен.
— Точно?
— Однозначно, — Дин кивает, чуть хмурясь.
И, наконец-то, блин, Кастиэль расслабленно улыбается. На самом деле улыбается.
— Тогда я бы предпочел, чтобы это осталось между нами, — он вздыхает, прикрыв глаза, — Спасибо за твое внимание ко мне.
— Э, ну. Не за что.
— Самое ценное, что ты показал мне в твоем мире, Дин, — это твоя доброта. Она показывает мне, дает мне почувствовать, каково это.
У Дина не особо получается типично ухмыльнуться, учитывая, где находится его рука, и он ясно сейчас понимает, что этот момент чертовски интимный и личный. Странно лишь то, что он и не собирается его прерывать. Ни за что.
— Каково что?
Когда Кастиэль открывает глаза, они сияют чуть ярче, чем обычно, и в них пляшет нечто так похожее на счастье, что у Дина перехватывает дыхание. Потому что он чувствует это. Чувствует чистое, совершенное счастье Кастиэля, пульсом стучащее в его руке и глубже, втекающее в кровь, наполняющее его изнутри.
— Каково быть лучшим в своем роде. Каково быть тобой.
@темы: Перевод, Пре-слэш, Калифорния (2014), PG-13
-
-
16.09.2014 в 14:53-
-
18.09.2014 в 12:14Последняя фраза — это
-
-
18.09.2014 в 17:07Очень интересно было то, что Кас действительно стеснялся своих крыльев, действительно думал, что они оттолкнул или заставят Дина думать плохо о Касе.
Наверное он базировался на том, какими ангелов изображают люди - с белоснежными чистыми крыльями. И думал что и Дин видит его сущность так же.
Порадовал Дин, которые не сорвался мигом к брату, а все же уделил время Касу, попытался вывести его на откровенность, сделал все возможное, чтобы расположить к себе и принять его, такого, настоящего.
Чувствительные крылья Каса - всем кинкам кинк*_____*
Спасибо за перевод это чудесной работы
-
-
20.09.2014 в 13:16Спасибо за перевод.
-
-
20.09.2014 в 14:38-
-
22.09.2014 в 18:17Спасибо за перевод.
-
-
13.02.2024 в 04:58Хотел бы поделиться с вами своим свежим опытом поиска рекомендуемого автосервиса в Оренбурге. После нескольких разочарований, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife.
Что мне особенно понравилось в AutoLife56, так это индивидуальный подход каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с учетом всех требований решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили нужные наставления по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько вызывающе порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете проверенный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на AutoLife 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают ежедневно с 10:00 до 20:00, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется ценным для кого-то из вас. Буду рад узнать о ваших впечатлениях, если решите воспользоваться услугами АвтоЛайф.
Ремонт двигателя в Оренбурге
Ещё ссылки
Выбор надежного автосервиса в Оренбурге завершился успехом: АвтоЛайф 56 Рекомендация: надёжный автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Вашему вниманию рекомендуем проверенный автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Узнайте больше о АвтоЛайфе: почему мы в уходе за автомобилях в Оренбурге Поиск доступного автосервиса в Оренбурге завершился успехом: АвтоЛайф 56 4e2100c
-
-
21.02.2024 в 00:59eroscenu.ru/?page=40150
eroscenu.ru/?page=32731
eroscenu.ru/?page=12572
eroscenu.ru/?page=46947
eroscenu.ru/?page=9686
eroscenu.ru/?page=15206
eroscenu.ru/?page=1995
eroscenu.ru/?page=44691
eroscenu.ru/?page=28441
eroscenu.ru/?page=43674
eroscenu.ru/?page=40400
eroscenu.ru/?page=30079
eroscenu.ru/?page=37384
eroscenu.ru/?page=24332
eroscenu.ru/?page=3049
eroscenu.ru/?page=38297
eroscenu.ru/?page=44318
eroscenu.ru/?page=43062
eroscenu.ru/?page=41161
eroscenu.ru/?page=22019
интересные ссылки информативные ссылки обучающие ссылки хорошие ссылки эксклюзивные ссылки финансовые ссылки финансовые ссылки кинематографические ссылки технологические ссылки развлекательные ссылки 18760_0